Далия Трускиновская - Домовые

• Название: Домовые
• Автор: Далия Трускиновская
• Жанр: Фэнтези

Они живут рядом с нами, при этом оставаясь незаметными.

Они заботятся о нас и о нашем хозяйстве.

Они — домовые! маленькие человечки с совсем не малыми проблемами…

Сборник рассказов Далии Трускиновской из серии Домовые.

---

— А что? Хочу — и творю! Целоваться — можно! — ответила грамотная Уклейка. Собственно говоря, много чего позволялось незамужней водянице в общении с людьми, особенно мужского пола, и даже если замужняя бывала прихвачена на горячем, ей достаточно было сказать, что собиралась завлечь жертву в воду и защекотать насмерть. Что касается своих прав — их водяницы знали твердо и за себя постоять умели.

— Это же — мелиоратор! — зашипел Коська. — Слезай немедленно! А то дядьку Антипа позову!

Матерый водяной Антип законы знал и пользовался ими часто — возможно, зная за собой медлительность и тугодумие, он предпочитал применять к делу готовое решение, а не самому в каждом случае умишко напрягать. Застав младшую дочку на заборе с человеком, он бы только рукой махнул — имеет право! Но Коська в эту минуту честно забыл о законном праве Уклейки на баловство и помнил только про мелиораторов.

Уклейка от такой злобы даже растерялась. Она оттолкнула Родриго и спрыгнула с забора.

— Ты чего? — парень, еле удержавшись, повернулся к Коське с Уклейкой, желая сказать что-нибудь этакое, но онемел.

В тусклом свете привратного фонаря он наконец-то разглядел Уклейкины ноги.

— Э-э!.. Э-э-э!.. — с таким вот блеяньем Родриго выставил перед собой дрожащую правую руку ладонью вперед. Но Уклейке было не до него — упершись руками в бока, словно матерая и толстая водяница, она открыла девичий свой ротик и обдала Коську градом обвинений.

— Ты чего ж это, змеиная твоя душа, за девками подглядываешь? Ты себе невесту заведи — за ней и подглядывай! Ты что же это подкрадываешься и орешь? Хочешь, чтобы я с перепугу свалилась? Ты вот невесту себе заведи, на нее и ори! Да кто за тебя за такого пойдет!

— Так мелиоратор же!

— Так что — уже и не поцелуйся?!

— С мелиоратором?!

— Ребята, вы чего это?! — наконец срывающимся голосом выкрикнул Родриго. — Какой я вам мелиоратор? Сами вы — мелиораторы!

Такого обвинения Коська с Уклейкой не ожидали. Уклейка прикрыла рот ладошкой, но все равно ее фырканье получилось громким, а Коська понял, что его смертельно оскорбили.

— Ну, вот что, — вспомнив, как решали мужские споры на болоте, он приосанился. — Я — Касьян, матерый водяной, от Прокопия и Красноперки, а Прокопий — от Лукьяна! А ты кто такой и от кого род ведешь? Назовись, а тогда силой меряться будем.

— Родриго я, Ивановс!

— Иванов, что ли? От Ивана род ведешь? — переспросил Коська.

— Нет, Ивановс, — делая отчетливое ударение на первом слоге, отвечал чернолицый парень.

— А род от кого? Отца-мать назвать можешь?

— От Мугумбе Квамба и Астриды Ивановой…

— Ой!.. — только и сказала Уклейка.

— Мугумбе Квамба из Камеруна, он тут учился, а потом обратно в Камерун уехал, — добавил Родриго. — А я в него, поэтому черный. А мама здешняя…

— От кого? — безжалостно продолжил допрос Коська.

— От Николая Иванова и Дзинтры Криеване…

— Он не мелиоратор! — убежденно сказала Уклейка. — Видишь — свой род знает, а ты про них сам говорит, что какие-то безродные.

— Они всякие бывают… Вспомнил! У них же еще национальность должна быть!

— Ну вот, а у него — нет! — Уклейка, как умела, вступилась за дружка, однако Родриго Ивановсу такая доброта не понравилась.

— Есть у меня национальность!

— И какая? — не совсем представляя себе смысл слова, строго спросил Коська.

— Я — титульная нация! — гордо сказал чернокожий Родриго и на всякий случай добавил: — По матери!

— По матери? — переспросил Коська. Мир мелиораторов, уже утвердившийся в его голове, обогащался какими-то непонятными приметами и свойствами. Но если Камерун все еще оставался загадкой, то посылов по матери водяной наслушался — этим немало грешили болотные черти, особенно когда лаялись из-за межи с водяными.

— По матери! — подтвердил Родриго.

— И кто же это ее — по матери?

— Кого — ее?

— Титульную нацию!

Собеседники уставились друг на дружку: Родриго — с ужасом, а Коська — с надеждой на вразумительный ответ. В этот миг они уже не помнили, из-за чего сцепились, тем более, что Уклейка молчала.

