Михаил Попов - Cлавенские древности, или приключения славенских князей.

• Название: Cлавенские древности, или приключения славенских князей.
• Автор: Михаил Попов
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1770

Книга Попова «Славенские древности, или Приключения славенских князей» содержит беллетризованный рассказ о приключениях князей дохристианской Руси, изложенный в жанре сказочно-рыцарского романа. В описании языческих обрядов использованы многочисленные недостоверные, но интересные легенды, фольклорные и этнографические источники. Хотя «Славянские древности» относятся к первым в русской литературе опытам псевдоисторической славянской сюжетики, многие читатели XVIII века воспринимали книгу как историческое сочинение.

---

По окончании своей повести просил он Вельдюзя, чтоб он на него сел, и испытал его быстроту. Полоцкий Князь не умедлил желание его исполнить; а конь помчался быстрее всякой стрелы, и принес его чрез несколько минут в волшебный замок, который в красоте, по описанию Вельдюзеву, говорил Видостан, малым чем моему уступает.

Волшебница и племянница её, которая тут уже была встретили его тем ласково, и осыпали учтивостями за храбрый его поступок с Сатиром. Проводя его в покои, старались всем тем угостить, что вкус и обоняние могут изобрести наилучшего. После чего просили Вельдюзя, чтоб он объявил им, какому человеку одолжены они столь важною услугою, которую он им показал; в чем он их тотчас и удовольствовал. По выслушании его повести, изъяснили он ему свое сожаление о его несчастиях: причем волшебница обещалась ему во всем том принимать участие, что до него касаться ни будете. Во исполнение чего тот же час разослала она Сильфов разведать о судьбе его невесты и что ежели они ее найдут, чтоб принесли ее немедленно к ним в замок.

Сильфы тотчас полетели, а Вельдюз остался благодарить Превращу за её попечение, которое она о делах его принимает. Благодарность моя очень бы умеренна была, ответствовала, ему волшебница, ежели б я ее ограничила одною сею услугою. Я хочу тебе услужишь так, чтоб по крайней мере мог ты завсегда памятовать, что услужив моей племяннице, а тем и мне услужил не неблагодарным. После того топнула она ногою, проговорив несколько слов: от чего тотчас пол в комнате раздвинулся, а из отверстия явился пред них Арап, имея в руках вооружение из чистого золота; то есть: доспех, щит, копье, лук и колчан со стрелами. Указывая на оное Преврата, вот чем, говорила она Вельдюзю, хочу я свидетельствовать тебе мою благодарность: это вооружение защитит тебя от поражения всякого человека, если только противник твой выше человеческой силы чего при себе иметь не будет. Это все принадлежало бедному моему мужу, которого погубил лютый волшебник, наш неприятель. Этот злодей никогда б не мог одолеть моего супруга, ежели б у него не украли препоясания и меча обвороженного, которые имели в себе чрезъестественную силу, и сохраняли его от всякого волшебства. Впрочем не совсем оно лишилось своей силы: кроме того что не пронзительно, возбуждает оно великую храбрость в том, кто его на себе имеет, и притом умножает весьма силу. И так, пожалуй прими его от меня, продолжала волшебница, в знак моей к тебе благодарности; и надень его теперь же на себя для предосторожности от всякого неожидаемого случая. Вельдюз поблагодарив ее за её подарок, надел на себя вооружение, и когда они готовились описывать его в нем пригожество, то в самое то время, прилетавший один из посланных Сильфов, привлек их на себя внимание.

По смущенному его виду заключили было они, что он Милославы не нашел: чего ради волшебница начала уже было ему и выговаривать за его неисправность. Но ответ его привел их всех в такое удивление и ужас, каких они не ожидали; ибо он объявил, что Милославу нашел он на острове, узнав ее потому описанию, какое ему об ней сделали, и рассказав ей о своем посольстве, хотел ее взять, и к ним понести, как в самое то время приехал к ним в колеснице, запряженной Аспидами, ужасный Исполин, который у него вырвав из рук Милославу, увез ее с собой. А он, не имея силы ей пособить, принужден был лететь назад, чтоб уведомить их о сем печальном приключении.

