Вера Камша - Яд Минувшего. Часть 1

• Название: Яд Минувшего. Часть 1
• Автор: Вера Камша
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-699-21483-9

Свершилось. Принц-изгнанник Альдо Ракан коронован в городе, где некогда был предан и убит его предок. Ворон Рокэ, Повелитель Ветра, потомок предателя и опора династии Олларов — во власти нового государя. Его ждут суд и казнь. В этом не сомневается ни сам Альдо Первый, ни готовый шагнуть за сюзереном хоть в Закат Повелитель Скал, ни выбирающий между страной и другом, бывшим другом, Повелитель Молний, ни скрытный Повелитель Волн.

Их четверо. Всегда четверо. Навеки четверо. Скованных невидимой цепью, но идущих разными дорогами. А отставших и отчаявшихся за поворотом ждет пегая кобыла — и это не самое плохое, что может случиться. Хуже, если древняя вестница смерти опоздает.

---

— Он, я вижу, немолод, — палец адвоката указал на седину, — кстати, в Гальтаре держали ручных крыс. Они отгоняли диких. Считается, что чуму в Варасту занесли домашние любимцы: заразились от степных ежанов, а те, в свою очередь, переели холтийских сусликов.

— Из обвинительного акта изъяли все, связанное с Варастой и Золотым Договором, — вернулся к прерванному разговору Эпинэ, — по настоянию Посольской палаты.

— Естественно, ведь ни один закон не был нарушен, а все разговоры о жестокости отметаются прецедентами Дриксен и Марагоны, Уэрты и Алата, Гайифы и внутренней Клавии. Более того, согласно законам анаксии, хотя мой несостоявшийся подзащитный вряд ли имел это в виду, затопление долины Виры правомочно. Древние всерьез полагали, что власть земная держится на силе четырех стихий, которые анакс и главы домов могли пускать в ход. Разумеется, во имя государственной пользы.

— И вы в это верите?

— Трудно сказать. — Инголс с одобрением глянул на жующего Клемента. — Два серьезных мятежа захлебнулись морскими волнами. Это могло породить легенду о силе Раканов, а могло быть следствием проявления этой самой силы. Впрочем, чем ближе к нашему времени, тем меньше упоминаний о подобном, а те, что есть, скатываются к откровенным суевериям.

— Мэтр, признайтесь, зачем вы этим занимались?

— Любопытство. — Медвежьи глазки совсем сузились. — Простое человеческое любопытство, помноженное на юридическое. Несколько лет назад ко мне обратился некий священник. Его волновали вопросы наследования и то, как с течением времени менялись законы. Я занялся этим и увлекся. Находя один ответ, я натыкался на четыре вопроса. Гальтарцы весьма остроумно соединили свои верования с законом. Забавно, но иногда им это помогало.

— Если б Его Величество знал о вашем увлечении, — заверил Робер, — он остановил бы свой выбор на вас.

— Не думаю. — Взгляд адвоката стал еще острее. — Альдо Ракану нужно не торжество закона, а смертный приговор. Добиться его с помощью древних кодексов невозможно. Разве что поискать прецеденты в области сговора с иноземными державами или их властителями с целью отторжения от анаксии тех или иных земель, передачи их под иноземное управление и удержания в этом состоянии. С точки зрения закона неважно, о каких землях речь — пусть даже о сердце страны или всей стране.

— Прошу прощения, — Робер отложил вилку и схватился за бокал, — я сейчас сойду с ума.

— Прошу вас воздержаться, — улыбнулся адвокат, — и забыть мои умствования, тем более Кракл и Феншо пошли по избитой стезе. Они решили утопить подсудимого в полуправде и вранье, которое невозможно опровергнуть, как бы нелепо оно ни звучало. Надо отдать обвинению справедливость, оно проявило недюжинную изобретательность. Говорю вам как юрист.

— Да, — пробормотал Робер, отпихивая вернувшегося Клемента, — один Оллар чего стоит… «Король Талига не может лгать». Это — конец.

— Как раз этот довод отмести легче легкого. — Мэтр Инголс отложил вилку и поднял палец. — Сильвестр, или, если угодно, Дорак, королем не был, а Фердинанд дает показания с чужих слов и не в состоянии доказать, что кардинал говорил правду. Другое дело, что обратного тоже не доказать.

Не доказать, но ведь Алва и не доказывает.

— Закатные твари! — Ярость молнией рванулась из каких-то закоулков души. — Алва не дурак! Он не просто маршал, он все ваши дурацкие договоры знает, так за каким змеем он молчит?

— Самое простое объяснение — это болезнь, — предположил Инголс. — Вы обратили внимание, как герцог держит голову? Готов поклясться, она раскалывается. В таком положении не до защиты, тем более итог суда очевиден.

— Болезнь — повод отложить суд. — Против этого не возразит даже Альдо, особенно если за дело возьмется Левий, а он возьмется.

— Если подсудимый отрицает свою болезнь и находится в здравом уме и твердой памяти, а он находится, вы ничего не добьетесь. У Алвы были все возможности требовать отсрочки, он предпочел отказаться от защитника, а теперь и от защиты.

