Астра - Роль «зрелой женщины»

• Название: Роль «зрелой женщины»
• Автор: Астра
• Издательство: БПП
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2009

Любви, любви!

Женщине нужна любовь, океан любви, отовсюду, ежеминутно — тогда она цветёт, тогда у неё всё ладится.

---

Сейчас, полуобнимая Марианну в танце, он спросил почти утвердительно.

— Ты будешь ждать меня?

— Я? — удивленно распахнула глаза Марианна.

Он смутился.

— Ну, хоть писать-то будешь?

— Отвечать буду, — согласилась она.

Музыка смолкла. Марианна шутливо присела в церемонном книксене и убежала. О его чувствах она знала давно, как знает каждый, кого любят. Но мало ли кому она нравилась! И в школе, и в изостудии, и в бассейне, даже в городском транспорте — везде находились ухажеры и воздыхатели, несносные, докучные. Порой и ей кто-то западал в сердце, но лишь на неделю-другую, не дольше. Лишь встреча с Сергеем Плетнёвым словно затаилась в уголочке, сама по себе. Но уже вернулось звонкое счастье свободы. Марианна ждала Его, мужчину-героя, которому можно довериться безоглядно и с которым ей предстоит самое сияющее, самое необыкновенное счастье на всю жизнь. Она первая смеялась, трезвая мечтательница, своим нежным снам наяву, потому что жизнь показывала совсем другие примеры, но душа летала и не хотела садиться на голую ветку без пышных цветов, да и как может быть иначе? У нее, такой красавицы, умницы! Марианна не скромничала и нельзя сказать, что сильно ошибалась.

Шел первый час ночи. Пышное платье помялось, обвисли в косах пышные пионы, да и настроение слегка снизилось. Поэтому Марианна решила сбегать домой переодеться в другой наряд, она уже приготовила его для второй части бала, все равно одноклассники уже нагляделись на нее в новом платье. Дом ее был в двух шагах от школы. Выскользнув из зала, она сбежала по лестнице, вышла на широкое школьное крыльцо в благоуханные объятия теплой летней ночи.

За окном цветет виноград,
А мне всего семнадцать лет, —

— пропела по-французски свою любимую песенку из французского средневековья. — Ах, как хорошо!

— Марианна!

Дима курил в темноте возле отцветших кустов сирени. Бросив сигарету, он пошел рядом.

— Все про виноград свой поешь?

— А ты откуда знаешь?

— Ее вся школа знает, перевели давно, не задавайся. Ты далеко?

— Домой. На полчасика.

— Не убегай. Я долго думал, вот, стоял, курил.

— И напрасно. Курить вредно. Весь мир бросает, а он «стоял-курил», герой.

— Не смейся, Марианна. В общем, я не могу так уехать. Скажи прямо… — он запинался, чувствуя, что слова его не нужны ей. — Ты же знаешь, что я… как я к тебе отношусь. Для меня никого нет лучше тебя, никакой другой девчонки. Тебе никто и в подметки не годится. Марианна! Послушай! Не уходи так, не убегай!

Но Марианна лишь прибавила шагу. Ах, как скучно слушать признания, на которые не можешь ответить! Хуже горькой редьки, хуже репейника на чулке! И жалко Димку, свой, родной парень, не на гулянку же идет, в армию, но все равно противно… от прикосновений, попыток обнять, поцеловать. Да что, в самом деле! Поцелуи какие-то! Не он, не он! Как можно не понимать простых вещей?!

— Ты замечательный парень, Димочка, у тебя еще будет настоящая любовь. Ты этого достоин, я уверена. А мне надо идти, мама ждет, уже поздно, — она говорила все подряд, лишь бы охладить пыл этого мужлана, который, выпив, должно быть, с ребятами, становился груб и опасен в ночной темноте на безлюдной улице. — Все, будь здоров!

Она свернула во двор. Но не тут-то было. Его железные борцовские руки сомкнулись вкруговую за ее спиной. У самого дома, у подъезда он прижал ее к стене и стал быстро водить рукой по ее телу, по запретным местам, путаясь в пышных складках платья. Рот его искал ее губы.

— Марианна, Марианна! Не уходи, подожди… — Он дышал шумно и загнанно, как паровоз. — Ну, Марианна, постой, побудь со мной…

— Отстань! — вскрикнула она, с силой отпихивая его. — Убери руки. Еще не хватало…

Ее платье затрещало в его руках. Он опомнился, и Марианна, пользуясь мгновением, вырвалась, вбежала в подъезд, в лифт, взлетела наверх на пятый этаж. Минута, и она отворила дверь своей квартиры.

Мама уже легла. Горела, как всегда, маленькая лампочка в коридоре, чтобы не страшно было входить в темную квартиру. Услыша ее, Татьяна Алексеевна поднялась и накинула халат. Спрыгнула со шкафа и Туська, зеленоглазая красивая кошка.

— Что случилось, Масенька? За тобой гнались?

— Нет. Я бежала… переодеться.

— Не переодеться, а спать, уже поздно, скоро светать начнет.

