Анна Книппер - Милая, обожаемая моя Анна Васильевна

• Название: Милая, обожаемая моя Анна Васильевна
• Автор: Анна Книппер
• Жанр: Русская классическая проза

---

37 В 1907 г. МГШ (во главе с вице-адмиралом Л.А. Брусиловым) совместно с сухопутным Генштабом (генерал Ф.Ф. Палицын), изучив общую военно-политическую обстановку, предсказал начало общеевропейской войны в 1915 г.

38 Циммервальд и Кинталь - деревни в Швейцарии, где в сентябре 1915-го и апреле 1916 г. состоялись международные конференции социалистов и были приняты манифесты против войны.

39 Японцы как антропологический тип сложились из разных монголоидных групп, последовательно проникавших на территорию Японских островов. Одна из древних групп, проникшая из Юго-Восточной Азии примерно на грани III-II тысячелетий до н.э., говорила на малайско-полинезийских языках.

40 Имеется в виду война как божество. См. первую часть письма No 34.

41 Видимо, имеется в виду операция 13-17 августа 1914 г., когда корпус А. Макензена замкнул кольцо вокруг окруженной части 2-й русской армии генерала А.В. Самсонова.

No 37

Singapore 16. III.1918 г.

Милая, бесконечно дорогая, обожаемая моя

Анна Васильевна,

Пишу Вам из Singapore, где я оказался неисповедимой судьбой в совершенно новом и неожиданном положении. Прибыв на "Dunera", которую я ждал в Shanghai около месяца, я был встречен весьма торжественно командующим местными войсками генералом Ridaud, передавшим мне служебный пакет "On His Majesty's Servis" ["На службе Его Величества" (англ.).] с распоряжением английского правительства вернуться немедленно в Китай для работы в Маньчжурии и Сибири. Английское правительство после последних событий, выразившихся в полном разгроме России Германией1, нашло, что меня необходимо использовать в Сибири в видах Союзников и России предпочтительно перед Месопотамией, где обстановка изменилась, по-видимому, в довольно безнадежном направлении2. И вот я со своими офицерами оставил "Dunera", перебрался в "Hotel de l'Europe" и жду первого парохода, чтобы ехать обратно в Shanghai и оттуда в Пекин, где я имею получить инструкции и информации от союзных посольств. Моя миссия является секретной, и хотя я догадываюсь о ее задачах и целях, но пока не буду говорить о ней до прибытия в Пекин3.

Милая моя Анна Васильевна, Вы знаете и понимаете, как это все тяжело, какие нервы надо иметь, чтобы переживать это время, это восьмимесячное передвижение по всему земному шару...

Не знаю, я сам удивляюсь своему спокойствию, с каким встречаю сюрпризы судьбы, меняющие внезапно все намерения, решения и цели... Я почти успокоился, отправляясь на Месопотамский фронт, на который смотрел почти как на место отдыха... кажется, странное представление об отдыхе, но и этого мне не суждено, но только бы кончилось это ужасное скитание, ожидание, ожидание, которое способно привести в состояние невменяемости любого Бога... Это время было для меня временем величайшего страдания, которое я когда-либо испытывал, кончится ли оно когда-нибудь...

Вы, милая, обожаемая Анна Васильевна, так далеки от меня, что иногда представляетесь мне каким-то странным сном. Разве не сон воспоминания о Вас в той обстановке, где я теперь нахожусь; на веранде экзотического английского отеля в жаркую тропическую ночь в атмосфере какого-то парника, в совершенно чуждом и совершенно ненужном для меня городе - я сижу перед Вашим портретом и пишу Вам эти листки, не зная, попадут ли они когда-нибудь в Ваши ручки.

Даже звезды, на которые я всегда смотрел, думая о Вас, здесь чужие; Южный Крест, нелепый Скорпион, Центавр, Арго с Канопусом - все это чужое, невидимое для Вас, и только низко стоящая на севере Большая Медведица и Орион напоминают мне Вас; может быть, Вы иногда смотрите на них и вспоминаете Вашу химеру, действительно заслуживающую одним последним периодом своей жизни это нелепой фантазии.

д. 1, лл. 111-112 об.

___________

1 16 февраля 1918 г. германское верховное командование заявило о прекращении перемирия с Советской республикой к полудню 18 февраля. Выполняя операцию под кодовым названием "Фаустшлаг" ("Удар кулаком"), 18 февраля войска Германии и Австро-Венгрии под общим командованием генерал-фельдмаршала принца Леопольда Баварского перешли в наступление на Восточном фронте; сопротивление было встречено лишь на отдельных его участках. 23-24 февраля СНК и ВЦИК приняли германские условия мира, 3 марта в Брест-Литовске подписан мирный договор. К 16 марта 1918 г. (дата комментируемого письма) наступление продолжалось на всех трех направлениях петроградском, центральном и южном; к этому времени пали, в частности, Ревель, Нарва, Псков, Минск, Гомель, Киев, Чернигов, Одесса.

2 Военно-политическая обстановка на Месопотамском театре к весне 1918 г. ухудшилась в связи с событиями в России. Начавшееся в 1917 г. разложение русских войск после заключения перемирия на Кавказском фронте (18/31 декабря 1917) перешло в их массовый уход. Наступление турецких войск началось 30 января (12 февраля) 1918 г., им противостояли грузинский и армянский корпуса, первый из которых отступал почти без боя. Турецкая армия быстро вернула себе Западную Армению и другие потерянные территории. В этих условиях англичане перенесли основные свои действия против Турции на другие, более отдаленные от Кавказа военные театры.

