Людмила Белякова - Быть единственной

• Название: Быть единственной
• Автор: Людмила Белякова
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-3505-6

По поселковским меркам Маша вышла замуж поздно. Девчонки поухватистей споренько расхватали женихов, а на долю Маши остались брошенные женами мужички, не ахти какое счастье…

В конце концов подвернулся и Маше случай: вышла замуж, родила двух сыновей. Муж попался не сильно пьющий и довольно работящий. По крайней мере, не сопротивлялся, когда жена налаживала его на заработки. Ездил он да ездил, а однажды возьми да не вернись – нашел себе женщину на стороне. Маша возвращать беглого мужа не поехала. Но для себя твердо-натвердо решила: уж сыновей, кровиночек, она подлым девкам-разлучницам ни за что не отдаст, и точка!

---

– Поэтому и хорошо, что отдельно от старших живут – и от ее, и от его, – согласилась с ним тетка.

– Я руки помою, а ты мне тоже чайку налей, ладно? – попросил теткин муж, исчезая.

Маша поняла, что он сейчас сядет к столу и будет измываться над ней дальше.

– Пойду я, – решила она, поднимаясь.

– Да чего, сиди, – пожала плечами тетка.

– Дел много, – важно проговорила Маша, давая понять, что у нее с двумя наличествующими детьми хлопот больше, чем у родственников, давно сбывших свой товар с рук.

– Ну ты как-то определись с ребятами-то со своими, – как бы между прочим посоветовала тетка, провожая ее в прихожей. – От природы же не уйдешь… С девушками они все равно встречаться будут, так что… Это их право. Но если ты и дальше… так будешь… себя вести… Я не представляю, что из этого получится. Просто рассоришься с ними. А от природы не уйдешь. Они же молодые. Будущее-то за ними.

«Молодые!.. Природа!» – горько повторяла Маша, бредя домой под въедливо-холодной моросью. – Как им объяснить, что лучше мамы все равно никого нет? И все, вместе взятые, эти девки-сыкухи никогда не будут любить их так сильно, как я? А когда они это поймут, меня уж и на свете не будет… Вот поплачут тогда, поплачут!»

Домой Маша притащилась уже в сумерках. Дом в глубине двора стоял неосвещенной, мрачной громадой – сыновья, видимо, еще не пришли с работы. Надо было приниматься за ужин. Вот она приготовит что-то получше, повкуснее – у них дурь-то из голов и повыходит! Эта мужская природа не только на девках построена – кормить мужика получше надо, тогда и не сбежит.

Маше эта мысль, пусть и не бог весть какая оригинальная, очень понравилась, и она с энтузиазмом взялась замешивать пирожки, что делалось в Выселках только по большим праздникам, в крайнем случае – по выходным. Но стоило, сейчас стоило… Маша, конечно, знала, что развела младшего с невестой… Но что делать! Она была еще не готова с ними расстаться, даже с одним.

«И вообще, Вовка что-то там про любовь балаболил… Если б эта наглячка Вадика по-настоящему любила, то на все бы пошла! Что угодно ради него стерпела – лишь бы замуж! – утешала себя Маша и вдруг пришла к спасительному решению: – А может, так и сказать – это я ее проверяла? Ага! Проверяла, любит она тебя или так – крутит-вертит… И вот проверила! Не любит – так все это и понимать надо!»

Вообще, болезненные семейные нарывы зрели в Выселках годами и десятилетиями – так уж было от веку заведено. Любовь как таковая в Выселках не слишком котировалась – баловство все это. Главное – быть замужем! Не слыть проституткой, а числиться в «честных давалках»! И поэтому годами жены терпели мужнины побои и свекровины подковырки в надежде, что или муж осознает и оценит стойкость, или, по крайности, свекруха помрет. Случалось, что на похоронах свекрови невестка рыдала в голос, и все знали отчего – чисто ополоумела от радости избавления. Но случались вовсе плохие истории – скверные даже для Выселок…

Не так давно один местный парень взял-таки себе кралю из города, образованную, умную. Из города почти что в деревню поехала… Любила – вот и поехала. А может, никто больше не брал ее, очкастую, тощую, – и такое говорили. Нет, свекровь-то к ней как раз неплохо отнеслась – только недовольна была, что та в огороде работает мало, устает с непривычки. Невзлюбил сноху свекор. И попрекал, и попрекал на каждом шагу, что домашним хозяйством не занимается, все за книжками сидит, в аспирантуре-де учится. Учился там, правда, и сын – но это же было совсем другое дело! Мало кто в Выселках, с их-то многоколенной алкогольной наследственностью, доучивался даже до техникума, а тут такое, поди ж ты!.. Свекор втихаря накручивал сына: брось да брось ее, гони, пока детей не нарожала! Не пара она тебе, найдем нормальную девчонку, чтоб только тобой занималась, а не книжками… Сын вяло огрызался, мать расстраивалась, девчонка звала мужа переехать в город, на съемную квартиру, чем озлобляла свекра еще больше. Словом, семейная идиллия цвела пышным цветом, не могла не дать и дала-таки соответствующие плоды.

