Анна и Сергей Литвиновы - Бойся своих желаний

• Название: Бойся своих желаний
• Автор: Анна и Сергей Литвиновы
• Жанр: Детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-47714-2

Когда ко мне, частному детективу Павлу Синичкину, пришла очаровательная девушка Мишель и объявила, что она – внучка одного из битлов, я, разумеется, не поверил. Но ее история звучала правдоподобно, доказательства выглядели убедительными, и мне… очень хотелось продолжить знакомство…… Так я взялся за поиски оригинала нот неизвестной песни «Битлз», которую один из участников легендарной четверки когда-то посвятил бабушке Мишель в память об их коротком свидании. Пожелтевший листок долгие годы хранился в семье, а сейчас его украли… Для начала я решил встретиться с прадедом Мишель, который якобы много лет назад организовал тайный приезд «Битлз» в нашу страну. Если это не просто красивая легенда, то почему правда выплыла на свет именно сейчас? Или Мишель от меня что-то скрывает?..

---

Киркпатрик тут хотел буркнуть, что ни он, ни кто бы то ни было из его пассажиров в гости к Советам не напрашивался – однако все же прикусил бойкий ирландский язычок, решил не злить генерала Васнецова. А тот продолжал вещать:

– Автобусы, мистер Киркпатрик, уже подъехали, на кухнях готовится обед, дневальные застилают свежее белье. После эвакуации всех пассажиров и экипажа на борту, как и положено капитану, остаетесь вы один. К вам поднимутся представители советского военного командования, и вы передаете ваш самолет под нашу ответственность.

– Я обязан это сделать? Оставить свою машину вам?

– Вы обязаны это сделать, – подчеркнул советский военный. – А мы просто обязаны его досмотреть. Вы слишком долго путешествовали над нашими водами и землями, в том числе над теми, которые мы предпочитаем никому не показывать.

– У меня на борту нет шпионской аппаратуры, генерал.

– Вот мы и хотим в этом воочию убедиться, сэр. Итак, еще раз: первыми идут сенаторы и проповедники, затем – музыканты, потом все прочие пассажиры, после – экипаж. Вы хорошо меня поняли, мистер Киркпатрик?

– Боюсь, что да. Когда мы сможем продолжить наш полет?

– Когда мы покончим с формальностями, ваш самолет будет заправлен, вы проверите его исправность, а экипаж отдохнет. Заверяю вас, что задерживать и искусственно чинить препятствия вашему отлету мы не станем.

– Мы тоже не хотели бы злоупотреблять вашим гостеприимством, генерал, – галантно отвечал Киркпатрик.

– Что ж, у нас говорят: раньше сядешь – раньше выйдешь, – хохотнул general Vasnietsov. «А они шутники, эти русские – когда все идет по-ихнему». – Давайте начнем эвакуацию, капитан.

– Йес, сэр.

Киркпатрик переключил микрофон на внутреннюю трансляцию и отдал указание стюардессам открыть люки и развернуть трапы экстренной эвакуации.

И в тот же самый миг откуда-то с дороги, скрытно выходящей из леса, вывернули два черных лимузина, похожих одновременно на весь американский автопром пятидесятых годов: с огромными крыльями и полутораспальными капотом и багажником. Лимузины подкатили к самолету и остановились в почтительном отдалении. А из того самого советского джипа, что показывал дорогу пассажирскому лайнеру, выпрыгнули двое высших советских офицеров: один – генерал, с лампасами и тремя звездами на золотых погонах, второй – полковник. Не спеша, можно даже сказать, величаво, они направились к гражданскому лайнеру. А тут и экипаж Киркпатрика сработал, как часы. Две стюардессочки раскрыли первый запасной трап левого борта, одна скатилась по нему и встала на земле страховать пассажиров, вторая замерла наверху у распахнутого люка, обе, умницы, – ни малейшего тебе внимания ни на тайгу вокруг, ни на автоматчиков, ни на советских генералов, словно дело происходит в тренировочном центре.

И вот – покатились: первыми двое конгрессменов, потом косоглазые японские парламентарии, затем – еще более косоглазый корейский проповедник. Все пятеро съезжают по трапу с большим человеческим и гражданским достоинством. Каждому стюардесса помогает подняться, символически отряхивает, каждому козыряет стоящий у подножия трапа советский генерал, а полковник всех новоприбывших провожает по очереди к подкатившему лимузину, подсаживает, улыбаясь. Все в высшей степени политесно – будто бы даже в соответствии с неким разработанным протоколом – хотя вряд ли, подумал Киркпатрик, в СССР существует протокол по части встречи пассажиров лайнеров, захваченных в чужом воздушном пространстве. Или все-таки он есть? Или русские сумели так подготовиться к их встрече за неполные три часа, пока самолет летел до аэродрома Кырыштым?