Когда Сильф окончило свое повествование, то Вельдюз, возбуждаемый любовью и негодованием, решил гнаться за сим похитителем. Волшебница старалась его уговорить, чтоб он не вдавался без размышления в опасность и обещалась наперед разведать, кто таков сей похититель, и потом уже употребить хотела приличные способы к освобождению Милославину. Но Полочанин, горя нетерпением, поблагодарив ее приличным образом, пошел от нее, и сев на крылатого своего коня, приказал ему гнаться за Исполином, которого и нагнал он вскоре над сею ужасною горою, в которую превращены мои подданные.

Неустрашимый сей Князь, увидев любезную свою Милославу в руках у страшного сего Волота, устремился на него с копьем, думая его оным сразить, но в самой тот миг Исполин зинул на него пламенем, который обжег у него ту руку, на которой был перстень: Вельдюз почувствовав боль, отдернул ее к себе: от чего повернувшись у него перстень камнем вверх, принудил крылатого коня скрыться, а всадник полетел стремглав на утыканную копьями и мечами гору.

Стенание и вопль Милославы, которые последовали за его падением, представили ему смерть ужаснейшею: страшная гора готовила ему неизбежную кончину, которая бедную его невесту оставляла на век во власти у лютого Волота. Низверженный Вельдюз начал призывать на помощь и Богов и людей, но все его слова погибали на воздухе бесполезно. Уже падение его оканчивалось: свирепые змеи подняли головы, и разинули свои пасти, чтоб его растерзать: уже коснулся он остриям копей и мечей, как множество Сильфов подхватив его, отнесли к волшебнице его приятельнице, которая увидев его, выговаривала ему ласковым образом за его стремление и дерзость, с какою он отважился напасть на такого Врага, коего она сама трепещет.

Едва она окончила сии слова, как ужасный гром и молния, сорвали с покоя, в коем они находились, крышку: и в самое то время с превеликим вихрем слетел к ним Исполин, который обратясь к Вельдюзю, сказал ему страшным голосом: Дерзновенный! ты осмелился отнимать у меня мою невольницу, и напасть на меня по середине воздуха: но будучи мною свержен, убоялся умереть. Ты не стоишь по трусости твоей смерти; но за дерзость твою не стоишь и жизни; и за то и другое должен ты претерпеть такое состояние, которое заставить тебя ужасаться и живота и смерти. По окончании сих речей засвистал он преужасно: тогда предстало пред него шестеро премерзких карлов, которым приказал он ободрать с него вооружение; а перстень его взял к себе. После того прошептав нечто, взял Вельдюзя за ногу, и бросил в отвсрстие покоя.

Устрашенный Вельдюз, летя из покоя в рощу, коею окружен был волшебницын замок, почувствовал в себе легкость, и обратив на себя глаза увидел, что он более не человек, но обезьяна. Сие горестное превращение столь его опечалило, что он охотно соглашался тогда потерять и жизнь свою. Но животолюбие принудило его схватиться за ветви деревьев, между коих он упадал. По счастью его схватился он за них столь удачно, что падение его он остановили. Свойства нового его состояния способствовало ему безвредно слезши с дерева на землю, на которую сошед вдался он в превеликую печаль. Но страх воспрепятствовало ему быть долго в таком месте, подле коего находился ужасный его неприятель. Побежал он оттуда, проклиная Исполина, и тужа о бедной своей приятельнице, коей волшебник не преминет мстить за его избавление. Напоследок, бегая около двух месяцев по лесам, добежал он до моего замка, где напав на него мои собаки, принудили его взлезть на дерево, в дожидаться моей помощи. Вот все приключения твоего зятя, продолжал Видостан говоря Светлосану; а окончание их я уже тебе рассказал; теперь осталось мне досказать тебе мою Историю.

Окончание истории Видостановой

Несчастья Вельдюзевы тронули меня, и возбудили во мне к нему любовь и сожаление. Я вознамерился ему помочь чего ради прибегнул я к кольцу, которое ты видишь у меня на руке: я его сделал с помощью моей книги; оно заключает в себе, такого Духа, который уведомляет меня обо всем, о чем я ни спрошу. Сей Дух, будучи мною вопрошен о неприятеле твоего зятя; ответствовал мне, что хотя об нем он и ведает, но не смеет мне объявить. Я хотел увидать о сем от книги моей, но и она мне тоже ответствовала; прибавляя к тому, что сделано на тайну сию такое заклятие, которому и сам Князь Духов противиться не в силах. Не мог я подумать на Карачуна; ибо привидение его, заколотое и сожженное мною, обнадеживало меня, что нет его более на свете; по чему я и заключил, что это был другой какой-нибудь волшебник.