Сборник - Городская фэнтези – 2008

• Название: Городская фэнтези – 2008
• Автор: Сборник
• Жанр: Фэнтези

---

Катька встала, взяла со скамейки книжку в строгой черной обложке. Подошла ко мне, задумчиво склонила голову набок. Миниатюрная рыжеволосая девчонка, с веснушками и длинными пушистыми ресницами. С пухлыми чувственными губами. Помню, раньше я любил целовать их.

‑ Валерк… ‑ прошептала она. ‑ Как хорошо, что ты здесь. Я так рада.

Солнце падало на рыжие волосы, подсвечивало сказочным ореолом. Нимбом… Ветер трепал подол легкого ситцевого платья. Задирал его, оголяя сильные загорелые ноги с длинными пальцами и нежным пушком на щиколотках. Розовые босоножки с пряжками в виде бантиков оставались сухими и чистыми, хотя я отчетливо видел, как она шла по грязи этой, по лужам, среди месива гниющих листьев.

‑ Валерка, ‑ Катька провела рукой по моей щеке. ‑ Милый, любимый. Ты ведь не виноват, правда?

‑ Конечно, ‑ сказал я, отстраняясь. ‑ С чего бы мне быть виноватым? Если такая невнимательная, рассеянная дуреха, как ты, не смотрит по сторонам, перебегая дорогу, то какого дьявола нужно считать меня виноватым?!

‑ Я не считаю, ‑ опечалилась девушка. ‑ Просто… хотела быть рядом с тобой. Всегда… Вместе…

‑ Ты, ‑ процедил я. ‑ Неужели это… все ты?

‑ Что?

‑ Это все! ‑ заорал я. ‑ Вот! Вот! И вот! Это все подстроила ты!!!

* * *

Расстались мы недавно, примерно месяц назад. Хорошо помню тот день, ее зареванное лицо; Катька плакала и говорила: «Я же люблю тебя, люблю». А матушка ее, училка средней школы, рвала и метала не хуже портового грузчика. Короче, скандал дикий. А ниче потом, устаканилось. В гости даже заходил. Иногда.

Они внешне смирились, но тем не менее старались охомутать. Жаждали до умопомрачения, чтоб мой паспорт украсился фиолетовым штемпелем в графе «семейное положение». Может, у Катеньки ребенок будет, хитро прищурив глаз, заявляла Зоя Степановна. Не будет, возражал я и доставал из кармана пачку презервативов. Что я ‑ дурак какой? Видите ‑ электронный контроль, спермицидная смазка. Фирма опять же гарантирует. Знаете, сколько стоят? Я ими постоянно пользуюсь. Училка краснела, смущенно прятала глаза.

В воскресенье, кажется, четырнадцатого июля ‑ или тринадцатого? впрочем, неважно, ‑ Катька позвонила, зазвала в гости. Долго нудила в телефонную трубку тонким извиняющимся голоском. Просила: Валер, зайди, пожалуйста. Черт меня дернул. Согласился. Ну и что в итоге? Рассорились, как обычно. На самом деле Катька просто невыносима. Я нагрубил ей, наговорил кучу гадостей и громко хлопнул дверью напоследок. Когда уже выходил из подъезда, на лестнице послышались торопливые шаги.

‑ Валера! ‑ ее голос нагнал меня во дворе. ‑ Подожди, слышишь? Не уходи!

Я угрюмо шел дальше. Руки в карманах сжались в кулаки. Еще бы ‑ разозлился жутко, как никогда. Не девчонка, а тряпка. Сейчас виться станет, увещевать, зубы заговаривать. Окручивать, короче. Скажет: прости, это я во всем виновата.

Бип! ‑ машины на дороге неслись сплошным потоком. Я не стал дожидаться зеленого, перебежал перед самым носом белой тарахтящей «Оки». Ругнулся на водителя, мол, куда прешь, козел. Старался оторваться от Катьки, чтоб не догнала. Нужна ты мне, ага. Как же. С булочками своими, с тортиками. С очкастой мамой‑училкой. Две набитые дуры. Интеллигентки, блин.

Угораздило же познакомиться на дискотеке. Наверное, ты первый раз здесь, спросил я тогда. И угадал, в яблочко самое попал. Мать, старая клуша, дрожала над дочкой, словно та была бриллиантом в десять карат. А я был булыжником, хе‑хе, такие часто валяются в придорожной пыли. Обыкновенный рабочий парень. Пьяный и добродушный ‑ принял, естественно, на грудь по случаю дискотеки. Небрежно обнял ее за талию, бросил: девушка, разрешите вас пригласить? Валерий, представился. А вас как? Катя, пролепетала она, пытаясь стряхнуть мою руку. Ты мне нравишься, Катька, с чувством произнес я и поцеловал ее в щеку. Она, видимо, не ожидала, даже не уклонилась.

Ну вот, так и стали встречаться. Мамаша, Зоя Степановна, разумеется, стервозничала поначалу. Ворчала: да кто он такой? Слесарь на заводе. Но позже ничего, успокоилась. Нравились ей дорогие подарки ‑г‑ кольца, сережки. Я мог себе это позволить. А Катька простой оказалась, скромной. Но малость шизанутой. На стихах повернутой, на высокой литературе, музыке. Что там еще? Меня все пыталась в это болото затащить. В книжный клуб, ага. Вот смехота.

