Назип Хамитов - Философия одиночества

• Название: Философия одиночества
• Автор: Назип Хамитов
• Издательство: Наукова думка
• Жанр: Философия
• Год: 1995
• ISBN: 5-12-003959-6

Тема одиночества, как и тема смерти, запретная для нашего сознания. Автор хочет не соблюсти запрет и приподнять завесу. И начинает с самого неоспоримого — одиночества дамского и мужского. В образной, эссеистической форме рассматриваются проявления одиночества представительницы слабого пола и представителя сильного пола на различных шагах жизни.

---

Юноша есть подросток, осознавший себя как волю к власти либо волю к созерцанию. И то, и другое есть воля к уединению. И воля к власти, и воля к созерцанию (в терминологии Шопенгауэра — к представлению) начинаются лишь в пространстве одинокого. Юноша овладевает стихией одиночества, преобразует ее в уединение и тем самым созидает внутри себя космос и зажигает в этом космосе свет.

4

Все это позволяет нам провести различие между одиноким и уединившимся юношей. Первый случайно падает в стихию одиночества и, страдая, стремится вернуться обратно. Уединившийся сознательно приходит в нее, стремясь найти новую полноту жизни, еще неведомо роду.

Обыденное мышление склонно видеть в уединении только форму полового извращения, и это проистекает из глубинной жажды назвать извращением саму волю к уединению.

5

Юноша уединяется с книгой, а затем с мыслью и переживанием, возвышающим его фантазии над мечтаниями подростка. Безудержное желание обладать и иметь (женщин, мускулы, деньги) переходит в стремление быть и становиться собой. Однако подобное возвышение возможно только через книгу, которая во многом сама является результатом одиночества автора. Книга — в отличие от фильма и спектакля — дает возможность максимально уединенного сотворчества и сопереживания — ту концентрацию духовной свободы, которая строит личность. В отличие от музыки, растворяющей нас в бытии — Божественном, природном или родовом, — книга наполняет нас стремлением к самопознанию и отстранению от бытия, помогая найти в бытии границы и безграничность экзистенции.

Однако книга призвана сыграть свою роль и отойти в сторону. Мышление и переживание прочитанного должно быть заменено мышлением и переживанием жизни. Именно это позволит перейти к творчеству как полноте, выходящей за рамки чтения и написания книги, — творению себя как Поступка. Иначе рождается книжный инфантилизм иных писателей, академиков и религиозных фанатиков, демонстрирующих миру превращенную форму юношеского одиночества…

Глава 3 Одиночество девушки

1

Девушка не нуждается в одиночестве так, как юноша. Ее взросление обусловлено всей логикой распространения человеческого рода по планете. Девочка, а затем девушка готовится стать матерью, и это накладывает печать на ее личность. Идея будущего рождения и материнства внушается девушке с раннего возраста, и потому одиночество рассматривается как предвестник трагедии, а уединение — как грех.

Безусловно, не меньшим грехом современное цивилизованное общество, воспитанное на рыночных идеалах, считает шумное времяпровождение в разнополой компании, но оно более понятно и легче поддается запрету. Стремление к уединению гораздо сложнее представить грехом, и потому оно воспринимается чем-то болезненным, имеющим сугубо физическую природу.

2

К одиночеству может стремиться только необычная, странная девушка. Речь идет не об одиночестве девушки-изгоя, не сумевшей вписаться в общность сверстников и страдающей от этого, а об одиночестве добровольно и свободно принятом, одиночестве-отстраненности.

Входя в пространство и время этого одиночества, девушка всегда преодолевает инстинктивное — и от этого еще более бешеное — противодействие рода. Подобное одиночество проще воспринимается религиозными (а точнее монотеистическими) культурами. Атеистические режимы современности, выступающие по сути неоязычеством, однозначно отбрасывают возможность одиночества девушки.

Могущественное искусство тоталитарных неоязыческих общностей XX века — фашизма и коммунизма — изображает женщину не столько подругой покорителя нового мира, сколько материалом его детей. Для того, чтобы врубаться в будущее, нужны мышцы — все новые поколения здоровых молодых людей. Таких людей могут родить только здоровые женщины, имеющие здоровую юность. Подобное отношение к женщине приводит к тому, что девушка, уединившаяся с книгой или мыслью, воспринимается либо как синий чулок, либо тайной распутницей.

