Гурам Дочанашвили - Одарю тебя трижды (Одеяние Первое)

Скачивание начинается... Если скачивание не началось автоматически, пожалуйста нажмите на эту ссылку.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Описание книги "Одарю тебя трижды (Одеяние Первое)"
Описание и краткое содержание "Одарю тебя трижды (Одеяние Первое)" читать бесплатно онлайн.
Роман известного грузинского прозаика Г. Дочанашвили — произведение многоплановое, его можно определить как социально-философский роман. Автор проводит своего молодого героя через три социальные формации: общество, где правит беспечное меньшинство, занятое лишь собственными удовольствиями; мрачное тоталитарное государство, напоминающее времена инквизиции, и, наконец, сообщество простых тружеников, отстаивающих свою свободу в героической борьбе. Однако пересказ сюжета, достаточно острого и умело выстроенного, не дает представления о романе, поднимающем важнейшие философские вопросы, заставляющие читателя размышлять о том, что есть счастье, что есть радость и какова цена человеческой жизни, и что питает творчество, и о многом-многом другом.
В конце 19 века в Бразилии произошла странная и трагическая история. Странствующий проповедник Антонио Консельейро решил, что с падением монархии и установлением республики в Бразилии наступило царство Антихриста, и вместе с несколькими сотнями нищих и полудиких адептов поселился в заброшенной деревне Канудос. Они создали своеобразный кооператив, обобществив средства производства: землю, хозяйственные постройки, скот.
За два года существования общины в Канудос были посланы три карательные экспедиции, одна мощнее другой. Повстанцы оборонялись примитивнейшим оружием — и оборонялись немыслимо долго. Лишь после полуторагодовой осады, которую вела восьмитысячная, хорошо вооруженная армия под командованием самого военного министра, Канудос пал и был стерт с лица земли, а все уцелевшие его защитники — зверски умерщвлены.
Этот сюжет стал основой замечательного романа Гурама Дочанашвили. "До рассвета продолжалась эта беспощадная, упрямая охота хмурых канудосцев на ошалевших каморрцев. В отчаянии искали укрытия непривычные к темноте солдаты, но за каждым деревом, стиснув зубы, вцепившись в мачете, стоял вакейро..." "Облачение первое" — это одновременно авантюрный роман, антиутопия и по-новому прочитанная притча о блудном сыне, одно из лучших произведений, созданных во второй половине XX века на территории СССР.
Герой его, Доменико, переживает горестные и радостные события, испытывает большую любовь, осознает силу добра и зла и в общении с восставшими против угнетателей пастухами-вакейро постигает великую истину — смысл жизни в борьбе за свободу и равенство людей.
Отличный роман великолепного писателя. Написан в стиле магического реализма и близок по духу к латиноамериканскому роману. Сплав утопии-антиутопии, а в целом — о поиске человеком места в этой жизни и что истинная цена свободы, увы, смерть. Очень своеобразен авторский стиль изложения, который переводчику удалось сохранить. Роман можно раздёргать на цитаты.
К сожалению, более поздние произведения Гурама Дочанашвили у нас так и не переведены.
— Да.
Анисето обвязали рот и нос прозрачной тканью, он запустил руку в мешочек и вздрогнул, ощетинился, дрожь зримо пробежала по его телу, он и вторую руку погрузил в монеты, перебрал их пальцами, сказал, уставясь в потолок:
— В пределах тайны, мой полковник.
— Всем выйти... Остается Анисето и... — полковник Сезар пренебрежительно улыбнулся, — прожженный тип... Да, позвать мне Мичинио.
— Мой полковник, грандханлле, — Наволе преклонил колено, — ендининчная пронсьба к вам: онтпунстинте моих, а...
Полковник что-то прикинул в уме и милостиво дозволил:
— Отпустить взятых под залог жену его и детей, — и, поясняя, с пафосом заключил: — Что на свете дороже детей, возвращаю их тебе.
— Бензмерно блангондарен, денснинца велинкого маршала, — вознесся на крыльях радости Наволе, а капрал Элиодоро добавил:
— О, нет вам равного... — И обратился к Наволе: — А вы, мой лейтенант, вы сами вернете мне жену и детей?
— Ранзумеентся, мой канпрал, менжду нами и нендонверие!
— Счастья тебе, хале... И мне вернуть моим людям жен и детей?
— Вы при мне, у меня в зале, обсуждаете это? — недобро поинтересовался полковник Сезар, вздернув голову, и что-то ядовитое прозмеилось в его глазах.