— Закурить не найдется? — раздался негромкий, в меру прокуренный голосок.

Все трое тут же обернулись и увидели болотного черта Янку.

— Закурить, спрашиваю, нет ли? — он обращался исключительно к Родриго, но ответил ему Коська.

— Там что — уже кончилось?

— Перерыв устроили. Все хлорки нахлебались, сопли текут, чих на мужиков напал, — объяснил Янка. — Так не будет сигаретки, что ли?

Родриго воззрился на него, открывая и закрывая рот, как рыба на песке. И это — при виде Янки, который считался среди своих чертом-недомерком, был ростом с человеческого мальчишку лет четырнадцати, а что бы с ним сделалось, если бы заявился матерый болотный черт Гунча, который, выпрямив ноги, мог стать вровень даже с водяным Антипом? Так подумал Коська, совершенно не учитывая особенностей Янкиной мордочки, к которой он с детства привык. А человека непривычного эта возникающая из мрака личность, покрытая редкой щетинкой, с умными человечьими глазами и почти свиным пятачком, могла и навеки заикой оставить.

— У вас тут что? Хеллоуин? — наконец догадался спросить он.

— Нет, мы всегда такие, — успокоил его Янка. — Вот ты — человек, они — водяные, я — болотный черт, ну и что? Сегодня ты мне сигаретку, завтра я тебе сигаретку…

Парень, тряся головой, как будто надеясь вытряхнуть оттуда морок, достал пачку и зажигалку, болотный черт протянул шерстяную лапку, поблагодарил, прикурил и с наслаждением затянулся.

— Трубку дома забыл, — пожаловался он. — Да и какой на болоте табак? Горе, а не табак.

— Ну а что решили-то? — допытывался Коська.

— Прочихаться решили. Доклад одобрили, из-за обращения лаются, потом дудут декларацию о демелиорации принимать. А тут еще этот ваш Епишка…

— Епифан, — хмуро поправил Коська, уже догадываясь, что выживший из ума дед опять чего-то учудил.

Водяной Епифан был позван на сплыв, потому что на своем болотце и в своей волости был единственным, а требовалось собрать представителей всех волостей. Жил он на свете незнамо сколько лет и сделался до нелепости жалостлив. Водяные неоднократно предлагали ему перебираться к родне и жить под присмотром большого семейства, а на освободившееся болотце отправить кого-то из недавно заматеревших молодых, но дед не соглашался.

— Хворую лягушку в банке с собой принес и забыл где-то, — Янка опять затянулся и задержал в себе дым, а потом выпустил через пятачок. — А там бабка ночью за порядком смотрит, прибрала к себе в каморку. Дед расхныкался, Ефим с Антипом пошли лягушку вызволять.

— Ну и как?

— Антип ее на большую вимбу выменял. Вы же с собой корзину вимбы взяли? Ну вот — одной рыбины уже нет. Хорошо, толковая бабка попалась — на мену согласилась. Другая бы с перепугу и копыта откинула, а эта — нет, еще и торговаться хотела.

Уклейка, видя, что Коське Янкины новости интересней ее проказ, взяла Родриго за руку и тихонько отвела в сторонку.

— Вот так, миленький, водяные мы, — сказала она печально. — Ты теперь, поди, и не захочешь со мной целоваться?

— Ну что — водяные и водяные, у вас тоже две руки, две ноги, одна голова, — грубовато ответил Родриго. — Только предупреждать же надо! Я чуть не обделался со страха…

— Мы не опасные… — Уклейка вздохнула. — Просто мы — такие, а вы, мелиораторы, немного другие. А целуешься ты здорово…

— Это ты здорово целуешься, — возразил чернолицый парень. И они продолжили это приятное занятие, совершенно не беспокоясь, что скажет Коська или подумает Янка.

Причем Уклейка совершенно забыла одну важную вещь.

Если молодая водяница целуется просто так, от озорства, это еще полбеды, у человека есть шанс, что обойдется. Если же она целует всерьез — после этого ему обычная девушка его собственного роду-племени уже не может угодить, и этот горемыка обречен вечно гоняться за проказливой водяницей, выслеживать ее по берегам, а то и лезть в самое болото.

Уклейка думала, что это — все еще озорство. А на самом деле все было уже чуточку всерьез…

Глава третья Приятного пробужденьица!

Пока команда болотных чертей выходила на связь с чертями морскими, да пока передавала им в условленном месте обращение к антарктическим жителям, которых решено было все же считать водяными, да пока возвращалась, на всех болотах шли яростные разборки.

Если бы полиция знала, кто по ночам громил книжные магазины и газетные киоски, сильно была бы озадачена. А это водяные и болотные черти добывали себе книжицу, которая называется «Атлас автомобильных дорог страны». Неизвестно зачем там были обозначены и низменности, и возвышенности, и болота, и даже маленькие озерца. Водя когтями по картам, болотные жители рассчитывали, куда первым делом придет талая вода и насколько увеличатся их владения.