Владимир Ильин - Один плюс один не равняется двум

• Название: Один плюс один не равняется двум
• Автор: Владимир Ильин
• Жанр: Социально-психологическая фантастика

Что столкнуло двух, таких разных, людей в замкнутом пространстве некоего Эксперимента? Почему невидимые экспериментаторы так хотят примирить двух заклятых врагов, убивающих друг друга в бесконечном смертном поединке? И корректно ли подобное воздействие, даже если оно преследует исключительно гуманные и жизненно важные цели?

---

И вот теперь буквально за считанные мгновения ситуация изменилась, и не было больше двух солдат, ведущих смертельный поединок между собой, а были Один и Другой, обещавшие людям из будущего не стрелять друг в друга.

Однако, Михаил не торопился выполнять свое обещание. Во-первых, все пережитое им в Зоне теперь казалось ему далеким и не очень-то реальным. Уж не приснилось ли ему все это в те короткие промежутки времени, когда он, против своей воли, проваливался в беспамятство мгновенного сна? Но даже, допустим, все это было на самом деле… "А где гарантия, что, когда я встану, чтобы побрататься с этим типом – если он к тому же, действительно, Один, – он не нарушит своего слова и не ухлопает меня, как рябчика?", думал Белов. А если он встанет первым, что мне делать? Стрелять? Или бежать на полусогнутых пожимать опять руку этому гаду? Руку, которая, можно сказать, испачкана кровью Лехи… Ну, уж нет! Не бывать никогда этому!

Видно, Одного одолевали те же сомнения, потому что за камнем было тихо, но чувствовалось, что тишина эта в любой момент готова разрядиться выстрелом или автоматной очередью…

Солнце беспомощно, будто раненое, карабкалось по белесому небосклону все выше и выше.

Ладно, вяло подумал Михаил. Надо же что-то делать… Не будем же мы здесь вечно караулить друг друга… Так и загнуться, между прочим, можно…

Давай-ка мы еще раз обсудим это дело, сказал он мысленно себе. Идет война – жестокая, кровавая, в которой каждый день погибают тысячи, сотни тысяч людей… Не мы начали эту войну, а они! Они напали на нас и принесли нам смерть, неисчислимые бедствия и горе миллионам людей. Может быть, именно в этот самый момент самолеты с жирной свастикой на крыльях бомбят твой родной поселок, где в покосившемся домике под зеленой крышей живут твои мать и сестренка… Что-то давненько от них не было писем. Что, если они уже погибли под бомбежкой? Или умерли от голода? Или от тифа, да мало ли?.. И во всех этих людских страданиях повинны они, эти сволочи и убийцы в мышиного цвета форме… В том числе, и тот, кто прячется сейчас за камнем перед тобой… Видишь, как все просто – уничтожать их надо. Как тараканов. Как крыс…

Все просто. Даже слишком просто. Чересчур… Вспомни-ка лучше и другое. Если сейчас Один поднимется из своего укрытия и пойдет к тебе, а ты выстрелишь, то погибнете вы оба. Во всяком случае, так говорил тот парень в Зоне. Пугал, что ли? Какой ему было резон пугать нас? Они и так делали с нами, что хотели… Скорее всего, он все же говорил правду. Тогда что получится? Убив фрица, ты погибнешь и сам… Ну да, конечно, ты не боишься смерти – слишком долго за эти два с лишним года войны она терлась возле тебя… И все же, и все же…

Михаил вдруг отчетливо вспомнил лицо Одного, когда тот, упираясь плечами в оседающий потолок Камеры, кричал ему: "Один плюс один должны равняться двум, и никак не иначе!"… И еще он представил, с какой надеждой за ними наблюдают сейчас люди, которые должны появиться на свет, возможно, спустя много веков. Белов снова услышал полный отчаяния и боли голос: "Вы же – люди!"…

В конце концов, подумал Михаил, виновата во всем война. Если бы не она, я бы и не подумал убивать этого немца… Что он сделал плохого лично мне? Да, он убил Леху Полоза. Возможно, он убил еще кого-нибудь из ребят… Но ведь, наверное, и я убил кого-то из его товарищей… На войне – как на войне, будь она неладна!..

– Эй, Один! – крикнул Михаил, приподнимая осторожно голову.

Из-за камня что-то неразборчиво прокричали в ответ. Михаил почувствовал, что у него камень свалился с плеч: значит, это был Один, раз в отпет не стали стрелять…

– Ну что, боец? – крикнул Белов. – Давай, разойдемся по-хорошему, что ли?

На этот раз до него донесся обрывок фразы на противном немецком языке.

Ax, вот оно что, подумал Михаил. Это только в Зоне мы понимали друг друга без переводчика, как же я сразу не додумался… Что же, попробуем по-другому…

Он решительно встал, преодолевая боль в затекших конечностях, и демонстративно упер ствол автомата в землю. Из-за камня тут же высунулась голова.

– Все, – сказал громко разведчик. – Война – капут, понимаешь? Я – нах хаус, и тебе советую, ферштейн?

