Стиг Трентер - Скандинавский детектив

• Название: Скандинавский детектив
• Автор: Стиг Трентер
• Издательство: Издательство: Рипол Классик
• Жанр: Детектив
• Год: 2004
• ISBN: 5-7905-2334-X

Шведский детективный роман занимает видное место в национальной литературе, его лучшие произведения признаны далеко за пределами Швеции. Русскоязычный читатель знаком в основном с произведениями дуэта Пер Вале — Май Шеваль, создавших образ комиссара полиции Мартина Бека и работавших в социально-критическом жанре. Однако спектр шведского детектива гораздо шире, хотя лишь немногие лучшие его образцы известны по переводам на русский язык.

Сборник, в который вошли произведения Марии Ланг, Стига Трентера, Ханс-Кристера Ронблома, Оле Хогстранда и Боба Алмана, призван восполнить этот пробел.

Составитель сборника И. И. Кубатько.

---

— Фру Викторсон, — спросил окружной судья, — вы признаете себя виновной?

Услышав свое имя, Инес встала с места рядом с адвокатом. Она, в черном платье с простой строгой ниткой белого жемчуга, смотрела прямо перед собой открытым взглядом, который говорил о беззащитности и невиновности. Голова с русыми локонами была склонена. Спокойствие оставило ее, теперь в ней напряжен был каждый нерв.

— Нет, не признаю, — ответила она.

Такой ответ ей подсказал защитник, но она еще добавила от себя:

— Я вообще не делала того, о чем говорит окружной прокурор. Это неправда.

Окружной судья из Тибаста перевел эти вполне понятные слова на тот язык, которому отдавал предпочтение:

— Обвиняемая отрицает, что совершила преступление, которое вменяется ей в вину.

Кивнув ей, чтобы села, он продолжил:

— Слово предоставляется обвинителю, чтобы он рассказал, как было дело.

Окружной прокурор встал. Выглядел он невзрачно и заурядно и ничем не напоминал человека, грозящего грешникам мечом закона. Его полностью поглотила задача изложить общедоступными словами суть того, что должно было стать предметом судебного слушания. Он совсем забыл о суровой складке на лбу, которую так хотел увидеть на фотографиях. Руки он сунул в карманы пиджака, словно пытаясь показать, что у него нет заготовленных записей. Но следователь уже разложил на столе рядом с ним все листки, чтобы при необходимости они были у прокурора под рукой.

— Похоже, для всех стало большим сюрпризом, — начал окружной прокурор, — когда бывший адвокат Стуре Боттмер через несколько дней после условного освобождения вернулся сюда, в Аброку. Насколько известно, он никого об этом не предупредил. Возможно, некоторые из его бывших приятелей почувствовали себя неловко, когда он неожиданно здесь появился. Как я намерен доказать, фру Викторсон имела личный повод чувствовать себя задетой.

При этих словах все повернули головы и посмотрели на фру Викторсон. Жена директора школы толкнула в бок аптекаршу.

— Более двух лет назад, — продолжал прокурор, — Боттмер дружил с семейством Викторсонов и частенько к ним захаживал. Все вы знаете, как херр Викторсон занят своей работой. Фру Викторсон была предоставлена самой себе и, поскольку, похоже, не имела близких подруг, с которыми могла бы встречаться, искала общества Боттмера, а он — ее. Летом перед арестом Боттмер несколько раз брал ее в море на своей яхте. Он очень любил ходить под парусами. Так между ними возникла взаимная симпатия.

Защитник что-то прошептал своей клиентке. Один из присяжных угостил ближайших соседей пастилками от болей в горле. Председателю коллегии присяжных снились сладкие сны об урожае, зревшем на полях, и о пасущихся стадах.

— Когда обнаружилась недостача, — говорил тем временем прокурор, — фру Викторсон была очень несчастна. Не только из-за разоблачения, но и по другому поводу. Похоже, она думала, что Боттмера ждет чрезмерно суровая кара. Насколько нам известно, в первые месяцы после его ареста она написала два письма, которые точно характеризуют ее чувства.

Упоминание о письмах вызвало в публике шепот и оживление. Некий мужчина, который недавно под присягой отрекся от отцовства, возмущенно качал головой. Жена аптекаря что-то шептала на ухо жене директора школы.

— Боттмер держал эти письма при себе, и после его смерти их обнаружили в его бумажнике. Мы приводим их как письменные доказательства. Я их оглашу в ходе процесса, ибо имею основания предполагать, что толковать их можно по-разному. Но я все равно уверен, что их можно понимать в том смысле, что между фру Викторсон и Боттмером имели место интимные отношения.

— По-моему, совершенно исключено, чтобы человек в здравом рассудке мог толковать их подобным образом, — перебил его защитник.

Окружной судья из Тибаста в знак несогласия с таким нарушением порядка покачал головой.

— Это дело суда — определить свое к ним отношение, — ответил прокурор и поклонился в сторону председателя. — Я же напомню еще об одном. Фру Викторсон своих средств не имеет. В случае развода на основании доказанной измены она могла бы оказаться в крайне сложном материальном положении. Полагаю, она просто осталась бы ни с чем.