Ни хрена у нее не вышло. Зато я затащил ее в постель. К моему удивлению, Катька в свои девятнадцать умудрилась сохранить девственность. Она визжала, царапалась, кричала «нет!». Бесполезно. Я ломал и не такие бастионы. После секса, как ни странно, она еще больше в меня втюрилась. А мне, честно говоря, эти муси‑пуси уже надоели. Я ей так и сказал. Не люблю скрытничать. Т‑ты, ты разве на мне не женишься? ‑ едва не разревелась она. Конечно, нет, дуреха, рассмеялся я. Ладно, бывай. Звони, если захочешь перепихнуться, но не чаще раза в месяц.

Ну, расстались и расстались ‑ нет, названивала постоянно. Докучала. Вот и тогда, четырнадцатого. Я вообще с друзьями на шашлыки собирался ехать. Дзинь ‑ брякнул телефон. Дзи‑инь. Валер, приди, пожалуйста, если сможешь. Че‑ерт. Зачем согласился? Попил, блин, чайку да плюшками побаловался, ага ‑ разругался в пух и прах. Мамашу чуть на три буквы не послал. В общем, полный пэ.

Я злобно уставился на яркий оранжевый мяч, подкатившийся к ногам. Малыши, игравшие на детской площадке, кричали:

‑ Дядя, дядя, кинь мячик! Пнул со всей дури.

‑ Валерка! ‑ неслось со спины. ‑ Прости меня! Гудели сновавшие по проезжей части машины.

Я ускорил шаг, побежал почти. Сзади раздался визг тормозов, протяжные завывания клаксонов, скрежет сминаемого металла. Чей‑то пронзительный вскрик. Затем все утонуло в невообразимой какофонии звуков ‑ мат‑перемат, рычание моторов, нетерпеливые гудки, галдеж, бабские ахи‑причитания. Даже собачий лай.

Авария, решил я. Человека сбили. Или столкнулись меж собой. Точно. Ну и район. М‑мать! Не стал оборачиваться, пошел себе ‑ в новостях городских потом можно посмотреть. Мимо, по улице Гаврилова, спеша к перекрестку, промчалась «Скорая». Надсадный вой сирены еще долго преследовал меня. Вот дебилы! Приехали, а выключить не озаботились.

Вечером позвонила Катькина мама. Сначала я думал, что это Катька. В трубке долго молчали, хлюпали носом. Наконец охрипший, зареванный голос сказал:

‑ Гад ты, Валерка. Сволочь. Из‑за тебя Катюху машина сбила. «КамАЗ». Слышишь меня?!

‑ Слышу‑слышу, ‑ успокоил я несостоявшуюся тещу. ‑ Только я‑то при чем? Я домой шел.

‑ Скотина! Она в реанимации сейчас. Если не умрет, на всю жизнь останется инвалидом.

‑ Сочувствую вам, Зоя Степановна, сочувствую, ‑ произнес равнодушие ‑ Ну? Что‑то еще? Зачем вы позвонили?

‑ Ах ты… ах… ‑ задохнулась училка. ‑ Проклинаю тебя! Проклинаю!!! Чтоб ты сдох, мерзавец! Чтоб…

Я просто повесил трубку.

* * *

‑ Тебе не нравится осень? ‑ спросила Катька. ‑ Ах да, извини, забыла.

‑ Не нравится?! ‑ прорычал я. ‑ Да ты!., ты!..

‑ Я ничего не подстраивала, ‑ она качнула головой. ‑ Нет. Помню… машина… большая, гудящая. Я… потеряла сознание. Очнулась здесь.

‑ Врешь! Врешь! ‑ я не слушал ее. Кричал, брызжа слюной.

‑ А я мечтала. Всегда. В раю, наверное, тоже вечная осень.

‑ В аду! В гробу самое место этой дерьмовой непогоде!

‑ Природа успокаивается, замирает. Люди собирают урожай после летней страды; на морских курортах ‑ бархатный сезон.

‑ Отвратительное, сволочное время года. ‑ Я немного успокоился. Чуть‑чуть. ‑ Будь оно проклято!

‑ Посмотри на синее бездонное небо, на яркое ласковое солнце. Видишь ‑ золотая осень вокруг, бабье лето. Как вкусно пахнут палые листья, ‑ она нагнулась, подхватила в охапку бурый осклизлый ком, прижала к лицу.

Меня передернуло от омерзения.

‑ Дождь, ‑ сказал я. ‑ Поганый ливень хлещет по крыше и не дает спать. Жирные комья грязи липнут к ботинкам.

‑ Взгляни на чистые, безукоризненно умытые окна домов, на радужные блики стекол. А свежесть, разлитая в воздухе? Чувствуешь? Асфальт ‑ мокрый, глянцевый, нет пыли и жары. Как прекрасно.

‑ Везде лужи. Воняет гнилью, и губы трескаются от ледяного ветра. Он гудит в водосточных трубах, раскачивает провода; лампы в фонарях трещат и мигают.

‑ Мягкий теплый вечер кружевной шалью ниспадает на плечи домов; осколки звезд, словно крупные кристаллы соли на темной скатерке неба. Луна улыбается, чертит косые дорожки на мостовых и тротуарах; окутанные молочным туманом деревья сверкают платиновыми прожилками червленых листьев.

‑ Воробьи. Маленькие сученыши гадят на подоконник. Прыгают по узловатым веткам клена напротив подъезда. Косят злым глазом, роются в урне.