Вера Колочкова - Под парусом надежды

• Название: Под парусом надежды
• Автор: Вера Колочкова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-9524-4059-3

Кира Воротынцева предпочитала избегать конфликтов, не спорила с мамой, которая постоянно учила дочь уму-разуму, памятуя об измене мужа и материальных тяготах. Девушка изо всех сил старалась не огорчать ее: выбрала престижную профессию, с отличием окончила университет, наладила личную жизнь с перспективным однокурсником Кириллом. Все складывалось удачно, но иногда она надеялась, что где-то в подсознании живет другая Кира, принципиальная и смелая. И кто знает, чего ждать от незнакомой упрямицы, если она вырвется на свободу?

---

Поднявшись из-за стола, Кира закинула ремешок сумки за плечо, отвела назад по привычке острые прямые плечи и пошла на автобусную остановку – ну ее, эту прогулку. Не получается – и не надо. Сейчас только перетерпеть двадцать минут металлической автобусной дурноты-давки – и все. И домой. И сразу под душ… Интересно, мама уже дома или нет? Лучше бы не было, конечно. Просто не хочется отвечать на вопросы, как первый день прошел. Не то чтобы уж совсем невыносимо на них отвечать, а… просто не хочется, и все. Потому что надо же врать, что все хорошо, надо жалеть бедную маму, оберегать от синдрома несбывшихся материнских ожиданий. Она ж от души этими ожиданиями живет! И расспрашивать ее будет не из любопытства праздного, а из любви…

Мама была дома. Выскочила из кухни в прихожую, держа на весу мокрые ладошки, поймала глазами Кирин взгляд, замерла в радостном любопытстве. Тут же шевельнулось внутри нехорошее чувство, похожее на сердитое раздражение: ну чего, чего выскакивать-то так радостно? Зачем? Неужели нельзя догадаться, что каждому человеку свой процент на неудачу положен? И шанс тоже положен, что его, этот процент, увидят, посчитают и не будут вопросами радостными, как иголками, душу царапать… Чтоб скрыть это внезапное раздражение, пришлось ей даже срочно голову опустить, занавесить глаза упавшими на лицо волосами и даже сделать вид, что никак чертова пряжка на тонком ремешке босоножки не расстегивается. Ну не расстегивается, и все тут…

– Ну? Кира! – нетерпеливо закапризничала мама. – Ну что ты, в самом деле! Рассказывай давай! Как тебя приняли? Как день прошел? Тебе уже поручили что-нибудь?

– Да все нормально, мам… День как день… – стараясь придать голосу как можно больше уставшего равнодушия, проговорила Кира, распрямляясь от своей босоножки. Сколько можно ее расстегивать-то? – Духота на улице такая, что не продохнешь! Я сразу в душ, ладно?

– Но погоди, как же в душ…

– Потом, мама, потом!

– Кирочка… У тебя что, неприятности? – упавшим голосом тихо произнесла мама, положив мокрую ладошку на грудь. – Тебя плохо приняли, да? Но… Но это же понятно, Кирочка… Новеньких так всегда принимают…

– Да нет у меня неприятностей, мам! Все нормально. Все… обычно, как и должно быть. И рабочий день тоже обычный. Даже и рассказать тебе особо не о чем…

– Но как же… Я же вижу, что ты расстроена чем-то, Кира… Или мне пока не спрашивать? Попозже сама расскажешь?

– Ма-а-ам… Дай мне душ принять, я не соображаю ничего! Говорю же – такая жара на улице, что мозги плавятся!

– Кира! Кира, ты не должна обращать внимания на первые трудности… – взвился на высокой ноте и остался за закрытой дверью ванной комнаты мамин голос.

Торопливо открутив краны, она разделась и встала под душ – о, блаженство какое… Прохладная вода обрушилась на голову, на тело, смывая липкий налет пластилиновой июньской духоты, а вместе с ним и недовольство, и раздражение на праведное мамино любопытство, и обиду на Кирилла… Что это она, в самом деле, так расквасилась? Что произошло такое страшное, чтоб позволить себе упадок духа? Ничего и не произошло… Или она как хотела? Сразу по цветам – и к звездам? Да ну, ерунда какая… К звездам вообще-то по терниям ходят, мама тут права – не стоит обращать внимания на первые трудности. Да и вообще, были ли они, трудности эти? Может, трудностей-то никаких сегодня и не было, а? Может, стоит упавшему духу обратно кверху взвиться? Все ж у нее хорошо! Все идет по плану…

Выйдя из душа, она в одних трусах, натягивая на ходу через голову майку, прошлепала к матери на кухню, бухнулась на свое место у окна, вытянула под столом длинные ноги, сложив их одну на другую.

– Суп будешь? – повернула расстроенное лицо от плиты мама. – Я суп с фрикадельками сварила…

– Буду! Я все буду! – улыбнулась ей навстречу свеженькой улыбкой Кира. – Так есть хочу – кое-как домой приплелась!

– А что, Кирюша тебя не подвез?

– Да он предлагал – я сама отказалась…

– Почему? Вы поссорились, да?

– Ну… Не то чтобы… Ну, в общем, ничего страшного! Так, недоразумение маленькое.

– Но ты понимаешь, что тебе нельзя с ним ссориться?

– Почему это нельзя?