3 Из Сингапура Колчак выехал с первым пароходом в Шанхай, а оттуда по железной дороге в Пекин для переговоров с русским посланником в Китае кн. Н.А. Кудашевым, который информировал его о сложившейся обстановке и направил в Харбин для организации русских вооруженных сил в полосе отчуждения КВЖД. Была поставлена задача: не дать китайцам отобрать КВЖД, а насчет образовавшихся русских вооруженных отрядов - "постараться этот хаос привести в порядок".

No 38

Харбин 29 апреля 1918 г.

Дорогая, милая, обожаемая Анна Васильевна.

Сегодня получил письмо Ваше от 20 апреля. У меня нет слов, нет умения ответить Вам; менее всего я мог предполагать, что Вы на Востоке1, так близко от меня. Получив письмо Ваше, я прочел Ваше местопребывание и отложил письмо на несколько часов, не имея решимости его прочесть. Несколько раз я брал письмо в руки и у меня не хватало сил начать его читать. Что это, сон или одно из тех странных явлений, которыми дарила меня судьба. Ведь это ответ на мои фантастические мечтания о Вас - мне делается почти страшно, когда я вспоминаю последние. Анна Васильевна, правда ли это или я, право, не уверен, существует ли оно в действительности или мне только так кажется.

Ведь с прошлого июля я жил Вами, если только это выражение отвечает понятию думать, вспоминать и мечтать о Вас, и только о Вас [Далее зачеркнуто: Я посылаю Вам небольшую сумму, зная, что Вам трудно жить, и если Вы не захотите прийти ко мне, то примите ее для своих личных нужд. Письмо написано на обороте листа с воззванием А.В. Колчака "Сербские войны".].

д. 4, лл. 1-2 об.

___________

1 А.В. Тимирева выехала с мужем из Ревеля во Владивосток в апреле 1918 г. По поводу этого письма см. также ФВ (с. 84 наст. изд.).

ПИСЬМА А.В. ТИМИРЕВОЙ К А.В. КОЛЧАКУ

(1916-1919)

Из большого количества писем к А.В. Колчаку, писанных А.В. Тимиревой в 1916-1919 гг. и дошедших до него, в госархивах сохранились, видимо, лишь публикуемые восемь. Шесть находятся в Гос. архиве Российской Федерации в так называемой "Личной папке Колчака". Публикуются впервые. Два письма из РГА ВМФ публикуются повторно.

Принципы публикации - те же, что и в предыдущем разделе книги (при публикации писем Колчака).

Датировка писем - авторская. В ряде примечаний дана отсылка к "Фрагментам воспоминаний" Анны Васильевны (ФВ).

No 1

[Перепечатано из: Русское прошлое. Историко-документальный альманах. Кн. 5. СПб., 1994, с. 68-70.]

13 октября 1916 г.

Дорогой, милый Александр Васильевич, отправила сегодня утром Вам письмо, а вечером мне сообщили упорно ходящий по городу слух о гибели "Императрицы Марии"1. Я не смею верить этому, это был бы такой ужас, такое громадное для всех нас горе. Единственно, что меня утешает, это совершенно темные подробности, которым странно было бы верить. Вероятно, все-таки есть какие-нибудь основания к этому, ну, авария какая-нибудь, пожар, но не гибель же, в самом деле, лучшего из наших кораблей, не что-нибудь такое совсем непоправимое. С этим кораблем, которого я никогда не видела, я сроднилась душой за то время, что Вы в Черном море, больше, может быть, чем с любым из наших, близких мне и милых привычных кораблей здесь. Я привыкла представлять его на ходу во время операций, моя постоянная мысль о Вас так часто была с ним связана, что я не могу без ужаса и тоски подумать, что, может быть, все это правда и его больше нет совсем. Если же все-таки это так, то я понимаю, как это особенно должно быть тяжело для Вас, дорогой Александр Васильевич. В эти, такие черные минуты, которые Вы должны переживать тогда, что я могу, Александр Васильевич, - только писать Вам о своей тоске и тревоге и бесконечной нежности и молиться Господу, чтобы он помог Вам, сохранил Вас и дал Вам силу и возможность отомстить за нашу горькую потерю. Где-то Вы сейчас, милый, далекий Александр Васильевич. Хоть что-нибудь узнать о Вас, чего бы я не дала за это сейчас. И так у нас на фронтах нехорошо, а тут, в Петрограде, все время слышишь только разговоры о повсеместном предательстве, о том, что при таких обстоятельствах все равно напрасны все жертвы и все усилия наших войск, все слухи один другого хуже и ужаснее, - прямо места себе не находишь от всего этого. Да и без всяких слухов довольно и того, что подтверждается официальными донесениями, чтобы не быть в очень розовом состоянии духа. Но слух о "Марии" положительно не укладывается у меня в уме, я хочу себе представить, что это правда, и не могу. Постараюсь завтра узнать от Романова2, есть ли какие-нибудь основания, сейчас же бросаю писать, т.к. все равно ни о чем больше писать не могу, а об этом говорить никакого смысла не имеет. Если б только завтра оказалось, что это дежурная городская сплетня, и больше ничего. До свидания, Александр Васильевич, да хранит Вас Господь.