Назип Хамитов - Философия одиночества

• Название: Философия одиночества
• Автор: Назип Хамитов
• Издательство: Наукова думка
• Жанр: Философия
• Год: 1995
• ISBN: 5-12-003959-6

Тема одиночества, как и тема смерти, запретная для нашего сознания. Автор хочет не соблюсти запрет и приподнять завесу. И начинает с самого неоспоримого — одиночества дамского и мужского. В образной, эссеистической форме рассматриваются проявления одиночества представительницы слабого пола и представителя сильного пола на различных шагах жизни.

---

Средний пол Ленина — символическое выражение этого и наказание за это…

14

Российская империя была наказана средним полом Ленина, бегущим от одиночества в коммунизм, как страна, совместившая несовместимое. Она есть единственная страна, физически и государственно соединившая в себе Европу и Азию. Но все бесчисленные народы, включенные Россией в себя на месте этого удивительного соединения, страдают от него.

Российская империя не смогла найти духовный синтез Европы и Азии — синтез религии, философии и искусства. Она осуществила имперский синтез — властное соединение национальных культур. Но от этого не в меньшей степени пострадала сама российская культура — она была распята в социалистическом бытии империи. Великая русская философия конца XIX — начала XX века — преддверие синтеза Запада и Востока — обретает себя вопреки империи и имперскому — вопреки властному началу, лишенному любви.

15

Безмерное одиночество российской интеллигенции и ее народа в империи, породившее волю к коммунизму, может быть преодолено только через очищение от империи.

Глава 11 Одиночество великого культуриста: Арнольд Шварценеггер

1

После падения мифов подражателей мифу Ленина — мифов Сталина и Гитлера — в политике западного мира угасает непосредственная и явная воля к власти. Эта воля, завершающаяся волей к обожествлению, заменяется волей к политическому успеху. Сталин и Гитлер — последние политики XX века, которые были обожествлены и стали абсолютными кумирами своих империй. Мы говорим это о западном мире, пока еще определяющем императивы политики и массовой культуры планеты, а потому оставляем в стороне Восток с феноменами Мао, Хомейни, Хусейна и т. п., мифы которых развиваются в пределах одной нации и лишь частично выходят на планетарный уровень.

Итак, западному миру, прежде всего его молодежи, нужны совсем новые кумиры. Это кумиры, воля к власти которых выходит за пределы политики. Политика становится слишком будничной, теряет зрелищность и экзистенциальный надлом. В ней больше нет героев. Все те, кто жаждет успеха и победы, рождающих преклонение и славу, должны направить свою волю к власти в совершенно другие сферы. Они должны изменить свой расовый облик. Именно в этом — истинная причина появления и бурного расцвета культуризма в XX веке.

2

Культуризм реализуется как воля к власти в эпоху окончательной победы демократии над аристократией и цивилизации над культурой. Он есть воля к власти в эпоху восстания масс.

Культурист желает превратить свое тело в орудие власти и властвования. Это эстетическое властвование над мужчинами и женщинами, в котором красота парадоксально сочетается с ужасом. Находятся идеальные пропорции тела, которые наиболее мощно выражают тип властелина. И, главное, создается система телесного строительства, ведущая к идеалу. В результате каждая часть тела культуриста становится увеличенной и оформленной властью над собой, а все тело в целом устремлено к властвованию над миром.

3

Любой культурист бессознательно отождествляет себя с аристократом прошлых веков, которого происхождение и шпага поднимают над толпой. Только шпагу ему заменяют трицепсы.

4

Культурист производит над собой бесконечное волевое усилие, он пребывает на пределе воли, достигая тела властелина. Под его кожей перекатываются не просто мускулы, а материализованная воля.

Предел воли характеризует любой вид спорта, но только в культуризме она достигает внеспортивного бытия и могущества. Ни один вид спорта не имеет таких эстетических последствий. За пределами игры великий футболист может показаться вам серым и обычным; великий культурист будет все время будоражить ваше восприятие.

Культуризм отличается от всех остальных видов спорта двумя принципиальными особенностями: максимальной свободой и возможностью развития индивидуальности. Все остальные виды спорта проходят под жестким диктатом тренера и числового результата. Они близки к индустрии. Культуризм приближается к искусству. Он вызывает аналогии с деятельностью скульптора, а динамический характер выступлений роднит его — как ни парадоксально — с балетом и фигурным катанием.

