Феликс Крес - Страж неприступных гор

• Название: Страж неприступных гор
• Автор: Феликс Крес
• Издательство: Эксмо, Домино
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-47837-8

Шернь и Алер — две потусторонние силы, для которых земные царства и их правители всего лишь средство для вечной борьбы друг с другом, — ведут последний, самый жестокий бой ради обладания миром. Единственный из людей, кто способен остановить бойню, — страж законов, бессмертный носитель знаний, замурованный когда-то в одном из подземелий бывшей громбелардской столицы. Но даже он не в силах отвести от мира угрозу гибели, если темные силы первыми успеют предъявить ему символ власти, которым стала не кто иная, как преступная княжна Ридарета, волшебница и убийца.

---

Но что-то ему подсказывало, что нет.

2

Посланница, крича, проснулась. Лечивший поломанные ребра Готах все еще нуждался в опеке — тем временем ему самому пришлось заботиться о потрясенной, день ото дня теряющей силы жене, которую висящая над миром мощь превратила в свою живую игрушку.

Кеса предала своего агарского союзника, которому была обязана спасением мужа. Повинуясь приказу пиратского князя, она сбежала, забрав Готаха с проклятого корабля, но не вернулась на Агары, хотя Раладан, судя по всему, ожидал от нее именно этого. Она обещала ему все объяснить, сказала: «Я позабочусь о твоей дочери, закончу эту нелепую войну» — и сбежала, унеся раненого, чудом обретенного вновь мужа как можно дальше… В безопасное место. Домой. В прекрасный тихий дом в Дартане. Сюда не доходил соленый морской бриз, не было ни проклятых женщин-Рубинов, ни морских разбойников, ни носящих грозные имена парусников…

Но и покоя, увы, тоже не было.

По дартанскому обычаю, супружеская пара посланников занимала две расположенные рядом спальни. Поднявшись с постели. Готах заковылял к двери, открыл ее и оказался в спальне Кесы. Разбуженная криком больной госпожи служанка, постоянно присутствовавшая у ее изголовья, протягивала ей наполненную водой кружку. Дрожащими руками посланница поднесла ее ко рту, пролив немного воды на подушку.

— Иди, — сказал Готах невольнице. — Вернешься, когда я выйду.

Девушка послушно удалилась.

Морщась от боли, посланник осторожно сел на край постели. В полумраке — горели только две свечи — виднелось бледное лицо и лихорадочно блестящие глаза Кесы. Судьба ее не пощадила. Она сражалась с Полосами Шерни, которые постоянно возвращались, пытаясь сделать ее богиней, боролась с сомнениями и к тому же еще была попросту больна. Простужена.

— Как долго это будет продолжаться? — спросил Готах. — Что мне сделать, скажи? Я так хочу тебе помочь… и не могу.

— Я… пытаюсь… — полусонно пробормотала она; лихорадка мешала собраться с мыслями.

Однако она уже приходила в себя. Кеса была по-настоящему сильна, и ей всегда удавалось в конце концов сосредоточиться, осознать смысл и значение слов мужа. Неправда, что он не помогал. Одна, лишенная поддержки, она не могла себя ни к чему принудить, лишь ставя новые стены, преграды… защищаясь от проклятия всемогущества.

— Поговорим, — попросила она в неизвестно какой за минувшие несколько дней раз. — Когда разговариваешь… легче думать.

Однако они молчали, поскольку им нечего было сказать. Они уже давно все друг другу объяснили. Двоим посланникам для взаимопонимания не требовалось много слов.

Всемогущество стоило дорого. Оно не могло сосуществовать с сознанием. Именно потому Шернь была мертвой и неразумной, подчинявшейся лишь законам математики и природы, а не порывам души и велениям разума. Мертвая сила, простертая над сотнями миль суши, безразличная, холодная и бесчувственная, могла содержать в себе огромную мощь, создавать миры, населенные разумными существами, ибо не знала боли, страха, отчаяния, не ведала любви и ненависти, не имела никаких сомнений. Шернь была лишь вещью.

Кеса — нет.

Она уже знала, почему Величайший Краф, живая часть Шерни, выделившаяся из неодушевленной силы, пребывал в вечной спячке, своего рода полусмерти, пробуждаясь раз в несколько тысяч лет, чтобы за короткий миг наделить разумом очередной вид животных. Краф, или Не-Бодрствующий… Он был таким именно потому, что всемогущество не могло постоянно сосуществовать с сознанием. Должно было отмереть либо одно, либо другое.

Когда отмирало сознание, возникала очередная мертвая неразумная сила, подобная Шерни. В нечто подобное неизбежно превращались все боги вселенной.

Лах'егри, обретенная часть Шерни, когда-то символизировала сущность Полос, но не имела права к ним обратиться. Теперь же, получив разрешение, она обратилась к ним несколько раз, проникнув далеко вглубь — не так, как Мольдорн, который слегка касался Шерни, выскребая из нее мелкие крошки. Ради спасения мужа посланница грубо вторглась в сущность многих Полос, вынуждая их оказать ей помощь. Но, соединившись с ними всей душой, она нарушила равновесие и могла вернуть его лишь двумя способами: умерев и слившись с сущностью Шерни или построив новый порядок и вновь обретя покой.

