Жюльетта Бенцони - Графиня тьмы

• Название: Графиня тьмы
• Автор: Жюльетта Бенцони
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-42546-4

С террором покончено, и во Франции 1794 года наконец-то распахнулись ворота тюрем. Вернувшись в свой родной Сен-Мало в Бретани, Лаура Адамс, она же Анна-Лаура де Понталек, мечтает лишь о новой встрече со своим возлюбленным, бароном де Батцем, из рода д'Артаньянов, потерявшим спасенного им короля Людовика XVII, и о том, как бы вызволить из Тампля последнюю узницу — дочь короля Людовика XVI, казненного на эшафоте.

В Париже Конвент доживает последние дни, и игра в любовь и смерть становится как никогда жестокой. После пушек Вальми канонада вандемьера в щепки разносит судьбу Лауры: теперь она одна должна нести на своих плечах груз последней тайны Бурбонов, тайны женщины без имени, которую прозвали графиней Тьмы…

---

— Она находит в этом, полагаю, некоторое удовлетворение. Я помогаю ей по мере сил уточнить то, что еще неясно, расплывчато… и потом, — добавила она, понизив голос, — эта работа нужна правительству.

Что тут добавишь? Тема была закрыта.

Как-то к вечеру, когда три женщины пили чай с бисквитом (отвратительная ноябрьская погода не позволяла выйти в сад), Гомен вошел доложить о прибытии «гражданина министра внутренних дел».

Лаура тут же собралась уходить, но принцесса задержала ее, тронув за рукав:

— У вас постоянный пропуск, а то, что мне скажут, наверняка не скреплено секретной печатью…

Вошедший поклонился с элегантностью и почтением, как пристало дворянину. Он был похож скорее на придворного, нежели на террориста. Красивый мужчина, несколько полноват, с очень темными волосами и кожей цвета слоновой кости, теплого оттенка Средиземноморья, Пьер Бенезеш, рожденный в Монпелье лет сорок тому назад, принадлежал к судейскому сословию, так тесно связанному с дворянством, что и повадки у них были те же. Ловкий воротила, удачливый в переговорах, он обладал живым тонким умом и быстро увлекался. До революции у него был в Версале собственный оружейный заводик и журнал, публикующий официальные акты. В душе пацифист и вовсе не убежденный республиканец, он пережил в самый день своего назначения министром донос, поступивший в Директорию, обвинявший его в роялистских настроениях, но у него хватило здравого смысла не обращать внимания на злобные наветы. Бенезеш даже более, чем его коллега из министерства внешних сношений, был подходящей фигурой для переговоров по такому деликатному предмету, как выезд Марии-Терезии из страны. Эта деятельность помогала ему отвлечь внимание властей от некоторых фактов его биографии: его брат и сын были эмигрантами, а жена в первом браке была замужем за маркизом де Буйе[68].

Итак, войдя, он низко поклонился и извинился, что зашел к мадам без предупреждения. Бенезеш, казалось, не замечал сверлящего взгляда мадам де Шантерен, у которой на сердце камнем лежали три письма, оставленные без ответа. Министр выказал особое почтение Лауре, а затем перешел к небольшой речи, имеющей целью сообщить мадам официальную новость о ее скором освобождении с последующим отъездом в Вену.

Но Мария-Терезия сразу запротестовала:

— Я не хочу ехать в Австрию. Эти люди нас не любят. Император позволил убить мою матушку и свою родственницу, он ничего не сделал, чтобы избавить ее от мук, и в этих условиях мне будет просто стыдно стать эрцгерцогиней.

— Я понимаю вашу точку зрения, но выйдет ли Ваше Высочество замуж за эрцгерцога Карла или не выйдет, это республиканскую Директорию никак не касается. Уже в Вене мадам сама решит, дать согласие или же отказать. Она совершенно свободна в выборе и может распоряжаться собой по своему усмотрению. И если я позволил себе предстать сегодня перед нею, то только для того, чтобы служить. Поэтому покорнейше прошу сообщить мне, кто из дам и прислуги составит ее свиту.

Озабоченное лицо Марии-Терезии вмиг осветилось:

— Это правда? Я могу выбрать?

— Ну конечно. Само собой, в пределах благоразумия…

— В таком случае я прошу включить дам Мако и Турзель, из которых одна опекала меня в детстве, а вторая занималась моим воспитанием, а также мадам Серен, бывшую даму, которая отвечала за гардероб моей бедной тетушки Елизаветы…

— Насчет этой последней сначала требуется выяснить, где она находится. Что до мадам де Мако, то ее возраст не позволит ей совершить такое долгое путешествие. Кто еще?

Принцесса указала на обеих присутствующих рядом с ней дам:

— Эти дамы дороги мне… если они пожелают… И, наконец, мадам Варенн, бывшая камеристка матушки.

— А из мужчин?

— Гомен, он первый проявил ко мне сочувствие, а также Франсуа Ю, верный камер-лакей моего отца, его найдете вы на набережной Анжу… Менье — пусть служит поваром, еще ключник Барон, который будет моим камер-лакеем. И, наконец, моя собачка Коко, которую вы видите здесь… — она склонилась, чтобы погладить вздыбившуюся шерстку своей любимицы.