Гигантский кар, нагруженный пятью американо-японо-корейскими ВИП, отвалил от надувного трапа, а потом на малой скорости удалился в сторону леса. На его место под крыло выдвинулся второй черный лимузин. Киркпатрик, внимательно наблюдающий из своей кабины за сими маневрами, вдруг подумал, что здесь, в сибирской тайге, черные машины выглядят в высшей степени странно. Подобного рода «Понтиаки» или «Шевроле» пилот привык видеть на улицах американских городов в желтом, красном, синем цвете – да еще, как правило, в варианте кабриолет, с несерьезными водилами или компаниями, обвеваемыми всеми ветрами. И теперь лицезреть их родных братьев, выкрашенных в похоронный черный, казалось столь же странно, как если бы субъект, всю жизнь проходивший в гавайке, появился на людях в смокинге. А смокинг, если продолжить сравнение, опять же сильнейшим образом диссонировал с шинелями и ушанками, глухим лесом вокруг, кольцом охраны с автоматами и военным джипом поблизости. Однако вместе с тем – Джон прислушался к себе – никакого страха не было. Он почему-то не беспокоился ни за свою судьбу, ни за будущность пассажиров. Было лишь безмерное любопытство. И в высшей степени интересно, что случится дальше, и до крайности забавно. Ситуация оказалась из тех, с рассказом о которых станешь впоследствии королем вечеринок – да и внукам на закате жизни будет что поведать близ камина с бокалом ирландского.

Между тем церемония встречи подходила, как отчего-то почувствовал первый пилот, к своей кульминации. Со стороны леса к самолету зачем-то выдвинулась еще одна группа военных людей, человек восемь. Приглядевшись, Киркпатрик заметил, что это ни больше ни меньше – военные музыканты. Эдакий полковой оркестрик. Вспыхнула на зимнем солнце медь труб и погасла. Оркестранты подошли к трапу и построились в две шеренги. Вскинули трубы. Парок от их дыхания улетал вверх. Место перед музыкантами занял дирижер – животастый, но перетянутый портупеей. Трубачи, скашивая глаза в пришпиленные к инструментам ноты, грянули довольно слаженно «Марсельезу». И в тот момент абсолютно все солдаты, стоявшие в оцеплении, взяли на караул, а двое дежуривших у трапа высокопоставленных военных вытянулись по стойке «смирно» и поднесли ладони к фуражкам.

«Странно, отчего играют «Марсельезу»? – подумалось Киркпатрику. – Песня хоть и революционная, но это ж французский, кажется, гимн. У русских – другой, а что именно? «Интернационал», кажется?» Однако тут «Марсельеза» словно сама собою перешла в совсем другую мелодию – ее Джон узнал, хотя не слишком жаловал, да и странно было бы не знать, когда родные дети, погодки Джон-младший и Джек, гоняли сингл на своем проигрывателе до посинения. «Love, love, love… – с напряжением задули в трубы советские музыканты тему, сочиненную теми самыми парнями, что присутствовали сейчас на борту «Боинга». А потом: – All we need is love, аll we need is love…»[5]

И ровно в сей момент на трапе стали возникать музыканты. В руках они держали гитары в чехлах. По именам их Киркпатрик не различал, все четверо были ему на одно лицо. Но парни, вылезавшие один за другим на экстренный трап, выглядели донельзя довольными, и каждый, слыша мелодию собственного сочинения в исполнении русских солдат, приходил натурально в экстаз. Еще в проеме люка, невзирая на мороз, и первый, и второй, и третий, и четвертый, начинали бешено и радостно махать руками, отдавать честь, посылать оркестру воздушные поцелуи, словом, всячески дурачиться. Стюардессы – и та, что регулировала наверху выпуск пассажиров из люка, и нижняя, помогавшая их приземлению, лучились вблизи своих кумиров восторженными улыбками. Киркпатрик ощутил мгновенный приступ ревности – потому как не сомневался, что обе представительницы славного воздушного экипажа готовы немедленно отдаться любому из этих четверых волосатых подонков. Та, что встречала парней внизу, аж прижаться старалась к ним форменной своей грудью.

А советский трубач, временами чудовищно фальшивя, принялся выдувать, солируя, затравочную мелодию битловской песни, ленивый речитативчик:

There’s nothing you can do that can’t be done,
Nothing you can sing that can’t be sung.
Nothing you can say, but you can learn how to play the game.
It’s easy[6].

Ливерпульские юные миллионеры, сведшие с ума всех тинейджеров по всему миру, съезжали, к собственному великому восторгу, на попах по резиновому трапу; внизу, тиская походя стюардессочку, поднимались на ноги и замирали, встречаемые неслыханными почестями со стороны роты советских солдат и высших офицеров. Во всем происходящем вдруг почувствовалась атмосфера карнавала, хипповского хеппенинга – совсем уж неожиданного со стороны суровых русских, тем более военных, тем более на секретном сибирском аэродроме.

И весь экипаж Киркпатрика, повскакавший с мест и столпившийся по левому борту, завороженно наблюдал за диковинной картиной – равно как, пилот в этом не сомневался, и все пассажиры, прильнувшие к иллюминаторам.

А внизу Битлы, не сговариваясь, построились в шеренгу. И генерал, и полковник продолжали держать под козырек. Оркестр грянул припев, и авторы всемирно популярной песни не удержались, подхватили, чрезвычайно радостные, не жалея даже глотки на морозе: «All we need is love, аll we need is love…»