Шимун Врочек - Питер

• Название: Питер
• Автор: Шимун Врочек
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-17-064260-1, 978-5-271-26803-8

«Метро 2033» Дмитрия Глуховского — культовый фантастический роман, самая обсуждаемая российская книга последних лет. Тираж — полмиллиона, переводы на десятки языков плюс грандиозная компьютерная игра! Эта постапокалиптическая история вдохновила целую плеяду современных писателей, и теперь они вместе создают «Вселенную Метро 2033», серию книг по мотивам знаменитого романа. Герои этих новых историй наконец-то выйдут за пределы Московского метро. Их приключения на поверхности Земли, почти уничтоженной ядерной войной, превосходят все ожидания. Теперь борьба за выживание человечества будет вестись повсюду!

Загадочный сетевой писатель, скрывающийся за псевдонимом Шимун Врочек, раскрывает секреты постъядерного Петербурга в своем захватывающем романе «Питер». Герою — всего двадцать шесть лет, но он уже опытный боец и сталкер. Приключения и испытания, через которые ему предстоит пройти, и не снились обитателям Московского метро.

---

Иван остановился, подсветил фонарем. Пашка притормозил, обернулся…

— Иди, — сказал Иван. — Я догоню.

Трубным деревом или Деревом желаний называлось ржавое переплетение труб, из-за сырости отделившееся от стены туннеля и опасно нависающее над проходом. Иван покачал головой. Действительно напоминает дерево. Жутковатая штука.

На каждой «ветке» трубного дерева, на каждом стволе висят цветные ленточки — белые и красные. Сквозняк треплет их, от каждого порыва ветра ржавый металл уныло скрипит.

По поверьям Василеостровской, чтобы желание исполнилось, нужно прийти сюда ночью, загадать желание и повязать цветную ленточку.

Главное: желать яростно, страстно, до потери сознания.

И Хозяин Туннелей исполнит твое желание.

Если захочет.

Интересно, приходила ли сюда Таня? Иван покачал головой. Не твое дело, Одиссей.

Одиссей и Пенелопа — это была их с Катей игра, когда у них все только начиналось. Странно…

Пенелопой он назвал одну, а ждать его будет другая.

Придурок ты, Одиссей, правильно Катя сказала.

В туннеле поднялся ветер. Разноцветные ленточки на трубном дереве зашелестели, застрекотали. Ржавым голосом завыл металл.

«Ты не вернешься. Никогда».

Глава 4 Генерал

Сначала они долго шли за дрезиной, что везла их вещи. Старая дрезина уныло скрипела, стирая катки о ржавый металл. Уклон туннеля здесь был не то, чтобы сильный, но вполне ощутимый. «Адмиралтейская» зеленой линии — самая глубокая станция ленинградского метрополитена. Туннель шел под заметным уклоном вниз. Иван понимал, что они спускаются все глубже под землю, может, даже в самый центр мира. В преисподнюю.

Впрочем, никакой нежности к Адмиралтейской он не испытывал.

Так что можно и так: в приемную ада.

Воды под ногами становилось все больше. Чем дальше они заходили, тем глубже сапоги погружались в темную, хлюпающую жидкость. Сначала воды стало по щиколотку. Затем по колено. Фонари освещали лишь малую часть пути, конец туннеля терялся в темноте.

Иван оступился на скользкой шпале, скривился. М-мать. Не делай резких движений, вспомнилось Катино напутствие.

Это что — мне теперь на всю жизнь такой лозунг?

— Болит? — спросил Пашка.

Уже второй час они вышагивали по шпалам в темноту туннеля. Дрезина натужно скрипела, подпрыгивала и дребезжала на неровных, ржавых рельсах. Ее несколько раз пришлось переносить на руках — местами дорога совершенно испортилась. Иван попытался помочь, но его отогнали. «Иди, иди, инвалид детства!» В одном месте полотно железной дороги было прорвано — словно из-под земли вылезло нечто, вывернуло шпалы (одна из них лежала в паре метров от разрыва, другая переломилась пополам) и уползло. То ли вниз по туннелю, то ли вообще в потолок.

Иван покачал головой.

— Не болит? — продолжал допрос Пашка. Станционная контрразведка, елки-палки.

Иван там, на разрыве полотна, запрокинул голову и подсветил диодом. Какая-то выемка там действительно была, дыра фактически, но это могли сделать и грунтовые воды.

— Отвали, Пашка, — сказал Иван устало. — Ты это уже в сотый раз спрашиваешь. Не веди себя, как моя жена, я тебя прошу. Во-первых, я не женат, а во-вторых…

— …сам такой! — обиделся Пашка и утопал назад, к замыкающему маленький караван Солохе.

Еще через полчаса василеостровцы дошли до лодочного причала.

Здесь стояли адмиральцы с калашами — почетный караул, блин. Иван пригляделся. Автоматы были новенькие… ну, или прекрасно сохранившиеся. Блестели радостно. А вот адмиральцы глазели на пришлых без всякого энтузиазма.

Спасибо, Сазоныч. Слава о твоих подвигах… н-да.

Встречающие были в одинаковых зеленых бушлатах, словно солдаты. Парочка в танковых шлемах. Минус еще один армейский пост, мысленно отметил Иван.

Где он был, интересно? На Английской набережной?

В день Катастрофы погибли все, кто остался наверху. А в Питере солдат было прилично — дядя Евпат говорил, тогда целую дивизию загнали на улицы.

Хотя что такое дивизия для Питера?