— Хорошо. Мы все сделаем, чтобы мадам была довольна, но нужно понимать, что все эти люди не смогут сопровождать вас до самой Вены. Там в дорогу уже собираются австрийские дамы, которые будут обслуживать мадам, и уже выехал принц Гаврский с большой свитой, он отвечает за вашу встречу в Австрии…

— Все уже так далеко зашло?

— К чему же медлить, если все согласны? Ах, чуть было не забыл! С завтрашнего дня гражданка Гарнье, портниха по платьям, и Клуэ, портниха по белью, а также гражданка, обязанная составить приданое мадам, явятся сюда. Не может быть и речи, чтобы мадам выехала из Франции без гардероба… Ваше Королевское Высочество! Мадам! Честь имею! — откланялся он наконец.

Когда он ушел, женщины долго обсуждали этот неожиданный визит, и Лаура растроганно благодарила принцессу за то, что та пожелала, чтобы она сопровождала ее в долгом путешествии. Это настолько отвечало ее сокровенному стремлению дарить заботу и привязанность этому запавшему ей в сердце юному существу, что даже ее собственная сердечная рана стала меньше болеть. Она уедет, что может быть лучше в настоящий момент для ее истерзанной души? Но, не зная даты отъезда, она подумала, что, возможно, у нее не будет достаточно времени для того, чтобы уладить свои личные дела, а посему, предупредив Луизу Клери о предстоящем путешествии, Лаура наняла экипаж и отправилась на улицу Монблан. Она заранее знала, что разговор с Жуаном будет нелегким, но отныне твердо решила, что не даст ему испортить себе радость.

Было поздно и совсем темно, когда она подъехала к дому. К своему удивлению, она увидела во дворе чужую черную карету. Но даже не успела озадачиться, как Жуан, выходя ей навстречу, обрадованно сказал:

— Как хорошо, что вы сегодня вернулись! Я даже собирался ехать в Тампль искать вас. Здесь некий Фавр, посланник министра внутренних дел.

— Господина Бенезеша? Но я только что виделась с ним в башне.

— Конечно, но сейчас он хочет поговорить с вами с глазу на глаз. Эта карета ждет вас.

Личный секретарь министра, представленный ей минуту спустя, подтвердил сказанное Жуаном. Она последовала за ним без лишних вопросов, села в карету, где рядом с нею уселся и Фавр, и только когда они отъехали на порядочное расстояние, спросила:

— Вы осведомлены о причине моего вызова к министру?

— Не имею никакого представления, гражданка. Однако, судя по всему, дело исключительной важности. Поэтому мы держим все в секрете и везем вас в особняк Бриен под покровом ночи…

— Как странно! Ведь я виделась… с гражданином Бенезешем только что, и он не обмолвился ни словом…

— Секреты, и еще раз секреты! Поэтому не стоит удивляться, что вас не поведут к министру обычным путем. Мы войдем в особую дверь…

— Это не имеет никакого значения. У меня нет предрассудков…

Это даже становилось забавным, и Лаура сгорала от любопытства. О чем таком хотел ей поведать этот любезный и обходительный человек, с которым она виделась еще сегодня днем?

Доехав до места, они действительно вошли в помещение через служебную дверь, потом поднялись по лестнице с железными перилами, ничего общего не имеющей с благородством салонных лестниц. Путь им освещал дрожащий огонек свечи, ее взял с сундука у входной двери секретарь. Но все дороги ведут в Рим, и Лаура, как в романах, пройдя через потайную дверь в книжных стеллажах, вдруг оказалась в кабинете министра, где сам он что-то писал за столом, однако, увидев ее, отбросил перо и живо поднялся ей навстречу с невероятной любезностью. Он принес свои извинения за беспокойство и спешку в столь поздний час, предложил кресло напротив своего стола и даже четверть стакана хереса, который она приняла, чтобы согреться: в карете министра было холодно и сыро. Сам Бенезеш тоже пригубил напиток, но, вместо того чтобы усесться за стол, вытянулся перед посетительницей, облокотившись рукой на замечательное бюро в стиле Людовика XV, и принялся внимательно разглядывать молодую женщину.

— Мадам, мне надо сообщить вам несколько важных вещей. Но настроим сначала наши скрипки, чтобы играть в унисон. Во-первых, зовут вас не Лаура Адамс и вы родились не в Америке. Спокойствие! — поспешил он добавить, видя, как она порывается встать. — Я не собираюсь здесь упрекать вас в обмане, напротив… Я хочу доверить вам важную миссию… Я бы даже сказал, чрезвычайно важную, потому что касается она государственной тайны. Поэтому необходимо было выяснить все подробности вашей биографии: на самом деле вы Анна-Лаура де Лодрен, а ранее — маркиза де Понталек, особа, преданная королевскому трону и наделенная недюжинной смелостью.

— Смею ли я спросить, откуда вам все это известно? — очень спокойно поинтересовалась Лаура.