— Спать в такую ночь? Ни за что! На рассвете придет автобус, поедем в центр, на Красную площадь.

— Ты одна пришла? Мне показалось…

— Меня Дима проводил, — засмеялась Марианна — От самой школы до самого подъезда.

— Понятно, — мать улыбнулась.

— Он в армию уходит, знаешь? В Чечню.

— Сочувствую его родителям.

— Он будет нам писать. А мы… мы должны отвечать. Да-с.

Марианна закрылась в ванной комнате, зашумел душ, мама заварила свежий чай, расставила чашки, разрезала торт, который припасла для дочки в честь ее праздника. Та вышла свежая, румяная, с влажными кудрями, увидела накрытый стол и захлопала в ладоши.

— Спасибо, мамуленька.

Они уселись полуночничать, пить чай и разговаривать.

В актовом зале по прежнему гремела музыка. Танцующих стало меньше, кто-то ушел домой, другие уселись стайками и принялись говорить, смеяться, вспоминать разные приколы за все школьные года, сознавая, что это в последний раз, больше никогда не собраться им в родной школе, что уже завтра, сегодня начнется иная жизнь. Потом снова шли танцевать, возвращались к столам за остатками угощения, разливали потихоньку какой-то алкоголь, по капельке, чтобы хватило на всех, неумело пили. В туалетных комнатах плавал табачный дым.

Оля ждала Диму. Она видела, как он вышел покурить и как почти следом скользнула Марианна. Оля мучилась. Все два года, с тех пор как Дима появился в классе, она замирала от волнения, если видела его хоть издали. Никто не знал об этом, кроме… конечно же, кроме Димы. Невозможно скрыть любовь, когда она есть, как невозможно подделывать ее присутствие. Глаза Оли, голубые, ясные, выдавали ее с головой, Дима постоянно ловил на себе ее беглый застенчивый взгляд. Но ему, первому парню на деревне, не было корысти связываться с невидной белобрысой девчонкой, веснушек которой никогда не касалась косметика. Ему нравились крупные развитые девки, развязные, как в рекламе. А любил он одну Марианну, дерзкую и отважную, не то, что эта тихоня и скромница.

Оля мучилась. Никому, даже Ленке-хохотушке, задушевной подружке, не могла она рассказать о своей тайне. Любовь болезненно заполняла все ее существо, жила вместе с нею, казалось, с самого Олиного рождения, давно и ровно, без сомнений и надежд. Оля покорилась, не борясь — или Дима, или никто. И вот теперь он уходил в армию. А сейчас ушел с Марианной. Оля даже не ревновала, она мудро чувствовала, что они не пара, что пара для Димы — она, Оля, это же так очевидно… А он не видел.

Дима вернулся хмурый. Сел в угол зала, уперся локтями в колени и стал глядеть в пол. Потом и вовсе обхватил руками стриженую голову. Оля все поняла, сердце ее сжалось.

— Объявляется белый танец! — прокричал Саша, подражая диск-жокею.

Ребята насторожились. Кого пригласят? Скрывая улыбками самолюбивое волнение, они застыли на своих местах. Оля почувствовала головокружение. Сейчас! Вот сейчас она сделает это. Другого случая не будет. Гулко билось сердце. Она поднялась. К нему, к Диме! Ну же, смелей…

Тоненькая, в белом платье, она, замирая, пробежала по залу и встала перед Димой.

— Пойдем?

— Пошли, — согласился он снисходительно.

Они танцевали, как и все, нечто неопределенное, просто топтались под музыку, медленно продвигаясь по залу.

— Ну, что молчишь-то? — он смотрел сверху на прямой пробор в ее светлых подвитых волосах, чувствовал ладонью худенькую спину.

Она тоненько кашлянула, но промолчала. Он усмехнулся.

— Два года смотрела, глаз не сводила, а теперь молчишь? — он прижал ее к себе. — Уеду ведь. Можно сказать, уже завтра.

— Завтра? — прошептала Оля, вскидывая глаза.

— Завтра, завтра. На кого тогда смотреть станешь?

— Ни на кого, — тихо сказала она.

Дима даже приостановился.

— Пра-авда? — и отстранился, заглядывая ей в лицо. — Ты это серьезно?

Она опустила голову.

— Нет, честно, — ему не верилось, что этот неожиданный разговор происходит наяву. — Слово даешь?

— Даю.

Он присвистнул.

Оля молчала. Она видела перед собой пуговки его рубашки, такие милые, с двумя дырочками, непрочно пришитые двумя-тремя стежками. Дима! Если бы ты знал…

Он облизал пересохшие вдруг губы.

— Сейчас я выйду курить во двор, приходи и ты минут через десять. Я буду ждать. Погуляем, поговорим.

— Хорошо, — безропотно кивнула она.

Ночь была по прежнему прекрасна. Месяц узким серпиком светился среди тонких облаков, чуть озаряя их шелковистым светом, волны теплого душистого воздуха обнимали и словно покачивали темные деревья, травы, цветы. В парке, куда они свернули, пели ночные птичьи голоса, пахло фиалкой и горьковатой древесной корой.