Джонатан Троппер - Книга Джо

• Название: Книга Джо
• Автор: Джонатан Троппер
• Издательство: Corpus, Астрель
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-271-30297-8

Американский писатель Джонатан Троппер — автор пяти романов, в числе которых мировой бестселлер «Дальше живите сами». Ему удается писать о серьезных вещах легко, иронично и в то же время проникновенно. Книги Троппера — о поиске себя и позднем взрослении, о попытках примириться с потерей близких и найти любовь — полны невероятно смешных сцен и искрометных диалогов.

Герой «Книги Джо» — незадачливый молодой писатель, прославившийся разоблачительным романом о своем родном городе. Джо уверен, что никогда туда не вернется, но однажды ему приходится это сделать и взглянуть в глаза своим персонажам.

---

Некоторое время мы лежим абсолютно неподвижно, смесь пота и всего остального высыхает на нас под работающим кондиционером, кожа становится липкой. Только скатившись с Люси, я замечаю, что она тихо плачет. Я убираю волосы с ее лица и вижу, что оно залито слезами. Открываю рот, чтобы что-нибудь сказать, но что тут скажешь? Поэтому я просто лежу рядом, прижимаю ее к себе, а она всхлипывает до тех пор, пока в какой-то момент не засыпает. Когда ее дыхание становится медленным и ровным, я высвобождаю из-под нее руки и иду в туалет. Пока я стою над унитазом, из зеркала на меня смотрит осунувшееся, измазанное помадой лицо, и, наклонившись, чтобы лучше рассмотреть кривые линии лопнувших в глазах сосудов, я понимаю, что все это время повторяю последнюю фразу, которую произнесла Люси, прежде чем мы оказались в постели.

— По самое не могу, — медленно говорю я, тряся головой перед отражением в зеркале. Отражение только грустно улыбается в ответ: мол, это все, что ты можешь?

Люси просыпается еще затемно. Я слышу, как она воровато перемещается по комнате, стараясь не шуметь, и собирает свою раскиданную одежду. Потом она подходит к кровати, опускается на колени рядом со мной и ласково гладит меня по волосам. Интересно было бы узнать, как она на меня сейчас смотрит, но я не открываю глаз, притворяясь спящим. В конце концов она наклоняется и нежно касается губами моего лба. Они совершенно сухие, как будто я высосал из них все соки. Посидев так с минуту, она поднимается и на цыпочках выходит из комнаты. Я не открываю глаз до тех пор, пока вдали не стихнет шум ее машины.

Глава 27

Справедливость торжествует: когда мы впервые занимались любовью с Карли, я думал о Люси, а теперь, когда семнадцать лет спустя я наконец переспал с Люси, из головы не идет Карли, хотя в воздухе еще стоит аромат Люси, мои опухшие и потрескавшиеся губы еще хранят ее вкус, ее обнаженное тело еще стоит у меня перед глазами, вспыхивая неоновым светом всякий раз, когда я моргаю. Я — герой своей собственной шекспировской комедии: занимаясь любовью с одной женщиной, я всегда мечтаю о другой. Боги любви и насмешки играют в подкидного, а я — тот самый дурак, покорно взвиваюсь вверх при каждом подкидывании.

Я не выходил из дому почти трое суток, и теперь, когда я направляюсь на своем «мерседесе» в город, солнце больно бьет в мои суженные зрачки. Я пытаюсь умственным усилием развеять густые тучи безнадеги и тоски, нависшие надо мной после секса с Люси, но этот внезапно испоганенный вечер не оставляет надежд ни на что хорошее. Подъезжаю к дому Уэйна, но его мать говорит, что он еще спит. Что-то в ее поведении, в том, как поспешно она это заявляет, заставляет меня усомниться в правдивости ее слов, но она выглядит такой взвинченной, так лезет на рожон, что вместо того, чтобы ее осадить, я говорю, что заеду позже.

Вернувшись в машину, я достаю сотовый и звоню Оуэну.

— Поздравляю: ты переспал с собственной матерью, — ликующе орет Оуэн. И что меня дернуло звонить ему домой в такую рань!

— Чего?

— Брось, Джо. Твоя тяга к Люси — явный признак того, что тебе не хватает любви твоей матери.

— А если это простая физиология?

— Ситуация гораздо сложнее, если рассматривать все обстоятельства дела.

— Видел бы ты Люси, ты бы так не говорил.

— Оставайся при своем, если тебе так проще, — надменно произнес он.

— А кто не хотел ставить скоропалительных диагнозов?

— Да ладно, Джо. Этот напрашивается.

Я тяжело вздыхаю:

— Слушай, я уже не так уверен, что мне необходим агент-психотерапевт.

— Тут дело посерьезнее, — говорит Оуэн.

— Еще серьезнее, чем переспать с собственной матерью?

Он хохочет:

— Тебе не приходило в голову, что, если забыть на время об эдиповом комплексе, ты попросту пытаешься отыметь все свое прошлое?

— Чего-чего?

