Валентин Юрьев - Отбросы

• Название: Отбросы
• Автор: Валентин Юрьев
• Жанр: Научная Фантастика

---

А Зло — это разъярённая оса, ядовитая колючка пигмея, жало змеи. Зло действует неожиданно и конкретно и не может быть побеждено жирненьким Добром. Чтобы победить Зло надо сотворить новое Зло, более сильное, а оно также начнёт кусать Добро, когда победит своего врага, и потом, какое же оно Добро, если порождает Зло, пусть даже в целях самозащиты?

Последние войны уже не раз показали, что Земля гораздо более хрупкое создание божье, чем думалось раньше. Даже на удары крупных авиационных бомб она отозвалась землетрясениями.

А сколько ее реакций человечество еще не заметило? Сколько еще видов СПИДа, разных нарушений экологии, потерь живого из Красной Книги, о которых станет известно только потомкам, лет через тысячу?

На нашей станции, переделывая ее под тюрьму, военные убрали все виды оружия, здесь оно не требуется, и сейчас даже запрещено. Удрать отсюда невозможно, даже захватив станцию полностью. Никаких челноков, катеров и прочего мелкого транспорта у нас нет. Тюрьма без единого шанса на побег. Поэтому нет и оружия.

Зато остались пустые ложементы для укладки ракет, десятки каких-то грузовых механизмов, тысячи километров кабелей, труб, десятки шлюзов для швартовки других кораблей, муравейник жилых ячеек и тонны самых разнообразных систем обеспечения жизни.

А главное — остался гигантский компьютер, которого я в дружеской форме зову Керн, как назвал его мой предшественник. Не знаю, может, так его назвали еще раньше, зачем же мне менять святых в чужом монастыре?

Косоглазый соблазнитель не обманул, компьютер оказался так прекрасен, что он один заслуживает целого трактата с восхвалениями, цоканьем языка и вознесением рук к небу.

Тем более, что за все годы он постоянно модернизировался в соответствии с последними достижениями прогресса, до самого "Дня развода".

Он управлял всем, что было на станции, каждой лампочкой, каждым краном, каждой дверной ручкой, никто не мог до конца познать его мощь и могущество, потому что были и сейчас есть в его памяти совершенно недоступные области, хранящие какие-то жуткие военные и технические секреты.

Дикари назвали бы его богом, но, слава богу, я в бога не верю. Ни в какой форме.

Я медленно плыву по длинному коридору Большого кольца. Толчок ногой — полет, толчок — полет. Силы тяжести нас не балуют своим воздействием, поэтому путешествие не слишком затруднено, главное — не врезаться в какую-нибудь из обильно торчащих железок, мне на сегодня уже хватит, но даже удар будет относительно безобиден, так как все острые углы закрыты пластиковыми колпаками. Я лечу по сложной спиральной линии от стены к стене, как муха в бутылке.

В ушах звучит не музыка, туда озвучиваются голоса тех, кому я понадобился за ночь, что-то вроде автоответчика.

— Босс, это Джилли, печь опять сгорела, в пошлом году то же самое было, так три дня кислятиной питались, босс, надо бы всыпать перцу под зад, кому следует…

Понятно. Это я уже знаю…..Следующий.

— Это Мария, Лёсик заболел, я сижу у него, если вдруг понадоблюсь….

Тоже понятно. Странно, почему не доктор докладывает, а медсестра?…Надо заглянуть к ним…Так, дальше.

— Начальник, у нас опять прогульщики, это Марго говорит, у меня уже сил нет, девочки большие…..

Чёрт, проблема отцов и детей не отменяется ни в каком веке, ни в какой ситуации. Что ещё?

— Вад, скоро Ритуал, ты думаешь, с чем выступишь?….

Это я помню, это у меня в делах записано, только когда делать-то? Ладно, проехали пока.

— Кэп, это Лори…..я тут выловил пакет от ужина, и не в столовой, а около жилых, кэп, надо как-то накачать всех, пока не заросли в помойке…Скоро крысы появятся!…И в туалетах…..

Нет, ну что же я ещё и мусор буду за всех собирать, что ли, как маленькие, аж зло берёт!

— Первый, прочитать всем свободным правила уборки мусора перед обедом и ужином.

— Есть прочитать.

Вот уж этот прочитает, можно не сомневаться. И нельзя будет остановить этот голос, сладко льющийся прямо в уши, точнее, в слуховой нерв. Только вот можно прослушать, но не услышать. Уж не мне ли это знать, после десятков лет различных собраний, политинформаций, на которых умение "отключаться" сильно сберегало нервы. Как говорил вождь всех народов, "хуже глухого тот, кто не хочет слышать".