— Нет, нет, простите, грандхалле, наисчастливо оставаться, до небес восславляться маршалу!
Элиодоро вышел. Полковник поднялся, прошелся, мягко, бесшумно — в пух обращал мраморный пол под собой — и ехидно спросил:
— Величать тебя как, парень?
— Доменико.
— Оба отвернитесь к стене.
Доменико сразу послушался, а голый счетовод смущенно проговорил: «Неудобно мне, голому, спиной к вам...» — однако и он поспешил отвернуться — нахмурился, видно, мишурный полковник.
Что-то скрипнуло, и им разрешили повернуться лицом — в руках полковника был изящный серебряный кувшинчик; оп подошел к столику, налил алый напиток в отделанный каменьями кубок и предложил Доменико:
— Прошу, хале, подойдите, выпейте.
Что ему предлагали, что... И осознал: лучше любой яд, чем оставаться в их руках! Через силу ступил несколько шагов и, чтобы возжаждать смерти, в упор взглянул на полковника, но кубка поднять не сумел — неужели вконец лишился сил? — и ухватился обеими руками — нет, не оторвать от стола...
Полковник расхохотался.
— Ха, да ты, милый, и этого не знаешь, хале?
Что он должен был знать?.. Смущенно обернулся к хихикавшему Анисето; полковник ухмылялся.
— Вот так, прожженный! Не знаешь, что у нас, в Верхней Каморе, драгоценные кубки привинчивают к столу?! Посмотри, как мы пьем, — И он взял со стола цветную соломинку, зажал ее в зубах, наклонившись, сунул другим концом в чашу и высосал напиток до дна, следя за Доменико. Потом спросил:
— Сколько там, Анисето?
— Четыре тысячи восемьсот двенадцать, хале. Фальшивых нет.
— Видишь, малец, как он потрясен, разволновался как — «хале» посмел сказать мне!.. Перестань дрожать, сколько падает на меня?
— Тысяча шестьсот четыре драхмы.
— Уверен, он и того не сообразил, почему счетовод у меня нагой — чтобы не утянул и не упрятал монету! А к стенке потому заставил повернуться, что никому не следует знать, как отпираются мои потайные стенные шкафчики, я храню в них напитки, — осторожность никогда не помешает, и у тебя ведь мелькнуло — яд! Смешно думать, что этот счетовод мой посмеет отпить или отравить, но все же... на всякий невообразимый случай... Прав я, Анисето?
Странная была у него манера: говоря одному, смотрел на другого. И сейчас, подойдя к Анисето, ни с того ни с сего ударил его наотмашь и, обернувшись к Доменико, спросил:
— Не больно, Анисето?
— Нет, грандхалле, — весело ответил Анисето, хотя из носу у него текла кровь, заливая повязку на лице.
— Где до сих пор Мичинио?.. — задумчиво, неведомо кого спросил полковник, и тут же кто-то отозвался:
— Здесь я, хале.
Вздрогнул Доменико — где укрывался этот четвертый человек!
Обернулся на голос — и похолодел, перехватило дыхание, кто-то мощно задолбил в виски, рвал из груди сердце — в светлом, сверкающем зале пророс, распустился ночи цветок — страх. Что значили рядом с этим, с Мичинио, Наволе или Элиодоро! Жуткое было лицо, немыслимое: перекошенные скулы, глаза — сплошь цвета пепла, свинцовые от края до края; а страх, необоримый страх не давал оторваться от них, и брови — одна нависала дугой, другая устремлялась к виску; и, оцепенев от ужаса, скиталец завороженно подвигался к глазам, — вспыхивали под пеплом уголья, раздул их из глубины яростный ветер, раскалил, и запылали глаза! К угрожающе раскрытой пасти притягивалась мышь, но уголья так же внезапно подернулись пеплом, и брови легли ровно, безразлично, человек перестал разглядывать Доменико, и скиталец рискнул — еще раз взглянул на него и зажмурился, будто горячей золой ослепили, опустился безвольно и сидел, уронив голову, руки, лишенный мыслей, памяти, а потом вдруг поднялся без усилий, стал прямо, свободно и вскинул глаза на Мичинио, но снова пробрал мороз, и понял он — по воле страшного человека поднялся и выпрямился, и снова рухнул бы, но мрачно-грозные глаза незнакомца высекли огонь, сковали.
— Ступай, Анисето, — глядя на Доменико, велел полковник Сезар. — Что это, хале, кровь на лице?
— Об стену ударился, грандхалле.
— Ступай, голубчик, и будь осторожней.
