Марк Фишер - Психиатр

• Название: Психиатр
• Автор: Марк Фишер
• Издательство: Азбука-классика
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-352-00803-7

Роман «Психиатр» принадлежит перу одного из наиболее успешных североамериканских романистов Марку-Андре Пуассону, публикующему свои произведения под псевдонимом Марк Фишер. Динамичное повествование балансирует между криминальным и психологическим романом. Жизнь преуспевающего психиатра в одно прекрасное утро оказывается перевернутой: его арестовывают по обвинению в зверском изнасиловании собственной пациентки. Беда в том, что сам врач не имеет ни малейшего понятия о том, как он провел последние 24 часа.

---

— Я прошу прощения, Искренне раскаиваюсь. Я был уверен, что во всем виновны именно вы.

— Не извиняйтесь. — Томас, выдержав паузу, добавил: — Возможно, вы помогли мне в большей степени, чем вам кажется.

— Вы на самом деле так думаете? — спросил озадаченный инспектор.

— Нет, — ответил Томас.

Донельзя обескураженный, инспектор подумал, что доктор Гибсон хочет оборвать диалог и отойти, но, к его удивлению, Томас протянул ему руку.

Глава 68

На ступеньках здания суда журналисты буквально набросились на Катрин, засыпая ее вопросами под вспышки фотоаппаратов.

Молодой прокурор также был нарасхват, журналисты торопились поздравить его с победой, несмотря на то что вердикт еще не был оглашен.

Но еще большая суматоха возникла, когда в сопровождении двойного эскорта полицейских и адвоката Шмидта появились обвиняемые. Надменность первых дней исчезла; опустив головы, закрывая лицо руками в наручниках и отбиваясь от осаждавших их журналистов, они сели в машины, направлявшиеся в отделение полиции, где им предстояло провести ближайшую ночь в ожидании завтрашнего приговора.

Тем временем Катрин, несмотря на усталость, старательно отвечала на вопросы журналистов. Ее мать, вся в слезах, подошла к ней и нежно прижала к себе. Внезапно лицо девушки вытянулось и побледнело.

Внизу она заметила того, кого меньше всего ожидала увидеть здесь: Роберта.

Сначала она подумала, что ей это померещилось, что из-за нервной усталости последних дней у нее начались галлюцинации. «Это не повторится!» — решила она. Вот уже несколько недель ее считали сумасшедшей, истеричкой. И возможно, теперь она действительно стала жертвой чего-то подобного. Какая жестокая ирония!

Может, ей это чудится потому, что она так страстно мечтала его увидеть? Хотела пережить это мгновение?

Отчаянно.

Больше всего на свете.

Но, возможно, галлюцинация заключалась не только в самом видении Роберта. Ей казалось, что он появился здесь не случайно. Он смотрел ей прямо в глаза. Смотрел так, как в день их первой встречи, на Эйфелевой башне, когда спрашивал ее, не хочет ли она провести остаток жизни вместе с ним.

Этот взгляд она ловила иногда и во время их страстных ночей, когда в разгар самых необузданных наслаждений он резко останавливался, чтобы просто сказать ей, глядя в глаза, что любит ее так, как не любил ни одну женщину.

Что в этом смысле она была его первой женщиной.

И последней.

Обещания, увядшие под грузом лжи.

Но в этот миг она спросила себя: а что, если он тогда не обманул ее? И то, что произошло между ними, было просто неизбежным любовным испытанием? Возможно, жизнь нарочно разлучила их, чтобы потом соединить и таким образом сообщить их любви ту глубину, ту полноту ощущений и прочность, которые может дать лишь испытание болью.

Он подходил к ней все ближе и ближе.

Она, взволнованная до слез, слегка дрожала.

Непостижимым, таинственным образом она чувствовала душевное тепло, исходившее от этого мужчины, который был для нее всем. И казалось, ее сердце вот-вот вырвется из груди.

Утром Роберт мирно завтракал в обществе своих родителей и Лизы, девушки, которую выбрал для него отец. И вдруг что-то в его душе надломилось. В момент прозрения он внезапно ощутил, с каким саркастичным равнодушием его отец относится к матери, увидел, что девушка из богатой семьи, принадлежащей к кругу Эллиотов, груба со старым преданным слугой Эмилем. Им овладело глубокое отвращение к родному семейству и почитаемым им ценностям. Неужели богатство непременно связано с непробиваемой самоуверенностью, с грубым и пренебрежительным обращением с окружающими?

Он почувствовал себя чужим, инородным телом. У него возникло ощущение, что он уже не принадлежит к этому клану, что никогда и не принадлежал к нему и что ни за что на свете не желал бы каждый день, до конца жизни, видеть возле себя такую женщину, как Лиза.

Не пускаясь в объяснения, он бросил салфетку, встал, намереваясь немедленно покинуть особняк Эллиотов.

Его отец, задетый невежливостью сына, спросил:

— Куда это ты направился, Роберт?