Чем ещё порадуют?

Мое каждодневное путешествие совершается как обряд уже много лет, память просто сравнивает матрицы вчерашних и сегодняшних картинок, привычных до тошноты и, если разницы нет, то я как будто не вижу этого бесконечного туннеля.

Я не обязан это делать, но сам в себе выработав этом режим, стараюсь соблюдать его, независимо от самочувствия и настроения.

Наконец-то сообщения закончились. Можно заняться делами.

— Первый включить прослушивание

— Какой номер?

— Двести третий.

— Есть прослушивание.

Вот теперь я использую своё право "большого уха" — подслушивать все разговоры, мерзкое в общем-то свойство, но самый большой вред от него будет мне, потому что те, кого я слушаю, никогда не узнают об этом, а вот мне достанется часть их душевной грязи. А тайн на станции нет. Их просто невозможно сохранить. Мы, как в большой деревне, всё знаем друг о друге всё.

Я слушаю как ругается Джилли по кличке "Бюст", начальница кухни- громадная баба откуда-то с юга Американского континента, впитавшая несколько расовых признаков от негроидной до испанской, отличающаяся прожорливостью, упрямством и гордо носящая такой огромный бюст, что кличка даже льстит ей.

Всю жизнь она работала в тюрьмах и ничего не умела больше делать, кроме как кормить своих подопечных.

В состав её речи, в основном входят собаки, черти, их родственные отношения и состояние гениталий и частей тела. В этом, впрочем, нет ничего необычного, все помнят, что это место — тюрьма со всеми её закидонами и мат является основным лексическим набором, за годы жизни здесь на Джилли уже перестали обижаться, хотя всё же ко мне поступила информация о зарождающемся конфликте и надо в этой гадости разобраться.

Минут десять я наслаждаюсь концертом, но больше выдержать не могу. Смысла слов всё равно не понимаю, потому что её английский — это сплошной латино — негритянский мат, в котором я плохо ориентируюсь. Но прекрасно понимаю, как может "достать" такое обращение.

— Первый, дать Двести третий, установить перевод

— Есть Двести третий.

Сейчас Шива играет ещё и роль переводчика, который будет выбирает из слов Джилли только суть, отсеивая лингвистические излишества.

— Morning, Jilly, how our lunch?

Надеюсь, мой английский ей понятней своего. Моя задача — охладить пыл этой горячей мадам, сбить конфликтную остроту, но реакция человека может быть совсем не той, какую ожидаешь, поэтому я просто невинно спрашиваю, как там дела с завтраком.

Голосом, напоминающим оперное контральто, очень далёким от квакающего голоса самой Джилли, Шива произносит:

— Босс, завтрак готов. Отклонения в норме. Заканчиваем расфасовку.

— А это можно употреблять?

Я, конечно, уже знаю, что печь неисправна, но что и до какой степени?….Поэтому не представляю, о каких нормах может идти речь.

— Нулевой уровень. Хорошо хоть горячее. Пока не исправим печи все равно ничего лучшего не будет.

— Как там девочки, справляются?… Может быть, нужна помощь?

Она, только что распекавшая своих подчиненных, неожиданно для меня начинает атакующе защищать их:

— Девочки очень стараются и не надо к ним придираться, приходится менять тару в накопителях, день уж сегодня такой, но девочки молодцы…

Понятно, то, что мне показалось базарной ссорой, на деле оказалось обычным выражением эмоций. Или это тактика такая — не давать своих в обиду, а бить их самостоятельно?

— Первый — дать синхронный звук.

— Есть синхронный.

— И убрать прослушивание.

— Есть, убрать.

Теперь нас соединяет прямая связь, компьютер работает как дуплексная радиостанция. В уши врывается какой-то шум, я слышу как Джилли шипит на своих теток. Я не люблю ее, не терплю, но выбирать сотрудников не имею никакой возможности, поэтому иду на прямой диалог, который считается здесь поощрением, эдаким почесыванием служебного пса за ухом. Сам себе внутренне усмехаясь, чеканю своим мордовским акцентом:

— Jilly, I hope, that's will be all right. You can feed people.

— Йес, да, сэр! Хэра-шо! Будэм кущать?

Сколько лет слушаю этот дикий говор, а всё никак не привыкну. Интересно, у кого она набирается русских слов? Но ведь старается, надо отдать должное. И тут же смеюсь и над собой: а любопытно, какими саркастическими словечками она комментирует мой английский? Я откланиваюсь.