Лео Кесслер - Батальон «Вотан»

• Название: Батальон «Вотан»
• Автор: Лео Кесслер
• Издательство: Вече
• Жанр: О войне
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9533-3871-4

Январь 1940 года. Западный фронт парализован, и недавно созданный спецбатальон СС «Вотан» отправляется на самые тяжелые учения в истории немецкой армии. Штурмовики готовятся к выполнению миссии настолько секретной, что о ней известно только ее кодовое название — «Зеро».

Лео Кесслер — псевдоним популярного британского писателя Чарльза Уайтинга (1926—2007), автора более 200 остросюжетных романов о войне. «Батальон «Вотан» — первая книга из серии романов о спецбатальоне «Вотан», действие которых разворачивается на фоне военных действий и спецопераций Второй мировой войны.

---

Как Куно и договаривался с танкистом, машина сначала подошла к его щели и теперь ревела над ней, застилая собой свет. Молодой офицер, такой же бледный, как и его люди, съежился на дне вырытой щели. Его легкие были заполнены зловонием дизеля, барабанные перепонки были готовы разорваться от страшного рева. Инстинктивно он закрыл глаза, как маленький ребенок, и попытался отключить сознание. Жар от выхлопа обжигал затылок, но затем все прекратилось. Он осторожно приподнял голову над краем окопа, и волна облегчения прошла по телу. Позади танковых гусениц, разбрасывающих вокруг себя грязь и гальку, начали одна за другой появляться из земли головы его солдат.

Наконец танк добрался до конечной точки и встал. Танкист повернулся к Куно, вытирая со лба пот. Беспокойный пристальный взгляд фон Доденбурга перебегал от щели к щели. При виде очередной головы, высовывающейся из щели, на его лице отражалось явное облегчение. Но три щели не подавали признаков жизни. Он подумал о том, как сам критиковал Шварца за несколько дней до этого, и торопливо выбрался из своей щели. Но прежде, чем он достиг безмолвных щелей, Шульце, с лицом, черным от покрывающей его грязи, поднялся из своей щели и проревел, изображая фельдфебеля из старой регулярной армии:

— Позвольте доложить, господин офицер, у нас выбыло трое!

Фон Доденбург резко остановился.

Рот Шульце растянулся в нахальной усмешке, обнажая зубы, которые ослепительно белели на фоне черной маски.

— Двое в обмороке, — добавил он, — и один обосрался!

— Спасибо, Шульце.

— Я хотел задать вам лишь один вопрос, господин офицер, — добавил Шульце.

— Да?

— А что будет, если танк, подъехав к щели, начнет крутиться над ней вокруг своей оси? Наверное, британские томми[15] не такие дураки, чтобы не понять, что это — отличный способ размолотить танковыми гусеницами стенки наших окопов?

— Шульце, — медленно произнес фон Доденбург, — ты слишком сообразителен, с тебя не стоит спускать глаз.

— Моя матушка все время так говорила, господин офицер, — сказал Шульце, ничуть не обескураженный угрозой, скрытой в этих словах.

* * *

В тот же вечер Куно фон Доденбург вызвал к себе этого здоровенного уроженца Гамбурга, который был на полголовы выше, чем он сам. Шульце не без труда пропихнул свое большое тело через узкий дверной проем и вытянулся по стойке «смирно».

Фон Доденбург отвернулся от него, делая вид, что приводит себя в порядок перед зеркалом. При этом он заметил в зеркальном отражении, как Шульце усмехается ему в спину.

— Что скалишься, как обезьяна на ветке? — резко бросил фон Доденбург.

— Ничего, господин офицер. Я просто родился с такой рожей, — ответил Шульце. — Некоторые люди рождаются с такой рожей, что их способна любить только родная мать. У других — лица, на которые глядеть — что сидеть на гвозде, если вы простите мне такое выражение. А есть люди, у которых от рождения счастливые лица, — такие люди, как я.

— Счастливые лица, — прокомментировал фон Доденбург. — Ну и выраженьице! А мне кажется, что ты просто надерзил мне!

— Слушаюсь, господин оберштурмфюрер, — тупо выпалил Шульце уставную формулу. Казалось, что невидимая рука стерла ему улыбку с лица.

— Наглая свинья! — беззлобно заметил фон Доденбург. — Ладно, Шульце, расслабься.

— Расслабиться по-военному или по-граждански, господин офицер? — спросил Шульце.

— А в чем разница?

— О, я мог бы написать об этом целую книгу.

— Думаю, по-граждански.

Плечи Шульце немедленно опали. Линия подбородка смягчилась, быстрым движением большого и указательного пальцев он ослабил тугой форменный воротничок.

— А почему бы тебе совсем не раздеться? — саркастически спросил фон Доденбург.

— Я бы разделся, господин офицер, но моя мать говорила, чтобы я никогда не делал это при незнакомых.

Фон Доденбург пропустил это замечание мимо ушей.