В культуризме с его свободой и развитием индивидуальности в XX век возвращается античность с ее атлетической и философской свободой.

Культуризм для XX века — самый молодой и самый древний вид спорта и искусства. Он находится в самом начале развития. И его может ожидать странное будущее…

5

В культуризме находит свое трагическое выражение мужественная женщина. Она преодолевает в нем свое одиночество и, одновременно, укрепляет его. Женский атлетизм — это логическое завершение женской эмансипации и безумная попытка прорваться к андрогинизму без мужчины.

6

Как и всякое искусство власти, культуризм всегда приводит к одиночеству. Телесное выделение человека из среды, рождающее удивление и ужас, рождает и тайную вражду. Тяготение к атлету соединяется со странным отчуждением от него.

И проблема не только в телесности культуризма и психологии среднего человека. Проблема даже не в том, что мышцы — самая эфемерная часть тела, которую биологическая смерть разрушает в первую очередь, оставляя археологам грядущего лишь скелет культуриста. Проблема — в одиночестве власти без любви. Культуризм как волевое преодоление одиночества, порыв к власти над одиночеством без и вне любви обречен на одиночество.

7

В целом же культуризм XX века есть реализация мужества в мире угасающей мужественности. Ощущение угасания мужественности-аристократизма Ницше выразил в своем презрении к западной культуре. По сути дела, Ницше был первым, кто предсказал появление культуризма. Сверхчеловек, лишенный внетелесного Духа, может утвердить себя только через новое тело и новую волю.

Культуризм — есть странная попытка наполнить западную культуру XX века той волей к власти, которой она уже не обладает в мире стандартных вещей. Не случайно массовая культура демократизированного Запада породила в 20 — 30-е годы XX века сериалы о сверхлюдях с нечеловеческой силой и магическими способностями, выраженные в комиксах, а затем мультфильмах и фильмах. Тоска по воле к власти, стоящей над цивилизацией, сквозит в образах Бэтмена и Конана-варвара.

8

Однако развитие современного атлетизма есть не только тоска по прошлому, но и предчувствие будущего. Будущего, в котором поднимаются новые, прежде побежденные расы.

Культуризм XX века — арена противостояния белой и черной рас, противостояния их воль к власти.

9

В культуризме всегда есть власть над собой и окружающими, стремящаяся сокрушить одиночество изнеженного индустриальностью человека Запада. Культуризм не есть власть тела, это власть воли. Но культурист может властвовать лишь при помощи тела. И все же в исключительных случаях он способен возвыситься и двигаться дальше, чтобы властвовать на уровне волевого покорения мира за пределами тела. Таким культуристом становится Арнольд Шварценеггер, и в этом его наивысшее одиночество.

10

Арнольд Шварценеггер есть нечто большее, чем обычный культурист. Он выделяется среди других культуристов словно представитель иной расы, побеждая не просто сложением и волей, но и насмешкой, и вдохновением.

Арнольд Шварценеггер — наиболее завершившийся тип культуриста — наиболее осознавший свою волю к власти. Это позволяет ему выйти за пределы культуризма и столь же напряженно завоевывать мир в кино и бизнесе.

Арнольд Шварценеггер есть классический покоритель Америки. Америка — это женственное начало, всегда жаждет европейскую мужскую силу. Остро переживающая свою юность, сделавшая даже цвет своих долларов символом юности, Америка желает воли к власти, которая приходит из Старого Света.

11

В лице Арнольда Шварценеггера Америка получает прадавний пыл арийской расы. Шварценеггер соединяет в себе Терминатора, ужаснувшего и спасшего Америку, с Конаном-варваром, принесшим из древних киммерийских степей чудовищную мужскую мощь.

Образ Шварценеггера — в его собственном лице и в лице всех его героев — это сегодняшний и грядущий вызов белой расы черной и желтой расам, и более узко — это вызов германца романцам[22].

И одновременно — это предчувствие метаморфозы во взаимодействии рас.

Образ Шварценеггера — воплощенное нежелание признать завершение воли к власти западного мира. Это нежелание признать победу над ней воли к обогащению и инстинкта самосохранения — продолжения рода. Это нежелание принять окончание конструктивной силы и смысла воли к власти.