Один что-то тоже сказал и встал на колени. На большее, видно, у него не было сил. Он совсем не был похож на того Одного, который находился вместе с Беловым в Зоне, и дело было не в одежде… Левая рука Одного висела плетью, обмотанная какой-то грязной тряпкой, глаза глубоко ввалились в глазницы, лицо осунулось, а через весь лоб проходила кровавая ссадина. Сердце у Михаила невольно сжалось. "Вот до чего человека война доводит", подумал он, а вслух сказал:

– Ну, ладно, пошел я… Ауфвидерзейн, значит!

Через несколько метров он оглянулся.

Один, словно не веря своим глазам, смотрел ему вслед, и было в его взгляде нечто такое, что нельзя выразить никакими словами…

* * *

ИЗ ПОСТАНОВЛЕНИЯ ОПЕРУПОЛНОМОЧЕННОГО В/Ч 106540 от 31 июля 1943 года:

"Рассмотрев все обстоятельства по делу рядового второй разведроты Белова Михаила Александровича, 1920 года рождения, русского, беспартийного, ПОСТАНОВИЛ: за неисполнение своего воинского долга в боевых условиях, повлекшее за собой невыполнение боевого задания, приговорить рядового Белова М. А. к расстрелу, приговор привести в исполнение немедленно.

Оперуполномоченный Особого отдела НКВД 159 отдельного пехотного полка ХИМРЮК А.И."

* * *

"Многоуважаемая фрау Шнеллингер! С чувством огромной горечи и искреннего соболезнования извещаю Вас о том, что Ваш супруг, ефрейтор вермахта Райнер Шнеллингер, погиб 2 августа 1943 года в борьбе за дело великого фюрера, на благо нашего славного рейха.

Лично мне известно о его смерти следующее. Ваш муж подорвался на мине, установленной русскими партизанами на пути его следования в тыл в сопровождении своих боевых товарищей. Скорбя о гибели Вашего мужа, тем не менее, не могу не отметить, к сожалению, что в последнее время, перед смертью, Райнер изменился не в лучшую сторону как солдат фюрера и великой Германии. В его беседах со мной он неоднократно выражал крамольные сомнения в справедливости нашей борьбы против врагов нации и даже заявлял о своей готовности к самоустранению от выполнения воинского долга. Собственно говоря, именно это обстоятельство и побудило меня как близкого друга и непосредственного командира Райнера отправить его в тыл для проведения с ним воспитательной работы в одной из соответствующих служб специального назначения. Видимо, Богу было угодно распорядиться его судьбой иначе…

В связи с вышеизложенным, извещаю Вас также, что, поскольку Ваш супруг Райнер Шеллингер погиб не при исполнении своего воинского долга, Вы и остальные члены Вашей семьи (насколько мне известно, у Вас есть сын) не можете претендовать на получение пособия по потере кормильца, как прочие вдовы наших доблестных воинов, павших в боях за Родину.

Хайль Гитлер!

Командир взвода Генрих Зигфрид Хольценбах".

* * *

– Поздравляю вас, Сергей… простите, не знаю вашего отчества…

– Алексеевич.

– Как вы, наверное, уже знаете, Сергей Алексеевич, проект "Оптимум" наконец-то увенчался успехом – в первую очередь, благодаря лично вашим… м-м… неординарным действиям… Да-да, вы не ослышались. Как руководитель Проекта я склонен расценивать результаты эксперимента именно как успех!

– Но ведь те двое, Джанком Олегович… Объекты наши… Они же погибли, оба!..

– Да, конечно. Видимо, здесь кроется еще какой-то парадокс, который нам впоследствии придется изучить. Вполне допускаю, что некая фатальность в отношении отдельных индивидуумов может иметь место. Другими словами, тот, кто когда-то погиб, погибнет при любом другом варианте исторического развития, но не это важно… Важнее другое – наша коррекция привела к возникновению бифуркационного ответвления истории. Таким образом, результаты нашей работы убедительно доказывают возможность реализации альтернативных цивилизационных процессов, а это, в свою очередь, обусловливает и возможность создания ряда дифференцированных между собой миров, альтернативных миров! В дальнейшем, разумеется, возникнет необходимость выработки критериев для выбора из этих миров одного, лучшего, обеспечивающего оптимальные условия для прогресса человечества… Представляете, какие заманчивые перспективы открываются в этом случае перед нами? Творить миры и выбирать из них лучший!.. Что же вы молчите?

– Простите, Джанком Олегович, но я не…

– Не представляете, зачем я говорю все это именно вам? Дело в том, Сергей Алексеевич, что вы нужны мне для будущей работы. Убежден, что вы – прирожденный педагог, воспитатель, а переделывать историю мы сможем только с помощью и посредством людей, живших в том или ином временном срезе. Перевоспитать их, переубедить будет весьма трудно – я предвижу это… Но от этого нам никуда не деться. Согласны ли вы принять участие в этой работе, Сережа?