– Но как же, Кира… Его отец… Ты же сама понимаешь…

– Нет, мам, не понимаю. Нет, я понимаю, конечно, что ты мне хочешь сказать, но только не надо ничего такого говорить, ладно? Ни про Кирилла, ни про отца его… Не хочу я об этом сегодня ни думать, ни говорить!

Однако говорить ей сегодня об «этом» все-таки пришлось. После ужина, когда она устроилась с детективом на диване и попыталась вникнуть в события, в этом детективе происходящие, в дверях комнаты нарисовалась мама, держа телефонную трубку в руках так, будто это и не трубка вовсе была, а бомба с тикающим внутри механизмом. Она даже руки вперед вытянула, стараясь держать ее от себя подальше, а подойдя к Кириному дивану, еще и прошептала со священным ужасом в голосе:

– Кирочка… Это Сергей Петрович тебя спрашивает, Кирюшин папа…

– Ну что, девушка Кира, признавайся как на духу – масло в голове катаешь? – полился ей в ухо жизнерадостный голос адвоката Линькова.

– Да никакого я масла не катаю, Сергей Петрович, что вы! – спокойно проговорила Кира, слегка, впрочем, поморщившись. Как это солидные дядьки не понимают, что подобные выраженьица им вовсе не к лицу и звучат в их устах смешно, нарочито как-то. – Сижу вот детективчиком балуюсь…

– Да ладно – не катаешь… Мне Кирюха рассказал, как он на тебя наехал сегодня. Ты его прости, Кира. А то он весь на переживания изошел, бедный юноша!

– А я и не обиделась вовсе. Чего тут переживать – формально он прав, я сама маху дала, наверное. Просто тетку эту жалко стало. Зато и я урок получила – надо уметь вовремя выплюхиваться из жалости! А я пока не умею. Как-то у меня само собой это получилось… Автоматом, что ли…

– Ничего, научишься, добрая ты наша девушка Кира! Эта наука как раз несложная. Адвокатской хитрости нахвататься легко, это в нашем деле не главное. Главное – чтоб голова работала. Если нет головы – никакая хитрость уже не поможет. А из рассказа Кирюхиного я понял, что консультацию этой бабке ты вполне пристойную дала. Молодец.

А первый блин – он всегда комом. Вроде испек ты его, а съесть нельзя…

– Это вы что, успокаиваете меня так, да, Сергей Петрович? Подбадриваете?

– Ага. Успокаиваю. И подбадриваю.

– Спасибо, Сергей Петрович. Будем считать, что я уже успокоилась и подбодрилась. И Кирюше привет передайте. Все будет хорошо, я исправлюсь. Пусть не переживает…

– Ну вот и отлично. Тогда до завтра?

– Ага. До завтра, Сергей Петрович…

Нажав на кнопку отбоя, она подняла глаза на маму, которая так и стояла около нее, застыв изваянием и сложив ручки у подбородка. И страдая глазами. А вместе с материнским страданием застыло в ее глазах еще и материнское любопытство, будь оно неладно. Кира вскинулась было пресечь на корню это безобразие, но тут же и остыла – навалилась, откуда ни возьмись, жалость дочерняя. А может, это не жалость была, а совесть. Кто ж ее разберет. В общем, так сильно то ли жалость, то ли совесть навалилась, что дышать трудно стало…

– Ну, мам… Ну чего ты? Не переживай ты за меня! Все нормально, честное слово! – протянула Кира к ней руку, чтоб усадить рядом с собой на диван. – Ну ты как маленькая, ей-богу!

– Да уж, все нормально у тебя… – вяло махнула рукой мама. – Я же слышала, как ты с Кирюшиным отцом разговаривала!

– Да как?!

– Ну… оправдывалась будто… И еще, Кирочка… Хоть и показалось мне, что ты перед ним оправдываешься, но… будто одновременно ему же и дерзишь! Ты будь поосторожней с ним, Кира! И поуважительней! Он же отец твоего жениха все-таки!

– Жениха? Какого жениха, мам? Мне еще никто официального предложения не делал!

– Ну так сделает скоро, наверное! Все ж к этому идет!

– Мам, а я вот все время думаю… Нет, не все время, конечно, а так, иногда, находит вдруг на меня откровение какое-то… А может, я вовсе его и не люблю, жениха своего, а? Нет, он хороший, конечно, и родители его меня как родную приняли, и с работой все так хорошо устроилось, но…

Кира вдруг замолчала, так и не высказав до конца свою мысль. Испугалась, почувствовав, как затвердела в ее руках мамина ладошка, стала похожей на мокрый холодный камешек. Вообще, у мамы часто ладони такие бывали – холодные и влажные. Как говорила тетя Люся, абсолютно неврастенические. И еще – тетя Люся всегда вздрагивала и проговаривала одно и то же крепкое короткое словцо, когда мама к ней невзначай такой вот ледяной ладошкой прикасалась…

– Кира, не надо! Не продолжай! Я прошу тебя, не говори так! Это… это ужасно, что ты сейчас говоришь! – отчаянным шепотом взмолилась Елена Андреевна, выдергивая свою ладонь из ее рук и выставляя впереди себя маленьким щитом. – Не пугай меня, пожалуйста!

– Не поняла, мам… Чем я тебя так испугала? Тем, что Кирилла не люблю?