Ника Созонова - Два голоса

• Название: Два голоса
• Автор: Ника Созонова
• Жанр: Фэнтези

Маленькая повесть о любви. Два голоса, сливающиеся в один. Похоже на сказку, на выдумку, но я отчего-то знаю точно: так бывает. Хотя и очень редко.

---

— В честь чего напилась?

— Я тебя защищала. Он нападали, говорили, что ты плохой, потому что мама обрисовала тебя в самых черных красках… Хотя обещала не рассказывать сестрам и папе… А я говорила, что ты хороший… А еще мы пили. Сначала вино, потом пиво и самбуку, потом снова вино… Много, да? Я к тебе хотела, а они не отпускали. Вредные… Я некрасивая, когда пьяная?..

— Ты чудесная. Напивайся почаще.

Я обхватил тебя за плечи, чтобы довести до постели, но ты гордо отпихнула мою руку.

— Сама! Я в состоянии. Я всемогуща… в смысле, могу все.

И ведь добралась-таки — по стеночке, но самостоятельно. Рухнула на постель и похлопала рядом с собой — так подзывают домашних любимцев.

— Садись!

Я послушно выполнил приказание, с любопытством ожидая продолжения.

— Говори!

— Что ты хочешь, чтобы я сказал?

— Ну, например, как ты ко мне относишься?

— А сама не знаешь?

— Слышать хочу. Женщина постоянно должна слышать, как ее любят и ценят, иначе у нее вырабатываются… как их — ком-плек-сы. Ну, скажи, что я самая умная и красивая. Что тебе, сложно, что ли? — Ты капризно подергала меня за рукав.

— Я не знаю, какая ты. Я не мыслю сравнительными категориями: лучше-хуже, больше-меньше. Просто, если б не было тебя, все было бы гораздо проще: день за днем, похожие, как близнецы, и скорый логичный финал.

— Ты меня обидеть хочешь? — Сморщила нос, словно собираясь заплакать.

— На такое глупо обижаться. Вот разница мужской и женской психологии: нам не нужно словесное описание ситуации, когда все ясно и так, а у вас это любимая игра.

— А вот интересно: откуда у тебя берутся умные мысли при таком образе жизни? — тонко поддела ты.

— Оказывается, убить собственный мозг не просто. Намного труднее, чем я предполагал.

— Какой он у тебя бессмертный — прямо Кощей!.. — Ты хихикнула и тут же ойкнула. — О-ой, я куда-то лечу! Все вокруг крутится… Давненько так не пила. А знаешь, что ты сейчас можешь спросить у меня, что угодно, и я честно отвечу. Что у трезвого на уме, то у пьяного…

— И что же мне у тебя спросить?

Я погладил тебя по щеке. Убрал налипшие на лоб волосы. Кажется, тоже опьянел, касаясь тебя. Даже голова начала кружиться.

— Ну, спроси, как я к тебе отношусь. Я отвечу. Все-все расскажу.

— И как?

— Ты у меня здесь, — дотронулась до груди. — И во всем теле тоже. По венам течешь ты, и кости тоже ты. Я тебя даже не люблю, потому что как можно любить себя?

— Можно. Нарциссизм называется.

— Не-е, я не нарцисс. Я нормальная.

Ты притянула меня к себе и принялась целовать в шею, гладить затылок… покусывать ухо. И это было уже нечто большее, чем проявление нежности. Я попытался аккуратно отстраниться, но ты не пустила. Даже заурчала, как голодная кошка. Перед глазами была родинка у тебя на ключице — в ней для меня сосредоточилась вся эротика вселенной. Но при этом я был искренне благодарен героину за пониженную чувственность. Благодаря которой сумел отвести взгляд и напрячься во второй попытке разомкнуть твой плен.

— Прекрати! Мы, кажется, об этом говорили! — Ты закрываешь поцелуем мне рот, но я вырываюсь. — Я болен, и меньше всего на свете хочу заразить тебя.

— Я знаю, мне все равно… Подумай сам, глупенький, я не смогу жить после тебя, так зачем беречься…

Я отодвинулся еще резче и, не удержавшись, рухнул с кровати. Взвыл от боли: синяки еще не зажили. Глупее ситуации не придумаешь.

— Ты в порядке? Не сильно ударился?..

Твое сочувственное лицо нависло над моим. Рот приоткрыт виновато, но в глазах лихорадочный блеск. Я чертыхнулся сквозь зубы.

*** — Да, я могу быть весьма настойчивой. В тот раз, пожалуй, слегка перегнула палку. Делай скидку на алкоголь.

— Ничего себе слегка! Да я от тебя минут десять по всей квартире спасался, ощущая себя католическим монахом при встрече с суккубом. Надо сказать, не характерное для меня амплуа.

— Наконец ты заявил, что, если я не утихну, ты уйдешь, прямо сейчас. И никогда не вернешься. Что у тебя и так еле хватает сил справляться с собственной природой, а тут еще мое внезапно прорезавшееся нимфоманство. На нимфоманку я сильно обиделась. А ты и правда смог бы уйти?