Минимум три сотни пулеметов НСВ и «Корд», подсчитал Иван в уме, несколько тысяч калашей — сто третьих и семьдесят четвертых, патроны, сухпайки (искать в танках и БМП, у которых защита от оружия массового поражения), дозиметры и даже гранаты.

Да и вообще много интересного. Только поблизости от станций метро уже все разграблено диггерами и гнильщиками, продано, перепродано, изношено и съедено.

Но один пост, видимо, где-то затерялся. И там, судя по шлемам, был танк.

Навстречу Ивану выступил человек в черной шинели.

— Иван Данилыч, рад видеть, — он протянул руку.

— Взаимно, — сказал Иван, откровенно разглядывая незнакомца. Так вот ты какой, каплей Кмициц, про которого говорил Сазон. Приятное волевое лицо, слегка восточные черты, темные глаза, русые волосы.

— Все готово. Лодки ждут, — сказал Кмициц. — Сколько у вас людей?

— У меня пятеро, — Иван хмыкнул. — Диггеры. У Кулагина, — он мотнул головой: там, сзади. — Тридцать один.

Кмициц кивнул.

— Обернемся в два захода. Прошу на борт.

Лодки прошли по узкому коридору вдоль столбов. Кое-где были привязаны лампы, освещавшие черную, словно нефтяную воду. От воды шел резкий, выворачивающий желудок, запах аммиака. Иван опустил весло в воду и плавно повел — и раз. И два… черт! Прихватило под ребрами. Стало трудно дышать, и все вокруг словно отдалилось.

Туннель начал заваливаться набок.

— Держи его! Дер… да держи ты его, наконец! — отдаленные голоса. Словно он куда-то бежал.

Очнулся Иван от странного ощущения спокойствия. Они плыли по туннелю между заросших путевых столбов, сделанных, видимо, из станционных шпал. Белесые пятна грибов на влажном дереве казались неопрятными.

Дальше туннель выходил к платформе. Нижняя Адмиралтейская — недостроенная станция, там даже отделку только-только собирались делать, когда все началось. Станция закрытого типа, как и Василеостровская. Только размерами побольше. Ну и зарыта на сорок метров глубже.

— Миша, — окликнул он Кузнецова, почему-то оказавшегося в одной с ним лодке. — Где все?

— Все? — Миша вдруг улыбнулся. Какой-то совершенно чужой, растягивающейся, словно каучук, улыбкой. — Все умерли, командир. Обвал случился в туннеле, тебя завалило. А все остальные погибли.

— И ты?

— И я, командир, — согласился Кузнецов. — Ты что-нибудь помнишь?

— У нас украли генератор…

Чужой, незнакомый Миша засмеялся. Лающий смех, в котором грохотало ржавое железо и падали черные птицы, пошел отражаться от тюбингов, от темной воды, улетел вдаль, в обе стороны туннеля. И где-то вдали, совсем далеко, Иван услышал, как глухо и страшно смеется еще один чужой Миша.

— Нет, командир, — сказал чужой Миша, который сидел рядом. — Это тебе привиделось.

— То есть… — Иван помолчал. — Генератор у нас не крали?

— Нет.

— А Ефиминюк?

Чужой Миша покачал головой:

— Единственные мертвые люди здесь — это ты и я, командир. Извини. Карбид на Приморской… помнишь?

Иван подался вперед:

— Ацетилена было слишком много?

— Нет, — сказал чужой Миша. — Ацетилена было достаточно. Ты уничтожил тварь. Но ты забыл про потолок, командир. Он держался на соплях. Потолок обвалился, и тебя накрыло. Так бывает. Мне очень жаль.

Иван обдумал ситуацию.

— Я мертв? — спросил он наконец.

— Не совсем. На самом деле ты сейчас лежишь под завалом, но еще жив. Скоро кислород перестанет поступать к мозгу и ты умрешь окончательно. На самом деле, — чужой Миша улыбнулся. — Он уже перестает. То, что ты сейчас видишь — это умирание твоих мозговых клеток. Меня на самом деле здесь нет. Есть кислородная смерть твоего мозга, командир. Все это длится доли секунды.

— Таня? Что с ней?

— С ней все будет в порядке, — сказал чужой Миша. — Она оплачет тебя и скоро выйдет замуж.

— За кого?

Чужой Миша поднял брови, посмотрел на Ивана — в темных глазах таяли искорки.

— Ты действительно хочешь это знать?

— Да.

— Как хочешь. Нам осталась наносекунда. Это будет…

Что чужой Миша хотел сказать, Иван так и не узнал. Потому что вдруг проснулся по-настоящему.

Лежать было удобно. Кто-то подложил ему под голову свернутое одеяло. Пашка?

Иван полежал, сердце частило. Спокойно, велел он сердцу. Все будет хорошо. Всего лишь очередной глупый сон…

Они плыли между столбов. Лодки беззвучно резали чернильную, плотную как мокрый асфальт, воду.

Адмиралтейская-2 встретила их деловым гулом и — равнодушием, как ни странно. Ступая по бетонным ступеням, выщербленным, сбитым, затем по коридору — сбойка от нижней станции к верхней, Иван не мог избавиться от мысли, что все кончено. Мирная золотая пора миновала. Раньше семейное тушеночно-консервное будущее представлялось Ивану скучным до изжоги — мне-то оно зачем? Но теперь, когда беда встала перед носом — очень захотелось обратно. И чтобы опять впереди маячила долгая скучная жизнь…