Анисето слизнул с разбитой губы кровь и вышел, сказав: «Великому маршалу долголетия-благолетия».
— Поистине среди болванов живем, мой Мичинио. — Полковник Сезар откинулся в кресле. — Привели ко мне вот этого якобы прожженного, матерого типа, представляешь?!
— Кретины! — Мичинио тоже опустился в кресло. Просто был одет очень...
— А люди у нас хваткие. Возможно, так оно и лучше, однако сволочи все, поголовно... — И оживился. — Моя доля — тысяча шестьсот драхм... Согласись, недурно!
— Замечательно, хале!
— Что будем с ним делать?
— А где он взял? Где добыл, малый!
— Мне... отец дал.
— Убил его?
— Нет.
— Сам дал, но своей воле? Здешний он? — заинтересовался полковник, склонившись к Мичинио.
— В деревне живет...
— В какой...
— Что будем с ним делать? — сказал теперь уже Мичинио, наливая в чашу алую жидкость из серебряного кувшинчика, и зажал в зубах соломку, — о, как хищно они блеснули! Когда он успел встать, очутиться у стола?
— Подарить тебе? — Сезар улыбнулся. — Правда, для твоих рук шея у него хлипкая.
— Хлипкая? — равнодушно переспросил Мичинио. — Откинь-ка голову, сосунок.
Доменико покорно отбросил голову назад, по напряженно вытянутой шее забегали мурашки, а наверху, над ним, темнело пятно. Знакомое, давнишнее... на потолке этой роскошной залы... И тут оно, и тут!
— В куриные палачи переводите, хале?
— Что ты, мой Мичинио, — успокоил его Сезар. — Откормим его, а уж потом...
— Откормишь его — как же! — усмехнулся Мичинио. — И крови у него наверняка мало, видишь — бледный очень... Трепыхнется разок — и конец. Скучно, не позабавит.
— Что же с ним делать, моя верная рука, моя шуйца?
— Отдай новичку — пусть потренируется, свернет ему голову. Или продадим в Нижний город. А то — бросим в море, и все тут...
— Нет, выбросит волной на берег, посиневшего, разбухшего, — не выношу.
— Тогда... — Мичинио призадумался. — О, блестящая мысль пришла, хале! — Он обошел Доменико, стал за его спиной, и теперь с двух сторон прожигали скитальца взглядом, но затылку было мучительней. А Мичинио, все еще с соломкой во рту, цедил сквозь зубы:
— Знаете, мой полковник, выпустить из него кишки проще простого, хале, долгоденствия-благоденствия величайшему маршалу, а другого такого дурачка больше не найдете! Подаю вам великолепную мысль, хале, — оставьте его себе в качестве игрушки.
— Игрушки? — опешил Сезар.
— Да, да, мой полковник, для потехи. Вернет вас в детство, а что на свете лучше детства, хале?
— В детство?.. Думаешь? — Полковник повеселел и тут же сник. — Нет, нет, я занят, делами завален...
— Именно поэтому, мой полковник,— свинцовоглазый говорил зловеще ласково. — Лучший отдых — развлечение, хале...
— Ты полагаешь? — Полковник всерьез призадумался.
— Я о вас пекусь, хале, его хоть сейчас придушу, двумя пальцами, пожалуйста, мне не лень.
Дюжий был. Энергичный и бесцеремонный...
— А как им играть?
— Как угодно, хале, игр не счесть, давайте спросим его о чем-нибудь. Увидите, как позабавит вас своим глупым ответом, мой полковник, долгоденствия и благоденствия величайшему маршалу.
— Суперсчастья миродержцу, о чем же его спросить, хале?
— Ну... хотя бы... — И Доменико у самого уха ощутил леденящее дыхание.
— Скажи-ка, молокосос, сообрази, почему грандхалле назвал меня своей левой рукой — своей шуйцей? Ну?.. Сообразил?
Подписывайтесь на наши страницы в социальных сетях.
Будьте в курсе последних книжных новинок, комментируйте, обсуждайте. Мы ждём Вас!
Похожие книги на "Одарю тебя трижды (Одеяние Первое)"
Книги похожие на "Одарю тебя трижды (Одеяние Первое)" читать онлайн или скачать бесплатно полные версии.
Мы рекомендуем Вам зарегистрироваться либо войти на сайт под своим именем.
Отзывы о "Гурам Дочанашвили - Одарю тебя трижды (Одеяние Первое)"
Отзывы читателей о книге "Одарю тебя трижды (Одеяние Первое)", комментарии и мнения людей о произведении.