Варвара Клюева - Уникум (Язык мой - враг мой)

• Название: Уникум (Язык мой - враг мой)
• Автор: Варвара Клюева
• Жанр: Детектив

---

- Так бы все и решили, если бы не смерть Нинки. Зачем ты ее убила? - Я отвернулась и прикусила губу. - Ну, подняла бы она шум, и что с того? Доказательств нет, свидетелей нет, тебя с Мироном и в самом деле ничто не связывало. Нинка ведь не успела никому ничего рассказать.

- В том-то и дело. Она единственная знала мою тайну, если не считать Николая. Но Николай меня не выдал бы. Если Нина подняла бы шум, то следствие стало бы разбираться с этим "несчастным случаем" всерьез. И тогда Нина обязательно вспомнила бы, что среди нас есть убийца. Нет, после того, как я столкнула Мирона, выхода у меня не оставалось...

Мы помолчали, потом я спросила:

- А покушения на Марка - отвлекающий маневр?

- Вроде того. Эта идея возникла у меня благодаря тебе. Я временами испытывала настоятельную потребность тебя придушить. Сначала - когда ты рассказала мне о своем скандале с Мироном, потом - когда ты начала твердить, что убийство Мирона может быть случайностью, а истинная жертва - Нина. В один из таких моментов острой тяги к убийству я вдруг подумала, что если поддамся искушению, то следователь попросит нас припомнить все твои слова и, опираясь на них, возможно, меня вычислит. Следующий шаг в рассуждениях напрашивался сам собой. Если убить кого-то, чьи утверждения прямо противоположны твоим, то следствие пойдет ложным путем. Но убивать ни в чем не повинного человека все-таки нехорошо, поэтому я решила ограничиться неудачными покушениями. Марка я выбрала только потому, что он призывал искать мотивы убийства Мирона.

- И как ты ухитрилась спихнуть на Марка ту каменюгу? У тебя же орудий труда не было.

- Накануне, когда я подлила отравы в кружку с чаем, мне бросилось в глаза, что топоры у вас лежат не на виду, а почти у самой тропинки. Когда мы с Владиком спустились вниз, я предложила ему искупаться, а потом хватилась заколки, которую якобы обронила где-то у вас. Владик уже залез в воду. Я крикнула ему, что хочу сбегать поискать пропажу. Наверху я быстро подкопала камень и подперла его другим, плоским, который прихватила с берега. На следующий день мне оставалось только дождаться, когда Марк пойдет к морю, вытащить подпорку и столкнуть камень. Тут-то все просто. Лучше скажи мне, почему вы ни словом не обмолвились следователю о покушениях? Я старалась, пыжилась, а на ход следствия никак не повлияла.

- Мы решили, что эти покушения выглядят подозрительно. Белов мог вцепиться в Марка. Убийца, создающий иллюзию охоты на себя, - классический прием детективной литературы.

- Понятно. Жаль, что я об этом не подумала...

- А сами-то вы почему промолчали?

- Я не хотела привлекать к себе внимания. А Владик с Ярославом предполагали, что у кого-то из вас такие дурацкие шутки, и ни к чему следователя на всякую чепуху отвлекать. Я утолила твою жажду знаний, Варвара? Тогда - твоя очередь. Как вы на меня вышли?

Я обстоятельно изложила Татьяне ход наших рассуждений.

- Но уверенности у нас все равно не было, - сказала я в заключение. Адюльтер - слишком несолидная причина для убийства, да и как-то не к лицу тебе пошлый блуд. А если речь идет о грехах молодости, то проще объясниться с мужем, чем народ пачками на тот свет отправлять.

- Да, опасные вы люди. Смотри-ка, мотива не знали, а преступника вычислили и картину преступления почти целиком восстановили... И что вы будете делать теперь, когда получили подтверждение?

- Не знаю. Наверное, поедем догуливать отпуск в другое место. Здесь что-то чересчур жарко.

- Ты прекрасно понимаешь, что я имею в виду! Что вы намерены делать с той правдой, которую раскопали?

- Мы? Делать? Да мы все поголовно питаем неодолимое отвращение ко всякого рода активной деятельности. Видно, печень пошаливает, если верить Джерому. Ты, как врач, что по этому поводу думаешь?

- Я думаю, что никогда не смогу разобраться в вашем устройстве. Взять, к примеру, тебя. Насколько я поняла, вы с Ниной когда-то дружили. Пусть это было давно, пусть с тех пор отношения у вас испортились, но должны же у тебя остаться добрые воспоминания о той поре и хоть какие-то теплые чувства к бывшей подруге? Кто ты - человек или механический шут, мешочек с дурацким смехом? Ты сидишь рядом с убийцей некогда дорогого тебе человека и даже после моего признания продолжаешь паясничать...