Фру Ларсон сердито фыркнула и что-то энергично пометила в блокноте. Репортеры-ветераны понимающе переглянулись. Прокурор прошелся взглядом по листку, который подсунул ему следователь.

— Это лишь вступление, — продолжал он, причем у него вновь появилась суровая складка меж бровей, а в голосе зазвучал металл. — А теперь…

Речь обвинителя длилась и длилась…

3

Комната для свидетелей утопала в дыму. Фру Норстрем нервно смолила сигарету за сигаретой. Она была свидетельницей обвинения, и ее предупредили, что адвокат подвергнет ее перекрестному допросу. Он был на всю страну известен своим талантом обезвреживать неудобных свидетелей. И теперь фру Норстрем попросту боялась.

— При перекрестном допросе, в самом деле, могут расспрашивать о чем угодно? — спросила она.

— Хоть про черта и дьявола, — безжалостно подтвердил Вармин.

— Это несправедливо, — заныла хозяйка гостиницы. — Окружной прокурор посоветовал мне, что сказать, и, если я буду этого держаться, меня обещали оставить в покое.

Продавец из фирмы Викторсона вел себя весьма ответственно.

— «Не скрывать ничего» — так говорится в присяге свидетеля. Это значит, нужно говорить все как есть.

— Господи, — ужаснулась фру Норстрем, — тогда мне конец!

Окружной суд в Аброке придерживался отработанной судебной практики, согласно которой свидетелей приглашали к самому началу разбирательства. Потому они и сидели тут взаперти и уже два часа переживали. Нотариус Эркендорф чувствовал себя не в своей тарелке, хотя и был юристом. Сейчас он непрерывно тер глаза и кашлял от табачного дыма.

— Я не хочу больше слышать подобные глупости, — заявил он тонким нетерпеливым голосом. — И так ясно, что на суде нужно говорить правду.

Фру Норстрем обернулась к новому мучителю.

— Вот, значит, как? — возмутилась она. — А что бы ты ответил, если бы тебя спросили….

Ехидная секретарша Викторсона громко рассмеялась, услышав, как фру Норстрем тыкает нотариусу. Тот сразу побагровел.

— Фру Норстрем, вы о чем-то спрашивали?

— Да так, ничего, — отмахнулась та и попыталась взять себя в руки. — А ты что ржешь, корова?

— Сама ты корова, — не растерялась секретарша.

Вармин, который сразу все понял, решил остановить дальнейшие препирательства.

— Перестаньте ругаться, — остановил он секретаршу. — А вы, фру Норстрем, опомнитесь и успокойтесь! Черт бы вас всех побрал, хватит уже скандалов в нашем городе! Вы поняли?

— Скандалы? — Фру Норстрем попыталась защищаться, атакуя. — И это говорит человек, который вышвырнул жену на улицу!

— Не жену, — устало уточнил Вармин, — а только швейную машинку. Чертов «зингер».

— А что плохого в «зингере»? — удивился продавец из лавки Викторсона.

— Молодой человек, — вздохнул Вармин, — вы этого не поймете, пока не женитесь. А сейчас давайте откроем окно…

Все еще шел снег.

— Нам сюда нанесет снега, — отозвалась секретарша.

— Ну и пусть, — отмахнулся Вармин.

От холодного воздуха нотариус расчихался.

— К тому же судья не допустит при перекрестном допросе неприличных вопросов, — пояснил он фру Норстрем.

— Ну, вы даете! — возмутилась фру Норстрем. — Не могли мне раньше этого сказать?

4

Инес Викторсон отличалась той хрупкой красотой, которую знатоки искусства дружно приписывают Беатриче, музе английского поэта-романтика XIX века Данте Россетти. Не сведущие в искусстве легко находили другие оценки. И зал суда наполнился приглушенными репликами, когда по приглашению окружного судьи фру Викторсон встала, чтобы рассказать о происшедшем со своей точки зрения. Слова судьи шелестели, как чешуя старой змеи, ползущей по гравию.

— Фру Викторсон, рассказывайте откровенно и своими словами. И можете сидеть, если хотите.

— Для меня стало огромным потрясением, когда я открыла дверь, а за ней стоял Стуре Боттмер, — стоя начала свой рассказ фру Викторсон. — Я понятия не имела, что он уже на свободе и, тем более Что приехал в город. Меня чуть кондратий не хватил.

Жаргонное словечко произвело удивительное впечатление. Репортеры за столом прессы записали его, чтобы потом использовать в подзаголовках.

— Сердце мое чуть не выскочило. — Фру Викторсон перешла к прозаическому стилю глянцевых журналов. — Я не знала, что делать. Только попросила его уйти и сказала, что мы можем встретиться позднее. Если хотите, я закрыла двери у него перед носом… точно, как он написал в прощальном письме. Потом жалела, но ничего поделать уже не могла. Муж мог каждую минуту вернуться из конторы, а на вечер были приглашены гости. Пока они не разошлись… — Она на минуту замолчала, чтобы обдумать следующие слова.