3

В той мере, в которой люди остаются язычниками, они отрицают возможность уединения девушки в юности. Язычество как освящение семьи-рода и окружающей его природной и социальной среды, населенной духами рода, всегда трактует девушку как родовую собственность. Девушка должна расширить власть рода в мире через рожание. Благодаря этому, языческий род-этнос утверждается в бытии. Отсюда уединившаяся девушка рассматривается как выброшенная из бытия.

Так было в эпоху древнего каменного века, так было в эпоху бронзы и железа, так есть и в XX веке…

4

Уединение и отстраненность девушки, — так же, как и юноши, — проявляется через мечты. И если мечты одинокого юноши могут находить воплощение в роде, то мечты странной девушки всегда выходят за его границы.

Уже сам факт отстраненности девушки означает абсолютное противостояние роду; именно — таким образом она освобождается от власти рода и рожания смертных, подходя к рождению бессмертного.

Девушка, прошедшая испытание одиночеством, способна к абсолютно неповторимому взгляду на мир. Такова, например, Елена Блаватская, развернувшая свою девичью странность до странной картины Вселенной и развившая одинокую софийность юности до теософии, утвердившейся в мире мужчин.

5

Однако и обычная девушка, страдающая от одиночества, и девушка странная, погружающаяся в него, в равной степени ожидают любви как абсолютного преодоления одиночества. Это ожидание роднит их с юношами, в нем соединяются все различия одиночества — странных и обычных, юношей и девушек.

И ожидание это необоримо реализуется в чувстве влюбленности.

Глава 4 Влюбленность: бегство от одиночества

1

Через чувство юношеской влюбленности проходят все. Оно разом взрывает границы одиночества и устремляет юношу и девушку к обладанию кем-то и чем-то за его пределами.

Влюбленность подобна вспышке в сумерках, но она может возникнуть только в результате напряженного ожидания ее. Она есть росток, который вырвался из набухшего семени в подготовленной почве.

2

Разделенность чувства во влюбленности не главное, важно само чувство. Осуществившаяся влюбленность, по сути дела, есть просто сгущение ее ожидания. Экзистенциальный узелок, завязавшийся где-то в глубинах Я. Мы всегда влюблены в свою иллюзию, в фантазию. Реальный человек, ограниченный телом, возрастом и недостатками, становится лишь поводом для нашего иллюзиотворчества.

Чувство влюбленности многих приводит к бессознательному творческому порыву. Это, как правило, стихотворение, рисунок, песня — то, что выразимо на одном дыхании.

Все мы не раз сталкивались с тем, что творчество влюбленного имеет экзистенциальную значимость лишь для него. Выходя за эти рамки, оно теряет ценность. Дело, вероятно, не просто в отсутствии таланта. Почему? Чем сильнее юноша или девушка отдается творчеству во имя одного лица, желая подарить ему себя и требуя того же взамен, тем сильнее творчество замыкается на одном лице.

В творчестве влюбленного соединяются два несовместимых начала: здесь встречаются творчество — жажда обладать и быть обладаемым с творчеством — свободой во имя любви.

Первое подобно брачному оперению самцов птиц и в конце концов есть всего лишь средство для завлечения самки, которое в лучшем случае сдается в семейный архив, а в худшем — выбрасывается. Это творчество является приманкой, за которой скрыт крючок здравого смысла и сексуальной жадности.

Второе наполнено самоценностью и максимально отрывается от конкретного физического лица, создавая не иллюзию, а миф как самодостаточный образ духовной реальности. Такое мифотворчество есть уже факт не влюбленности, а любви, но в неявном, скрытом виде оно проглядывает в любой влюбленности. Неудивительно, что именно трагически сложная влюбленность, порождая одиночество как отстраненность от тела или даже общения, приводит к более глубоким произведениям. Часто они становятся отправной точкой творческого пути таланта и гения.

Взрослея, мы начинаем различать два этих момента творчества влюбленного. Но в юношеском возрасте они слиты. Материальная доминанта первого умолкает в романтической убежденности юности и, лишь теряя ее, мы можем обнажить голос природы, заставляющей нас бежать от одиночества в продление рода…

3

Творчество влюбленного юноши поощряется социумом как необходимый этап взросления, этап романтизма, который растворяется со вступлением во взрослую эротическую жизнь. Поэтому род признает его неизбежным, снисходя до него: так важным признается бутон по отношению к цветку. Однако точно так же, как бутон не считается самоценным, так и романтические переживания юности вызывают у большинства взрослых снисходительную улыбку. Она становится грустной лишь на закате жизни.