— Мне кажется, ты подсознательно стремишься исправить совершенные ошибки. И эта твоя идиотская телефонная связь с Натали, и секс с Люси — все это отчаянные попытки исправить прошлое. Ты чувствуешь ответственность за смерть Сэмми и поэтому испытываешь вину перед Люси.

— Может, я и считаю себя отчасти виновным в смерти Сэмми, — говорю я. — Но что меняется от того, что я переспал с его матерью?

— Ничего, понятное дело. Но ты далеко не первый мужик, которому кажется, что решение всех его проблем скрыто в его члене. Все твои саморазрушительные поступки произрастают из ложного стремления переписать собственное прошлое. И только одного, единственного, на мой взгляд, перспективного человека во всей этой истории ты обходишь за километр — Карли.

— Ну, нельзя сказать, чтобы от нее исходили какие-нибудь приветственные сигналы.

— Кто знает, — говорит он таким тоном, как будто ему что-то известно. — Карли для тебя — нечто большее, чем просто сексуальный объект, и ты считаешь себя недостойным ни ее, ни вашего совместного будущего, до тех пор пока каким-то образом не исправишь свое прошлое. А исправить его, скажу я тебе, не получится, скольких бы ты баб ни перетрахал. Не то чтобы я против этого действия как такового. Вовсе нет. Трахайся на здоровье.

— Вот странно, — говорю я. — Когда все это дерьмо на тебя сваливается, кажется, что ты с этим как-то справился. Но с годами убеждаешься: ни с чем ты не справился, только навредил другим и себе, и теперь нужно столько всего исправлять, что не ясно, с чего начать.

Оуэн фыркает, мое прозрение его не впечатлило.

— Просто не гони волну, — советует он, внезапно посерьезнев. — Скоропалительные шаги тут не помогут, как показывает твое решение переспать с Люси.

Как будто речь могла идти о каком-то решении после того, как она вошла в дверь, вся такая разгоряченная и зовущая!

— Нужно сохранять дистанцию.

— Я сохранял дистанцию семнадцать лет. — С этими словами я порывисто вешаю трубку, чувствуя внезапно навалившуюся усталость от всех этих разговоров. Если я и вправду собрался все разгребать, засучив рукава, то весь этот клинический анализ, поднимающий меня над схваткой, совершенно ни к чему. Я трогаюсь, жду, пока проедут встречные машины, и быстро разворачиваюсь, направляя «мерседес» в сторону редакции «Минитмена». Пора действовать. Иногда наступает то, что алкоголики и наркоманы называют просветлением, — когда мутная пелена хаоса спадает и невыразимый космический ритм вселенной внезапно кажется подвластным твоему пониманию. Несомненно, в конце концов все обернется обычным дерьмом, но тем не менее я чувствую невероятный прилив оптимизма, который не спадает даже после того, как меня останавливает Мыш, включивший свою несносную сирену, и выписывает мне штраф за разворот в неположенном месте, а еще — хотите верьте, хотите нет — за езду с разбитой фарой.

Глава 28

Редакция «Минитмена» располагается в бывших торговых рядах, переделанных в небольшой бизнесцентр на Окснард-авеню, недалеко от центра города. Я прохожу сквозь стеклянные двери и оказываюсь в открытом офисном пространстве, наполненном деловым гулом: стуком пластмассовых клавиш, нестройным пением мобильных телефонов и далекими, едва различимыми звуками какого-нибудь убогого «Лайт-ФМ», прибежища отставников вроде Фила Коллинза, Билли Джоэла и Дэрила Холла с Джоном Оутсом. В центре помещения, купаясь во флуоресцентных лучах длинных ламп, закрепленных на подвесном потолке, за причудливо пересекающимися перегородками четыре репортера судорожно колошматят по клавишам старых серых компьютеров. В глубине комнаты за алюминиевыми столами важно восседают два паренька, вчерашние школьники, которые со скучающим видом отвечают на телефонные звонки и разбирают горы бумаг и фотографий. В углу за огромными «Макинтошами» два типа творческой наружности корпят над цифровым макетом газеты. В дальней стене три двери, все они распахнуты, и в одном из кабинетов я вижу Карли. Заметив мое присутствие, сотрудники замолкают и с явным интересом прослеживают мой путь к Карли сквозь офисное пространство.

— Не получится, — говорит Карли, когда я вхожу в комнату. Она сидит по-турецки прямо посреди потертого дубового письменного стола, склонившись над черновым вариантом макета, волосы как занавес скрывают ее лицо.

— Ты даже не выслушала мою точку зрения, — говорю я, и она вскидывает голову, удивленно округлив глаза за стеклами очков в золотой оправе. А я и не знал, что она носит очки.

— Джо, — говорит она, роняя макет на стол, — что ты здесь делаешь?

— Что не получится? — спрашивает бесплотный голос у нее из-за спины.

— Шестая страница макета, — отвечает Карли по громкой связи, продолжая смотреть на меня. — Я не собираюсь перекраивать статью из-за двух паршивых предложений.

— Тогда редакционную колонку на пятнадцать слов урежь.