Тот резко бросил:

— Как можно дальше отсюда!

Не сказав ни слова невесте, взволнованно следившей за ним, он ушел. Бесцельно колеся по городу, он спрашивал себя, какое решение должен принять. Возможно ли примирение с Катрин после всего, что произошло? Он причинил ей столько зла!

Захочет ли она, чтобы он вернулся? Простит ли когда-нибудь?

Он остановился в нескольких шагах от девушки. Несколько секунд они стояли молча, в то время как мать Катрин, понимая, что происходит, тихонько отошла. Наконец Роберт тихо спросил:

— Мы можем поговорить?

— Ты сделал мне очень больно.

— Я… я хочу тебе сказать… я знаю, что… мне бы хотелось… Не могли бы мы снова встречаться?

— Ты разбил мне сердце.

— Я… я знаю, я совершил непоправимую ошибку. Я не должен был идти на поводу у отца.

Он чувствовал себя крайне неловко. Он понимал, что одумался слишком поздно: единственная женщина, которую он когда-либо любил, для него потеряна.

Он опустил голову, кое-как собрался с духом и сказал:

— Я рад за тебя. За процесс, я имею в виду.

— Спасибо.

Она не собиралась ничего больше говорить и упрощать ему задачу.

— Ну что ж, мне пора, — сказал он. — Я…

Он склонился к ней, чтобы поцеловать, но что-то его удержало, и жестом, который показался ему абсурдным, Роберт протянул ей руку. Она протянула ему свою. На ее правом запястье были часы-браслет. Катрин надела их утром из странного суеверия: вдруг фортуна повернется к ней, если заклясть ее каким-нибудь образом, например надев часы на правую руку? Роберт заметил их.

— Они до сих пор у тебя! — сказал он.

Она опустила глаза, словно признаваясь в ошибке:

— Да.

Он отпустил ее руку и со стесненным сердцем отважился спросить:

— Можно тебе позвонить?

— Для чего?

Вопрос застал его врасплох, подорвав остатки надежды.

— Я хотел… Ну ладно, мне нужно идти.

Она ничего не ответила, Он направился вниз. Уже преодолев несколько ступенек, он вдруг услышал голос Катрин, окликавшей его. Роберт решил, что ему послышалось.

Он обернулся:

— Что?

— Если мы больше не увидимся, как я смогу отомстить за все зло, что ты мне причинил?

Сначала он просто не понял, но при виде легкой улыбки, расцветавшей на губах девушки, словно признание, его вдруг пронзило восхитительное ощущение счастья. Он поспешил к ней, обнял и, оторвав от земли, закружил.

Теперь множество камер окружало Катрин, увековечивая эту немую сцену. Влюбленные, немного смущенные неожиданным вниманием, разомкнули объятия. Полдюжины репортеров бросились к девушке, наставив свои микрофоны.

Проходивший мимо Пол подумал: а вдруг фортуна улыбнется и ему? Он отделался от прицепившегося к нему хроникера, отыскивая взглядом Джулию.

Она разговаривала с матерью Катрин. Пол подошел, извинился перед госпожой Шилд.

— Простите меня, но я хотел бы поговорить несколько минут с доктором Купер, — произнес он.

— Да, я понимаю, — ответила та, оценив статную фигуру прокурора.

Не теряя времени, прокурор спросил Джулию:

— Ты подумала над предложением, которое я сделал тебе вчера?

— А нельзя ли отложить ответ до завтра?

— Да, думаю, мне удастся дожить до завтра. Я ни в чем не уверен, но попытаюсь, — заметил вечно серьезный прокурор с чуть деланным весельем.

Глава 69

Вернувшись к себе, Джулия обнаружила, что Томас собирает чемоданы. Она была потрясена: неужели он собирался уехать украдкой, даже не поговорив с ней? Интересно, дождался бы он ее, если бы она пришла позже?

Она попыталась успокоиться. В конце концов, уход Томаса — это нормально! Судебный процесс практически завершен, а у него есть великолепный дом на океанском берегу, раз в десять больше ее квартиры. У нее теплилась надежда на то, что он мог бы по окончании процесса предложить ей перебраться к нему. Но жизнь, похоже, постоянно насмехается над ее мечтами!

— Я ведь не собирался обосноваться здесь навеки, — пояснил Томас. — У тебя своя жизнь, я не хочу навязываться!

— Да, я понимаю, — выдавила она, с трудом скрывая огорчение.

Он не хочет навязываться! Чушь собачья! Вежливость мужчины, который не осмеливается сказать, что хочет снова быть свободным! Она уже слышала эту песенку!

Ей оставалось лишь пожалеть о своей наивной влюбленности, которая еще раз сыграла с ней плохую шутку, — похоже, ей никогда не удастся излечиться. В конце концов, она всего лишь приютила Томаса на месяц-другой и несколько раз переспала с ним — это вовсе не означает, что между ними заключен пожизненный договор!

Повисло неловкое молчание.