Сборник - Городская фэнтези – 2008

• Название: Городская фэнтези – 2008
• Автор: Сборник
• Жанр: Фэнтези

---

Увидев, что гостья стала озираться, Гертье поспешно подошел к бюро и, держась как можно естественней, убрал в ящичек фотографический портрет Атталины и начатое позавчера письмо к невесте.

‑ Позволите вам услужить?..

‑ Да. Вы весьма любезны, ‑ губы Рагнхильд порозовели, и она заговорила не дрожащим, а обычным голосом. Правда, тон остался чрезвычайно сдержанным. Она под крышей, она в доме ‑ да, но кто этот человек? кто его приятель? чего от них ждать, можно ли им доверять и насколько?..

Честной, а тем паче благородной девушке более чем предосудительно быть наедине с незнакомым мужчиной ‑ в особенности ночью, в его доме, без ведома старших. И обычай, и суд на сей счет одинаково строги ‑ такой поступок называется распутством, а юристами квалифицируется как безнравственное поведение и является законным поводом к расторжению помолвки, изгнанию из дома и лишению наследства. Быть застигнутой в подобном двусмысленном положении ‑ позор и ужасный скандал, даже если между девицей и мужчиной ничего не произошло. Но что было делать? Ей не оставалось ничего другого, как положиться на слово кавалера.

Она позволила Гертье снять с нее Ольстер, но старалась ни на минуту не выпускать из рук ридикюль.

‑ Я не стану расспрашивать, почему вы оказались одна и в таком бедственном положении. Вы поступите разумно и ничуть не обидите меня, если не назоветесь, ‑ Гертье решил сразу обозначить свою позицию, чтоб незнакомка не тяготилась и не чувствовала себя неловко и тем более ‑ чем‑то обязанной ему. Конечно, его мучило любопытство, но для того и существует вежливость, чтобы разумные люди могли сами выбрать тот предел откровенности, который им кажется приемлемым. ‑ Не могу предложить много удобств, но то, что у меня есть, ‑ в полном вашем распоряжении. Нагретое вино, сыр, хлеб и грильяж ‑ пожалуйста. Кофе, к моему глубокому сожалению, нет. Будете кушать?

Незнакомка! незнакомка в доме! Боже, как это горячит и волнует! Гертье не упускал ни одного мгновения, которое позволило бы незаметно задержать взгляд на ней ‑ она еще скованна, смотрит сердито, но к лицу возвращаются краски, алеют щеки; еще недавно ледяные от замерзших слез, пленяют своей живостью глаза ‑ чарующие очи темно‑медового цвета. Поизящней застелив гнутый стул пледом, Гертье усадил гостью. Сняв честерфильд и оставшись в элегантной полосчатой тройке, он принялся расхаживать по комнате, не прекращая разговора:

‑ Я учусь в Кавалькоре. Скоро у нас рождественская вакация ‑ собираюсь ехать домой. Зимняя охота ‑ не доводилось выезжать на зимнюю охоту? ‑ Подпалив спиртовку, он налил в ковш вина. ‑ Грог или пунш согревают куда лучше, но вам столь крепкий напиток будет вреден. А еще мы делаем жженку и пьем ее горящую, да! ‑ Загрузив печку углем и капнув пиронафта из бутылки, он разжег огонь и закрыл дверцу печурки.

‑ Не люблю охоту, ‑ тихо молвила Рагнхильд, глядя на ламповый огонь. ‑ Она принесла мне большое горе.

‑ Кто‑нибудь погиб? ‑ спросил Гертье с печалью в голосе, но радуясь в душе, что гостья наконец отозвалась.

‑ Мой брат.

‑ Ужасно. На охоте бывают трагические случаи…

‑ Это не было случайностью, ‑ проговорила Рагнхильд почти неслышно. Она не мигая смотрела в пламя.

‑ Я вам искренне сочувствую, сьорэнн…

‑ Рагна. Меня зовут Рагна.

‑ Рагенхильда? Чудесное имя! А знаете, на Свейне, где стоит Кавалькор, есть церковь Святой Рагенхильды ‑ она небесная покровительница кавалеров корпуса…

‑ У нас говорят ‑ Рагнхильд, ‑ безразлично поправила девушка, а потом с нежностью прошептала, повернув ладони к лампе, совсем близко, отчего в комнате возникла тень, широкая, как занавес в театре: ‑ Zhar…

‑ Вы из Ругии? ругинка? ‑ Гертье, всыпав в вино сахар и корицу, помешивал питье серебряной ложкой. ‑ По‑ругски жар ‑ это «пыл», или «тепло огня».

‑ Знаете ругский язык? ‑ девушка была немного удивлена. ‑ А я… мне показалось, вы из салического рода.