— Скажи мне, Шульце, — сказал он, — какого черта ты пошел служить в штурмовой батальон «Вотан»? В любом случае, похоже, это — не твое призвание.

Шульце совсем не казался оскорбленным таким замечанием фон Доденбурга.

— Ну, господин офицер, — медленно произнес он, — когда великий Германский рейх понял, какую угрозу представляют из себя эти поляки, и фюрер в своей дальновидной мудрости решил, что нам пора вторгнуться в Польшу, чтобы защититься от них, то я решил, что пришло время и мне внести свой вклад в общее дело. — Он облизнул толстые губы.

Куно фон Доденбург бросил быстрый взгляд на огромного гамбуржца, осознавая, что Шульце морочит ему голову, но при этом понимая, что тот слишком хитер, чтобы позволить поймать себя на слове.

— Говори дальше, — сказал он.— Продолжай свой патриотический рассказ о том, как ты борешься за дело Великой Германии и нашего обожаемого фюрера.

— Ну, я не стал бы излагать все настолько буквально, господин офицер, — возразил Шульце, придавая своему плутоватому лицу выражение серьезности. — Видите ли, в этом деле была замешана одна девчонка. Она была членом организации «Вера и красота»[16]. В ней было все — и вера, и очень много красоты. — Он быстро провел мозолистыми руками по воздуху, изображая контуры женской фигуры. — У этой телки действительно все было на месте, будь я проклят, господин офицер. Она была настолько хороша, что завести роман с ней могли лишь настоящие герои. Она просто не снизошла бы ни до кого, кто служит, например, в береговой артиллерии или в интендантской службе, и в прочих тыловых частях. Чтобы покорить ее, надо было служить в войсках СС, и нигде больше. Вот что послужило всему причиной, господин оберштурмфюрер. Но, естественно, я знал, что меня не возьмут в элитные подразделения СС… У меня была постоянная работа в доке, которая давала мне право на отсрочку от призыва. А кроме того, у меня всегда были слабые легкие. — Он глухо закашлялся и постучал себя по груди. — Моя бедная мать часто говорила, что она всегда удивлялась, как это я выжил после всех простуд, которые донимали меня в детстве. Любому здравомыслящему человеку было ясно, что я совершенно не соответствую высоким стандартам СС.

— Разумеется, — согласился фон Доденбург.

— Однако эта свинья, офицер медицинской службы, заседавший в призывной комиссии, решил иначе! Он сначала пересчитал мне зубы, как будто я был какой-то старой клячей, понюхал у меня в подмышках, чтобы убедиться, что я не жид, ухватил меня за руку и заставил кашлять, как будто я буду воевать при помощи глотки, а не чего-то другого. После этого он признал меня годным, и вот я в СС! — Шульце покачал головой: — Мой покойный отец, Красный Шульце из Бармбека[17], наверное, перевернулся бы в могиле, если бы узнал, что я пошел служить Адольфу — извините, господин офицер, фюреру. Вот так я и стал рядовым солдатом в штурмовом батальоне «Вотан».

— А что же девушка?

— Девушка!… Все оказалось совсем иначе, чем я себе напридумывал. В первый же отпуск я приехал домой в наглаженном парадном мундире, наряженный, как последний дурак, с медалью за спортивные заслуги и значком отличника по стрельбе на груди, начищенный, как новая монета, и потащил ее в кафе «Фатерлянд» выпить и потанцевать. Я по собственному опыту знаю, что если потанцевать немного с девушкой, просовывая ей во время танго колено между ног, то можно считать, что ты уже наполовину уложил ее в постель. Но когда пришло время для решительных действий у нее на квартире, то начались слезы и протесты; в общем, один дым коромыслом — и никакого толку.

— Почему же?

— Оказалось, что она вообще не любит мужчин. Ей нравились женщины — и резиновые игрушки. Вы можете себе это представить? Девушка, предпочитающая бабу мужику — и какой-то чертов резиновый эрзац настоящему мужскому члену!

— Ну и ну! — расхохотался фон Доденбург.

Шульце смотрел на него без малейшей усмешки на лице. Наконец он с необычайной вежливостью произнес:

— Если мне будет позволено обратиться к господину оберштурмфюреру, то я хотел бы покорнейше просить его обратить внимание на то обстоятельство, что он приказал мне прибыть к нему на квартиру для решения какого-то конкретного вопроса. — Шульце помолчал, а затем перешел на свой обычный грубый северонемецкий портовый говор, который большинство солдат из второй роты, происходившие в основном с юга Германии, понимали лишь с большим трудом. — Кроме того, та баварская деревенщина — ну, тот парень, который едва не обосрался во время преодоления полосы препятствий сегодня утром, — через десять минут ставит всем бесплатное пиво в солдатской столовой.

Фон Доденбург с деланным отчаянием покачал головой:

— Ну ладно, Шульце. Так и быть, скажу тебе. Мне потребовался работяга — водитель, посыльный и так далее, и я подумал о тебе.

Глаза Шульце засветились.