"Знала бы ты, гадюка, чего мне это стоит", - подумала я, а вслух сказала:

- Что же, по-твоему, я должна делать? Рвать на себе или на тебе волосы? Нинку этим не вернешь. Бороться за торжество справедливости? Кому станет легче, если ты окажешься за решеткой? Нинкиным родным и близким это слез не осушит, а жизнь Славки и твоих родителей будет изуродована. В конце концов, как сказал поэт: "жизнь - синоним небытия и нарушенья правил". Вот мы их и нарушаем - ты и я, каждая по-своему. Так что, чем предъявлять мне претензии, лучше в зеркало посмотри.

Татьяна невесело усмехнулась:

- Да, пожалуй, я несколько забылась. Морализаторствующий убийца - это, наверное, выглядит смешно. Мне изменило чувство меры. Надо полагать, от растерянности. Я не могу себе представить, что ты и твои друзья, обладая такой страшной тайной, будете жить как ни в чем не бывало. Это противоестественно. Но даже если вы абсолютно ничего не станете предпринимать, все равно от вас будет исходить постоянная угроза. Ума не приложу, как я с этим справлюсь...

- Да, забыла тебя предупредить. Если кто-то из моих друзей нечаянно поскользнется и сломает себе шею или Славка вдруг отравится грибочками, я, скрипя зубами, преодолею природную лень и избавлю тебя от всех скорбей и проблем. Очистки совести ради. А пока живи, наслаждайся семейным счастьем.

Черные глаза Татьяны полыхнули огнем.

- Может быть, мне все-таки тебя придушить?

- Не выйдет. - Я махнула рукой в сторону Леши, растекшегося аморфной лужицей на солнцепеке метрах в двухстах от нас. - Я под охраной. А твой modus operandi исключает шумные потасовки и наличие свидетелей. И потом, если речь идет о честной схватке, я бы не поставила на тебя и фартинга. Тем более что у меня его нет.

Татьяна встала, отряхнула светлые слаксы.

- Прощай, Варвара. - Она смерила меня надменным взглядом и пообещала саркастически: - Твой яркий образ никогда не изгладится из моей памяти.

- Знакомые слова. Где-то я их уже слышала...

Глава 27

Заморенный Леша, дойдя до моего временного пристанища, посмотрел на меня с укором.

- Сам нарвался, - упредила я его жалобы. - Я тебя силком за собой не тащила.

- И, как видишь, я оказался прав. Татьяна тебя раскусила. Она призналась?

- Угу. Только не проси все тебе рассказать. История длинная и повторять ее пять раз мне не хочется. Дойдем до наших, тогда все и узнаешь.

- А почему она сама не дошла? Если уж все равно призналась?

- Татьяна - человек скромный. Ей было неловко выступать перед такой широкой аудиторией.

- Испугалась последствий? Ну ясно. Доказать-то ничего невозможно.

Остаток пути до лагеря мы прошли молча. Видно, проведенный на жаре час плачевно отразился на Лешином речевом аппарате.

Еще издали мы увидели Прошку с Марком, которые суетливо метались по берегу.

- Ага! Волнуются голубчики, - заметила я удовлетворенно. - Ничего, пусть побегают. Может, поймут, что мы с тобой чувствовали, когда смотрели вслед уходящему без нас поезду, а их еще и на горизонте не было.

В этот момент Прошка заметил нас, махнул Марку, и они хорошей рысью поскакали нам навстречу.

- Совесть есть? - крикнул Прошка издалека.

Марк ничего не сказал, только посмотрел со значением.

Прошкин вопрос мы с Лешей сочли риторическим, выразительное молчание Марка, с нашей точки зрения, тем более не требовало ответа, поэтому мы преспокойненько пошли себе дальше.

- Ну?! - требовательно-возмущенно выпалил Прошка, снова переходя на рысцу (нормальным шагом он за нами не поспевал).

- Ты о чем? - спросила я, округлив глаза.

Прошка и Марк вскипели и заговорили одновременно:

- Хватит дурака валять!

- Где вы шлялись?!

Я с видом оскорбленной добродетели кивнула на Лешин рюкзак.

- За водой для вас ходили.

Со стороны могло показаться, что я доводила их до белого каления из вредности. Но любой, кто меня знает, сразу бы понял всю абсурдность такого предположения. Просто скажи я Прошке и Марку, что разговаривала с Татьяной, они пристали бы ко мне с ножом к горлу и не отстали бы до тех пор, пока я им не выложила бы все. Но торчать еще час на солнце, а потом снова повторять всю историю для Генриха мне решительно не хотелось. Вот я и тянула время, а сама все прибавляла шагу, чтобы побыстрее добраться до лагеря. Леша, который часовую Татьянину исповедь провел в еще менее комфортных условиях, чем я, благоразумно помалкивал, хотя отчасти и разделял нетерпение Марка и Прошки.

- За водой? Так долго?! - воскликнул Прошка негодующе и недоверчиво.

- Кое-кто совсем стыд потерял, - горестно пожаловалась я Леше. - И двух суток не прошло с тех пор, как за водой ходил Генрих, а они имеют наглость утверждать, что мы отсутствовали слишком долго. Ты чувствуешь, Леша, насколько пристрастно к нам здесь относятся? Как меня утомили эти вечные мелкие придирки, эта вопиющая несправедливость!