— Смог. Сидел бы под дверью до утра в ожидании, пока ты протрезвеешь. Но этого не понадобилось, к счастью. Испугавшись моей угрозы, ты стихла и съежилась. Дала себя уложить и укутать одеялом по самый нос. ***

— Ты не переживай. Можешь найти себе мужчину и спать с ним. Я не против. Меня это не обидит.

— Зато я против. Это будет предательством. Не тебя — себя самой. Тело принадлежит одному, а все остальное другому?

— Ты слишком серьезно относишься к сексу. По-моему, за ним ничего, кроме физиологии, не стоит.

— Неправда. Меня бы задевало, если б ты спал с другой. Было бы больно. Неужели тебе нет? Не верю.

Я задумался над твоими словами. С одной стороны, ощущая тебя частью своего "я", готов был предельно тебе доверять. Ревность же возникает от недостатка доверия: раз появляется еще кто-то, значит, тебя одного мало? Но если бы я увидел твоими глазами — или даже просто представил, мужское лицо, тянущееся к тебе жадным ртом, мне стало бы нехорошо — по какой-то другой, метафизической причине. Нет, я уродился не в отца, но все же…

И тут ты вздрогнула — я почувствовал это сквозь одеяло. Пришла к той же мысли: разговор о ревности неминуемо напомнит мне об отце.

— Ладно, давай закроем тему. Я спать хочу.

— Давай закроем. Только скажу, что в чем-то ты права, но я вполне могу потерпеть. Это не смертельно. Просто не буду думать об этом.

— Да не нимфоманка я никакая! Прекрасно проживу и без плотских радостей. Ничего со мной не случится…

Ты уткнулась носом мне в шею. От тебя пахло алкоголем, но это не раздражало, наоборот, казалось благоуханием.

— Не могу заснуть, — пожаловалась ты спустя пять минут. — Закрою глаза, и такой вертолет начинается… Мне нельзя пить, совсем. Организм плохо принимает, и потом отхожу долго… Ты вот про секс говорил, и я вспомнила: один раз я мужу изменила — так банально: на курорте. Он не знал, я не рассказывала, да и вообще это не задело никого, показалось чем-то пустяковым. И разошлись мы из-за другого.

— А каким он был, твой муж? — Я спросил не ради того, чтобы поддержать беседу — было и впрямь интересно. — И отчего вы разошлись?

— Он был спокойным, деловым, положительным. Ни к чему не придерешься — аж противно. За все время мы умудрились ни разу крупно не поссориться. Работал в банке. Делал карьеру — потихонечку, шажок за шажком. Не дурак — поговорить было о чем. Расстались с моей подачи, он был удивлен, крайне. И все мои родственники тоже. Разошлись мирно, без скандалов, без дележа имущества. За то время, что прожили вместе, я как-то умственно разжирела. Не в смысле, что мозг увеличился в объеме, но — разленилась, перестала чего-то хотеть, к чему-то стремиться.

— Хорошо, наверное, когда на пути периодически попадаются такие люди: успеваешь с ними передохнуть…

Сон окутывал меня, приходилось говорить через силу. Твои же слова долетали как сквозь толщу воды.

— А по-моему, наоборот: они слишком расслабляют. Притупляется инстинкт жизни. — Ты поворочалась, устраиваясь удобнее. — Завтра на работу, что б ее черти скушали… Только, если уйдешь, обязательно возвращайся, чтоб мне не сходить с ума в твоих поисках…

*** — На этот раз сон был наполнен лиловатым туманом. В нем не было проявленности, завершенности форм. Клубились вихри, носились клочья, похожие на марлю или кисею. Наши руки были переплетены так тесно, что врастали одна в другую. Не было звуков и запахов… "Мне страшно", — ты брела, низко опустив голову. Твои голубые волосы тонкими змейками вились перед лицом. "Чего тебе бояться? Я смогу уберечь тебя от всего на свете".

— Твое тело струилось. Оно было прозрачным, и в его лазоревой толще шевелились водоросли и сверкал белый песок. "Вихрь может разметать нас далеко друг от друга. Он бывает сильным, очень сильным". "Мы сумеем найтись снова. Даже если окажемся в разных концах земли". " Ты обещаешь?" "Да". "Помнить?" "Помнить…" ***

5.

*** — Ты действительно намереваешься вспоминать всё? Каждый день, каждый час, каждую минуту? Это ведь два месяца жизни.

— Ладно, уговорил. Давай самое яркое и важное.

— Например?

— Например, поезда. Сейчас я буду рассказывать: мне очень дорог этот момент. ***

Встретились мы с тобой в сентябре. А в конце октября я заболела — грипп или что-то вроде. Неделю провалялась с высокой температурой. Не сказать, чтоб из тебя вышла замечательная сиделка, хоть ты и старался. Выходило все вкривь и вкось: то плохо завинченной грелкой ошпаришь мне ноги, то, когда особенно колбасит и хочется мокрого полотенца на лоб, валяешься обдолбанный, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой.