Николай Рубцов - Проза, монологи, воспоминания

• Название: Проза, монологи, воспоминания
• Автор: Николай Рубцов
• Жанр: Биографии и Мемуары

КРАТКАЯ АВТОБИОГРАФИЯ

Родился в 1936 году, в селе Емецк Архангельской области.

Поскольку родителей лишился рано, воспитывался в детском доме, в селе Никольском Тотемского района Вологодской области.

В 1950 году закончил 7 классов. После этого:

1950–1952 — студент лесотехнического техникума (г. Тотьма Вологодской области).

1952–1953 — кочегар тралового флота (Трест «Сев-рыба», г. Архангельск).

1953–1955 — студент горно-химического техникума (г. Кировск Мурманской области).

В 1955 г. работал слесарем-сборщиком на военно-испытательном полигоне в г. Ленинграде. В этом же году был призван на военную службу, на Северный флот. Закончил службу в звании старшего матроса.

1959—62 гг. — рабочий Кировского завода в г. Ленинграде.

В 1962 г. сдал экзамены экстерном за десять классов и поступил в Литературный институт им. Горького.

В настоящее время — студент 5-го курса этого института.

10/IX—67 г. Н. Рубцов

---

— Ну так иди давай сюда! Иди, иди, иди!

Голову-то у него болотным духом обнесло. Клопенок такой.

* * *

Провожают ребят в клубе в армию. Вот Люська пошла выступать. Как скажет слово, так и захохочет.

— Ты что хохочешь-то?

— Да я не знаю… Ну, вот, — говорит, — мы значит, вместе учились, ребята с вами…

И опять хохочет…

* * *

— Ешь картошку, не будь голодным.

Ходи, как за писельной бочкой.

Ловкой.

Седнишний хлеб.

Лонись.

Не кисни!

Не квили!

* * *

Стал дядя Саша слезать с печи-то, да как шлепнется вниз, на картошку, и ноги к потолку задрал. Поднялся, затворил дверь, да обратно вернулся.

— Смотри, — говорит, — никому не болтай…

* * *

Плясал так, что все пятки истоптал…

* * *

— Скажи «спасибо». Молчит.

— Язык потеряла. (Покажи язык.)

— Ну, ты любишь обижаться.

— Да, да, конечно!

* * *

Пошла баба на пристань. Вдруг хватилась — денег в жакетке нет. Заревела. Стоит и ревет. Идет мимо лесник, спрашивает:

— Кто тебя обидел, баба Шура?

Ревет баба, ничего не отвечает, не хочет всем рассказывать, не хочет людей смешить.

Жакетка-то на ней была чужая.

* * *

— В колхоз-то как люди пошли?

— С роденьем пошли. Кулаки-то по городам разъехались. Их тут много было.

— А весело жили?

— Да всего хватило! Первое время худо было. А теперь что? Кормят и ладно.

* * *

Прихожу к ней. Она плачет.

— Что с тобой, Аня?

— Да помереть хочу, да Бог смерти не дает!

— А что случилось?

— Ой, Господи! Что за жизнь! Мужа нет — горе, муж есть — вдвое! Не знаю, чем теперь все кончится!

* * *

Не на каждый роток накинешь платок! Уволю, — кричит — нечего тебе тут делать! От смотри да…..Не уволишь, не разжалуешь!

* * *

— Таня, иди принеси тяпку.

— Иди и сама принеси. А мне некогда, я червяков копаю, буду рыбу ловить.

Родилась в соседнем доме Ленка. Пришла Таня к соседям.

— Надо ли Ленку тебе тоже?

— Надо.

— Так на. Только Лене холодно будет. Ей надо одеяло. Убежала Таня за одеялом, принесла.

— Вот я принесла одеяло.

— Так надо еще, Таня, стирать будет Лене белье, будешь?

— Не буду.

— Ну тогда не отдадим Ленку.

— Буду, буду.

Так и не отдали Тане Лену. Слишком уж маленькая Лена. Мыть должны ее, кормить. Слез было у Тани! Увидела Таня отца пьяного на кровати.

— У-уй, — говорит, — повалился, как свинья. Дай мне копейки, я себе куклу куплю. Отец не дал. Заплакала Таня.

— Только пьяный свои грабли вытягивает.

И кто ее научил это говорить?!

* * *

Дороги были разрушены дождями абсолютно. «Козел» еле пробирался сквозь рытвины, сквозь непроходимую грязь, ревел на подъемах, буксовал. Мы летали в кабине из стороны в сторону.

— Ну и дорога. Хоть бы подремонтировали ее немного.

— Да некому тут об этом думать.

— Как некому? Ведь мастер дорожный должен быть.

— Есть мастер. Да он все на печи лежит.

* * *

Аня Спасская сидела у раскрытого окошка и смотрела на улицу.

— Можно к тебе, Аня?

— Заходи.

Я зашел.

— Ну, как жизнь?

— Не спрашивай, — ответила Аня, — помереть хочу, да все Бог смерти не дает!

— Ты, — говорит, — меня не учи! Как хочу, так и будет. Господи! А ведь забыл, как тут тогда больной лежал, три года возилась с ним… Нет, встал на ноги! Забыл все!..

— Все забылось! Все забылось…

* * *

— За что нам выговор делали?