‑ Можно сказать, что так. ‑ Польщенный вниманием Рагны к его родословной, Гертье счел благоразумным не называть свою прославленную в веках фамилию и ответить уклончиво, неопределенно… даже загадочно. Незачем открываться барышне‑ругинке, чтобы она потом разносила по званым вечерам: «Валлеродены? те, у кого в шестом колене по отцу дед был архиепископом, а в пятом по материнской линии ‑ коннетаблем и мужем великой княжны? так их отпрыск живет на окраине, в третьем этаже, а обедает с грязной матросней…» Рагна, Рагнхильд ‑ у кого из соседей есть дочки с таким именем?.. у Каллерсонов? или у Вихертов? нет, у Вихертов ‑ Радегунда, а у Каллерсонов ‑ Розалия… обе милашки, щеки яблоками. Видимо, Рагна из тех ругов‑дворян, что с пришельцами‑салисками не знаются из‑за восьмисотлетней антипатии. Но хороша! Едва не обморозилась, а в тепле вмиг расцвела, словно бутон шиповника. Так и пылает… воистину, zhar в крови. Невольно сравнив Рагну с Атталиной, Гертье не нашел у невесты явных преимуществ, а недостатков ‑ массу. Высокомерна выше собственного роста, губы на замке, белоснежна, а вместо крови ‑ уксус.

Вслед за сравнением Гертье почувствовал стыд. Незачем разжигать в себе неприязнь к Атталине. Она не виновата в том, что выросла заносчивой гордячкой. Сложно сберечь дружелюбие, легкость манер и отзывчивость, если бонны, домашние учителя и слуги день и ночь твердят, что она ‑ штучка с огромным приданым, а должна выйти за голодранца из дотла разорившихся Валлероденов. Сумели внушить теплые чувства к жениху, дьявол их съешь!

«Но отчего она ко мне переменилась? Я же помню, как мы играли, гуляли… даже целовались по‑детски. Она была просто прелестна. И в какие‑нибудь год‑два стала совсем иной. Холодная, безмолвная и недоступная. Или кто‑то запугал ее страшными сказками о женской доле и смерти в родах?..»

Рагна, всем телом вбирая тепло и согреваясь, минута за минутой чувствовала себя все лучше, но со свободным дыханием и гибкостью рук возвращался темный страх. Успеет ли прийти дядюшка Цахариас?.. Никто не отменил и не прекратил погони. Те, что ищут ее, по‑прежнему идут по следу, и они доберутся до нее. Вопрос лишь в том, как скоро это случится.

Они могут двигаться быстрей призовых скакунов, но на людях этого показывать не станут. Хотя ‑ ночью, в пустынном городе, когда мороз разогнал всех по домам… А тем более в поле, на равнине за городом ‑ или над горами! Рагнхильд не просто ждала, а страстно жаждала услышать на улице грохот и увидеть слепящую вспышку за окнами ‑ знамение того, что пришел старый, угрюмый Цахариас. Но ночь была беззвучна, как зарытая могила.

И этот Гертье ‑ настоящее ли имя он назвал? Здесь, в западных землях, царит галломания, здесь из пижонства коверкают имена ‑ его крестное имя может звучать как Герард, Геррит, Герхард, для друзей ‑ Герке. В Ругии она могла насчитать дюжину молодых дворянчиков по имени Герхард. И столько же, если не больше, неизвестны ей. Но почему черты его лица почти по‑девичьи тонки? почему светлые волосы переливаются шелковым блеском?.. Случайна ли встреча? Вдруг это ловушка? Заманив ее в дом, он будет ждать, когда придут те, преследующие.

‑ Мы не встречались раньше? ‑ с невинным лукавством начала она, в душе сохраняя твердость и решимость.

«Если хоть что‑то покажется мне подозрительным… я смогу оборониться».

‑ Я выезжала на балы. Валка Вузель, Корва Долена, Ярига, Балтрва Глень ‑ не приходилось там бывать?

Знакомые названия родного края заставили Гертье ностальгически улыбнуться. Усадьбы ругов, как же ‑ Волчий Узел, Кривая Долина… Салисков туда не зовут.

‑ Нет, в этих местах я не танцевал. На вакациях посещаю кое‑кого из соседей, но дольше двух недель в своем поместье не задерживаюсь. Давно ли вы приехали?

‑ Сегодня. Вечером, ‑ сухо ответила Рагна, наблюдая, как сверкает пламя в щели между окантовкой и дверцей печи. Кавалер Гертье щедро напоил огонь, но уголь не спешит разгореться сильно, с настоящим жаром, почему‑то истлевает ‑ словно тает впустую. Странно… и зловеще это выглядит. Будто огонь чем‑то подавлен, болен, не способен разгуляться.

‑ Следовало точней договориться с теми, кто должен был принять вас в Маэне. И не приезжать одной… ‑ Ставя перед ней стакан с глинтвейном, Гертье бегло, но пытливо заглянул в лицо Рагны, но девушка была сурово замкнута, и выражение лица ее напоминало дверь на запоре.

Со стуком ввалился Бабель с тростью под мышкой, несущий в обнимку два пухлых тюфяка и пару толстых одеял:

‑ Уф‑ф! и в жар, ив холод! Еле‑еле в цене сошелся, ты представляешь, Гертье?!. Обормот не отдавал меньше чем за три талера! Живодер ‑ вот он кто!.. Сьорэнн, нижайше прошу прощения за столь нескромное вторжение, но… ба! печка! Да она еле тлеет, так мы до утра будем зубами лязгать!..