Закончилась это тем, что, когда молодуха была уже сильно в положении, свекор, оставшись с ней как-то один в пустом доме, напустился на нее сначала с обычными упреками, а потом, распалившись, уже и с кулаками: всю жизнь ты нам испоганила, откуда только взялась! А затем, вконец разозленный ее нежеланием каяться, рыдать от стыда и просить прощения, принялся еще и насиловать, хоть девчонка была почти на сносях. Вот, мол, сын у меня размазня – сейчас увидишь, что такое настоящий мужик!

Сноха, в чем была, держась за живот, выбежала из дому, поскользнувшись на февральской гололедице, упала наземь и тут же на морозе, посреди деревенской улицы принялась скоропостижно рожать. Встревоженные соседи вызвали скорую, а увидев ее в кровь разбитое лицо, позвонили еще и в милицию – согласно привычке, выработанной годами. И тут такое закрутилось, такое – врагу не пожелаешь!

Дед-насильник, чуток поостыв и скумекав, что ждут его за такие подвиги пара-тройка серьезных статей, решил по-быстрому наложить на себя руки. Из петли его вынул вовремя подоспевший сынок, уразумевший из бессвязных бормотаний, что его папа резко не хочет закончить свои дни у зонской параши и просит дать ему помереть. В конечном итоге свекровь, едва оклемавшись от сердечного приступа, слезно умолила невестку не подавать заявление на деда ее ребенка – раз все обошлось, так зачем же? Бывает – дело-то семейное… И теперь уже не первый год семейка жила под тем же кровом, в тягостном молчании, но в горячих взаимных чувствах – все люто ненавидели и презирали друг друга.

… Некстати вспомнив, что свекра в ее доме нет и уже не будет и насиловать ее невесток будет некому – разве что самой за кочергу взяться, Маша решила, что пока ничего страшного не произошло. Настька эта носатая вот-вот исчезнет из их жизни, и Вадик ее быстро забудет. Молодой же, не страшно… Найдет другую… Найдет другую?! А вот этого совсем не хотелось бы… Может, поопасится Вадик новых душевных ран и пожизненно забьет большой нуль на всех девок разом? Такие мужики в Выселках водились – обожглись на пустых, безрезультатных ухаживаниях за местными красотками, запили и больше никому и не нужны были…

«Ох нет! Пить – это нет, нет… Этого уж совсем не надо. Или лучше пускай бы пил, но с девками не гулял? Ой, да что это я?»

Едва не спалив за этими размышлениями два противня пирожков с вареньем, Маша поставила румяных отдыхать и слегка ободрилась, радуясь, что весь дом сейчас наполнится их сладким ароматом и пришедшие с работы сынки еще раз убедятся, что лучше как дома, с мамой, им нигде не будет. Правда, она так и не решила – что лучше, пусть бы пил или гулял ее младшенький, но… Ладно, утро вечера мудренее. Придумается что-нибудь.

Маша умылась, причесалась, полила гераньки, оборвала с них невесомые, как из папиросной бумаги, сухие соцветия – да, теперь до весны… Скоро Новый год, они будут встречать его все вместе… И никто им с ребятами на целом свете не нужен… Ведь правда?

Однако уже было самое время возвращаться сыновьям. Электричка из Москвы приходила в семь, еще минут сорок Володе надо было добираться до Выселок автобусом… Вот хорошо, что для московских невест Володенька не жених, потому как иногородний, почти лимитчик. Никакой умный родитель его своей разлюбезной доченьке не присоветует, на свою жилплощадь не пустит и не пропишет.

Маша облегченно вздохнула, вспомнив об этом. Но уже было без четверти восемь. Поезд, что ли, опоздал у Володеньки? И даже часто задерживавшийся в гараже, чтоб подхалтурить, Вадик должен был бы вернуться…

Наконец, уже в девятом часу, в сенцах стукнула дверь. Кто пришел, может, оба? Но это был Володя. Один.

– Что-то Вадик задерживается, – ласково заговорила Маша, принимая у него куртку.

Этого она почти никогда не делала – уже просто не доставала до выросших сыновей. А вдруг так захотелось к нему прикоснуться, такому большому, красивому…

– Не слыхал там в автобусе – ничего не случилось? Может, авария какая на заводе? А, Володенька?

– Нет, не слыхал, – неприветливо буркнул тот, даже не взглянув на мать. – А если и авария, так только у нас в семье.

– Ак-кх, – поперхнулась Маша: неужто не забылось еще вчерашнее событие? – Чего это?

– А ты в комнату к Вадику не заглядывала?

– Нет…

Холодея от ужасного предчувствия, Маша метнулась через весь дом, через темные узенькие коридорчики, в комнату младшего сына. Ей показалось, что свет из тусклой лампочки – экономить надо! – расползался по небольшой комнатке минут десять. Что, что случилось?!

По комнате как мамай прошел – дверцы шкафа и тумбочки были открыты, вещей там заметно поубавилось, на полу – мусор.

– Эт-та… как? – Издавая какие-то отрывистые, лающие звуки, Маша обернулась, чувствуя, что сзади стоит Володя. – Где… наш… Вадик?

«Уехал! Уехал! За этой сыкухой… Мать бросил!»