За то, чтобы ребятам пить не давали!

— Наплевать тебе на них! У них что тут, то и тут.

Она постучала сначала по голове Володи, потом — по столу!

— Пей, Володя!

— Ну, слушай, Таня… слушай.

— А что? Тебе разве пить не дают? Тебе дают! Пей, Володя!

— Ты вот что, пить-то пей, да ты ум вот держи в голове, а не будешь ум держать, фиги тебе, а не выпить!!..

— Таня… Таня…

— Подожди, Володеника!

Я еще молодинька…

— Ну, подожди… слушай…

— Перестань спорить со мной! Иначе входа тебе сюда больше нет!

* * *

— Товарищи! Через пятнадцать минут прошу всех освободить помещение!

— Ну, ну, входи скорей, да выходи обратно.

…Ребята попарно уходят…[16]

Литературно-критические работы

ПОДСНЕЖНИКИ ОЛЬГИ ФОКИНОЙ

Поэтами не являются те авторы, которые создают в стихах абстрактные понятия или образы прекрасного. Поэты — носители и выразители поэзии, существующей в самой жизни — в чувствах, мыслях, настроениях людей, в картинах природы и быта. Достаточно порой просто хорошо чувствовать и понимать поэзию (коротко говоря, прекрасное) в сложных явлениях жизни, в сложном поведении людей, чтобы определить поэта, встретившись с ним и еще не зная его стихов.

Конечно, наиболее полный и подлинный образ поэта раскрывается в его стихах.

Ольга Фокина заинтересовала меня при первой же встрече. Хотя ее стихи мне не были известны. Сдержанная и даже строгая в разговоре, она тотчас же оживилась и затихла, когда из репродуктора послышались удивительные мелодии русских народных песен.

— Жить без них не могу, — грустно сказала она, когда пение прекратилось.

В стихах Ольги Фокиной (речь сейчас идет только о главном) привлекает, в первую очередь, как раз то, что она жить не может без этих стихов о родной самобытной сельской земле, жить не может без стихов о песнях, красоте и людях этой земли. Она пишет о самом простом и дорогом для всех — о матери, о любви, о природе, пишет о своей судьбе, а также о судьбе земляков. Все это по-человечески очень понятно и привлекательно и поэтому находит отклик…

Простые звуки родины, моей:
Реки неугомонной бормотанье
Да гулкое лесное кукованье
Под шорох созревающих полей.

По внешней и внутренней организации это четверостишье сильно напоминает лермонтовское «ее степей холодное молчанье, ее лесов безбрежных колыханье». Все равно напоминает, хотя оно гораздо интимней по интонации. Это было бы плохо, если бы стих был просто сконструирован по лермонтовскому образцу. Это хорошо потому, что стих не сконструирован, а искренне и трепетно передает такое подлинное состояние души, которое просто родственно лермонтовскому.

Кажется, это Ольга сказала, что мы нередко бежим от желания выразить то или иное настроение, боясь показаться неоригинальными, боясь напомнить кого-либо из классиков. А получается так, что бежим от поэзии.

С этим нельзя не согласиться. Суть, очевидно, в том, чтобы все средства, весь опыт предыдущей литературы использовать для того, чтобы с наибольшей полнотой выразить самого себя и тем самым создать нечто новое в поэзии. Было бы что стоящего выражать.

Многим стихам Ольги Фокиной, в смысле формы, свойственно слияние двух традиций — фольклорной и классической. Это интересно, т. к. обновляет, если можно так выразиться, походку слова.

В лучших стихах Фокиной, в смысле содержания, выражается не простое, а сложное чувство, т. е. радость и боль, нежность и огорчение представляют собой в том или ином стихотворении лишь оттенки одного сложного чувства. Это особенно свойственно ее стихам о любви. Таким, как «Зря я маму не послушала», «Влажный ветер с твоей стороны», «Прости, прощай и будь счастлив», «Тебя обманут первого апреля», «Западает голос у баяна», «В девственном лесу». В этих стихах — свежее дыхание поэзии, порой задумчивое, порой сдержанно-неудержимое.

Леса, болота, плесы, снега — все эти черты и приметы так называемого мокрого угла (Архангельская, Вологодская области и прилежащие местности) органично и красочно вошли в лучшие стихи Ольги Фокиной. И все это стало фактом поэзии потому, что все это не придумано и является не мелкой подробностью, а крупным фактом ее биографии, ее личной жизни, судьбы.

Вообще, надо сказать о том, что плодотворный путь поэзии один: через личное к общему, т. е. путь через личные, глубоко индивидуальные переживания, настроения, раздумья. Совершенно необходимо только, чтобы все это личное по природе своей было общественно масштабным, характерным. Это значит, что переживания должны быть действительно глубокими, мысли — действительно яркими. Только на этой почве произрастают цветы поэзии. К сожалению, они, как подснежники, еще бывают занесены холодным снегом декларативности, рационализма, юродства разной масти. И надо, видимо, хорошенько разбираться в сложнейших явлениях литературы, чтобы не потерять, как говорится, свою голову. Ольге Фокиной это, кажется, не грозит.

Последнее время Ольга часто выступает со стихами перед большими читательскими аудиториями. Это требует известного напряжения сил. Естественно было спросить, не устает ли она от этого?