Отказался. Но Ворон не из тех, кто сдается. У него остается последнее слово, может быть, дело в этом, но врач ему нужен. Настоящий врач, а не коновал и не придворный лизоблюд. Левий должен найти подходящего…

— Прежде чем нам подадут горячее, следует покончить с делами. Вы определились с ценой?

— Монсеньор, давайте поговорим об этом после процесса… Я намерен окончить свои дни в Западной Придде. Надеюсь, изгнание из Ружского дворца послужит мне хорошей рекомендацией при вступлении в палату судебных защитников славного города Хёксберг. Как видите, определенные дивиденды я получил, и немалые. Тем не менее я не откажусь и от ваших денег. Кстати, вы не хотите передать письмо вашему кузену по матушке? Я имею в виду графа Ариго.

В этом есть свой смысл. Что бы ни натворил Жермон в юности, он стал торским бароном и генералом. Такое даром не дается.

— Я отвечу вам вашими же словами. После процесса.

Глава 10. РАКАНА (Б. ОЛЛАРИЯ) 400 год К. С. 18-й день Зимних Скал

1

— Высокий Суд выслушает Августа Штанцлера. Пусть свидетель войдет. — Дик ждал этих слов третий день, и все равно они прозвучали неожиданно, а судебный пристав уже распахивал дверь.

— Август Штанцлер, Высокий Суд ждет ваших слов.

— Август Штанцлер здесь. — Эр Август шагнул в зал, и Дикон с облегчением увидел, что на старике нет цепей. Альдо при всем своем предубеждении к бывшему кансилльеру оставался рыцарем, но лучше бы он внял голосу рассудка. Пусть Штанцлеры не эории, это еще не преступление. Люра тоже не мог похвастаться знатным происхождением, а победой сюзерен обязан в первую очередь ему! Кансилльер, кем бы ни был его предок, всю жизнь служил Талигойе, а ошибся только один раз.

Да, он оскорбил Эпинэ, но как можно равнять все им сделанное с тем, что и виной-то не назвать?! Нет, если кто и вправе укорить Августа Штанцлера, так это Повелитель Скал, согласившийся с его доводами и готовившийся умереть, чтобы жили другие, но Ричард Окделл не обвиняет, обвиняет скрывавшийся в Агарисе Эпинэ…

— Назовите свое имя. — Гуэций встречает свидетелей одним и тем же вопросом, и все же в подобном обращении к тому, перед кем раньше вставал, есть что-то оскорбительное. К счастью, военные живут по другим законам, для них главное не бумаги, а Честь.

— Я — Август, второй граф Штанцлер, — спокойно произнес бывший кансилльер, ничем не выказывая ни возмущения, ни страха.

— Поднимитесь на кафедру и принесите присягу. — Кортней бубнил, не поднимая головы от бумаг, и Ричард готов был поклясться, что гуэцию не по себе.

— Именем Создателя, жизнью государя и своей Честью клянусь говорить правду, и да буду я проклят во веки веков и отринут Рассветом, если солгу. — Рука эра Августа спокойно легла на обложку Эсператии, но клятва была не нужна, Штанцлер лгал только врагам. Чтобы спасти друзей.

— Суд принимает вашу присягу, — с расстановкой произнес супрем. — Господин обвинитель, этот человек будет правдив. Спрашивайте его.

— Да, господин гуэций. — А вот маленькому прокурору нравится допрашивать тех, на кого он еще вчера смотрел снизу вверх. Нет ничего хуже поднявшихся из грязи. Казалось бы, Франциск и его свора это доказали, но благородство не думает о подлости. Альдо возвысил мелкого ординара и ждет благодарности, дождется ли?

— Господин Штанцлер, — Фанч-Джаррик, не мигая, уставился на спокойного старого человека, — вы восемнадцать лет занимали должность кансилльера при дворе Олларов, следовательно, вам известны истинный размер и подоплека всех имевших место беззаконий?

— Я ввел бы Высокий Суд в заблуждение, если б это подтвердил. — Голос бывшего кансилльера звучал устало и спокойно. — О многом я узнавал тогда, когда уже ничего нельзя было изменить. Да, о чем-то я догадывался, что-то выведывал у людей, облеченных большим доверием, но я вряд ли смогу полностью удовлетворить любознательность Высокого Суда. Увы, меньше кансилльера при дворе последнего Оллара значила только королева и, как это ни чудовищно звучит, сам Фердинанд, не принявший за свою жизнь ни единого самостоятельного решения.

— Иными словами, — быстро произнес Фанч-Джаррик, — вы утверждаете, что Фердинанд Оллар являлся лишь орудием в руках правивших его именем вельмож?

Август Штанцлер негромко вздохнул:

— Можно сказать и так. Я, по крайней мере, ему не судья. Несчастный сын несчастной матери! Фердинанд родился лавочником в душе, а ему пришлось сесть на трон. Он был слишком слаб, чтоб говорить «нет» окружавшим его хищникам. Оллар виновен в слабости, но не в жестокости; в отсутствии способностей, но не в коварстве и злонравии.

— В таком случае, — вмешался в допрос Кортней, — кто несет ответственность за пролитую в Надоре, Борне, Эпинэ, Варасте кровь? За Октавианские погромы, казни невинных и иные преступления, творившиеся именем Фердинанда Оллара?