Одно мыслящее, наделенное сознанием существо; одна душа. Этого вполне хватало, чтобы вместить в себя силу, которая, лишенная сознания, простиралась над сотнями миль суши…

Душа посланницы напоминала сосуд, который соединили с другим. Вызванная в этом сосуде буря приводила к колебаниям уровня жидкости во втором. Следовало уничтожить первый сосуд — или успокоить бурлящую в нем жидкость.

Кеса пыталась это сделать, но тратила все свои силы, защищаясь от знаний, которыми наделяла ее Шернь. Всемогущество… Нет, это было слишком сильно сказано… Настоящего всемогущества, позволявшего гасить и зажигать звезды, наверняка не существовало, а если даже и так, то не под маленьким небом Шерера. Но — сверхчеловеческая сила? Да. Шернь пыталась сделать ее богиней.

Посланница хотела остаться собой. Смертной.

«Помнишь, как я говорила, что могу сделать нечто соответствующее в соответствующий момент? — напомнила она мужу. — Я была права, опасаясь последствий. В ту ночь мне очень чего-то хотелось, и я… узнала о твоей судьбе. И тогда я вырвала у Шерни все, что мне было нужно… и в сто крат больше ненужного, но, видимо… все это как-то связано между собой. Я обладаю обширными познаниями о том, что меня… что нас вообще никак не касается. Я этого не хотела. Мне хотелось только спасти мужа. Я не знала, что для этого нужно прорвать огромную плотину, удерживающую целое озеро. Шернь придавила меня так, будто говорила: „Хочешь спасти мужа? Пожалуйста — уже можешь“. А теперь мне нужно… успокоиться, найти во всем этом смысл. Разговаривай со мной. Убеждай. Больше ты мне никак не поможешь… но и это очень много. Очень».

Теперь ей снова хотелось поговорить.

— Говори со мной, — требовала она. — Пожалуйста.

Готах грустно покачал головой.

— Я уже все сказал. Мне тебя не убедить. Может, я ошибаюсь, заблуждаюсь… а может…

— Повторяй старые аргументы, придумывай новые! — настаивала она, закрыв глаза и приложив ладонь к разгоряченному лбу. — Говори все время… иначе я скоро перестану тебя понимать. Говори со мной! Где справедливость? На чьей стороне истина? Я должна знать, должна быть уверена… обрести покой, равновесие. Хочешь, чтобы я превратилась в вещь? Говори: я правильно поступила? Могла я поступить иначе?

Готах молчал. На эти вопросы он уже отвечал, по крайней мере пытался.

— Только подумай, — громким шепотом лихорадочно продолжала Кеса. — Движимые благородными намерениями люди отправляются на борьбу за великое дело… Четверо посланников пытаются отодвинуть от всего мира угрозу гибели. Ценой должна стать жизнь одной пиратки, преступницы и убийцы. Выбор очевиден. Но несколько месяцев спустя все становится уже не столь очевидно. Действия этих четырех посланников лишь приближают катастрофу, вместо того чтобы ее отдалить. Это я поколебала Шернь, Полосы которой теперь сгибаются под натиском Лент Алера, и неизвестно, чем все закончится. Это благодаря тебе Риолата встретилась с Деларой. Рухнет ли теперь Ферен? Благие намерения и, как всегда… плачевные результаты. У благородных спасителей мира растут долги перед негодяями. Ты жив лишь потому, что у пирата, опекуна девушки, которую ты хотел убить и которая защищалась, нашлась в душе жалость к чужой женщине, твоей жене. Никто и никогда не сделал для нас большего. Однако у тебя такой же жалости по отношению к нему не нашлось. Мы все еще охотимся на его дочь; по Просторам ходит корабль, капитан которого за горсть золота обещал нам привезти ее голову. Мало того, эта девушка, несмотря на всю свою жестокость… ни в чем, собственно, не виновата. Обиженный ребенок, с которым сделали нечто не по-человечески подлое. В буквальном смысле не по-человечески… ибо мы говорим о предмете или в лучшем случае явлении. У нее отобрали жизнь и тут же вернули, но вместе с несмываемым пятном, с отвратительным проклятием. Она… сражалась и до сих пор сражается с чем-то, с чем, возможно, не смогли бы справиться мы, преследующие ее благородные посланники, и наверняка не справилась бы посланница, слабая себялюбивая женщина, готовая пожертвовать всем… великими и возвышенными целями… идеалами… Все ради небольшого личного дела — спасения единственного близкого ей человека. Эта посланница могла бы убивать… мучить… Избавительница Шерера… Хорошо ли это? Справедливо? Такой мир мы хотим спасти и сохранить? Да пусть он провалится.

— И все же, Кеса, так оно и есть, — грустно сказал он, искренне разделяя некие сомнения жены, — вот только от спокойствия его совести мало что зависело.