Кирилл Казанцев - Судить буду сам

• Название: Судить буду сам
• Автор: Кирилл Казанцев
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-699-48010-4

В Меднореченске и его окрестностях совершенно распоясалась компания «мажоров» – сынков высокопоставленных и богатых родителей. Вконец ошалев от вседозволенности, они повадились устраивать жестокие развлечения – убивать прохожих, насиловать девушек, сбивать на своих дорогих автомобилях пешеходов, устраивать ДТП… И всегда они с легкостью уходят от наказания. Уж очень влиятельных знакомых имеют их папаши. Но чаша терпения у народа все же переполнилась. Дочь Федора Романцева, истерзанная «золотой шпаной», умирает в больнице. Устав ждать правосудия и справедливости от властей, Федор берет в руки оружие и начинает вершить свое правосудие..

---

– Но почему она так недобро настроена по отношению именно к моей дочери? – Людмила недоуменно развела руками. – Чем ей моя девочка так досадила?

– Видите ли, два года назад ее сын, бездельник и пропойца, за участие в групповухе сел на восемь лет. Представьте себе, трое пьяных дебилов, которым под тридцать, напали на школьницу. Пострадавшая осталась инвалидом. Вот он теперь мамаше пишет из тюрьмы жалобные письма, а она бегает по адвокатам, все надеется добиться его освобождения, да поедом ест тех, кто, по ее мнению, виноват в случившемся с ее сыночком… Но она больше у вас не появится – обещаю. Кстати, это жениха Веры с травмой головы положили в реанимацию?

– А он тоже здесь? – удивилась Людмила.

– Да, в соседнем корпусе… – врач кивнул головой куда-то влево. – Лежит под аппаратом искусственной вентиляции легких. Вообще, конечно, случай очень тяжелый. Из-за удара у него произошло обширное внутричерепное кровоизлияние, нарушены многие функции мозга. Так что, даже если он и выживет, очень трудно будет надеяться на полное выздоровление.

– Только Вере ничего об этом, пожалуйста, не говорите… – смахнув вновь выступившие слезы, Людмила умоляюще прижала руки к груди. – Она ведь первое, что спросила, жив ли Витя.

– Ну, это само собой! – заверил ее врач, с озабоченным видом направляясь в ординаторскую.

Свое слово он сдержал – желчная стерва в палате Веры больше не появилась. Проводила процедуры теперь молодая девчушка, недавняя выпускница медучилища. К вечеру состояние Веры несколько улучшилось, и Людмила начала подумывать, не сходить ли в соседний корпус, посмотреть, как там Виктор. При нем наверняка дежурила Ольга, и обе матери могли бы хоть морально поддержать друг друга. О том, что Виктор в этой же областной больнице, Людмила дочери говорить не стала. Зачем ее сейчас волновать… А вот как только парню станет лучше, она сразу же сообщит Вере эту радостную новость.

Придумав подходящий повод, она направилась к двери, и тут… Чуть не нос к носу столкнулась со склочницей, которая, несмотря на запреты врача, вновь появилась в палате. При виде ее Вера сразу же сжалась в комок, как будто в палату пожаловала сама смерть. А та, что-то бурча себе под нос, начала рыться в стеклянном шкафу. Наконец, взяв какую-то кювету, медсестра направилась к выходу. Людмила внутренне перевела дух, надеясь, что та так же молча покинет палату. Но она ошиблась. Старая скандалистка знала, как лучше всего нанести удар. Уже выходя из палаты, она обернулась:

– Что, нажаловалась на меня заведующему отделением? Вот тебя за это бог и наказал. Вон, вашего женишка только что в морг повезли вперед ногами. Венки идите покупайте…

Людмила испуганно оглянулась. Отбросив одеяло, Вера с отчаянным стоном:

– Витя! Витя! Нет!.. – поднялась с постели и, волоча за собой шланг системы гемодиализа, подключенный к ее вене, бросилась к выходу.

Стойка с флаконом лекарственного раствора с грохотом упала, а девушка, сделав пару шагов, внезапно замерла с остановившимся взглядом. Если бы не успевшая подбежать к ней Людмила, она бы неминуемо рухнула на пол. С трудом уложив дочь на кровать, она вдруг поняла, что Вера не дышит. Выбежав в коридор, Людмила отчаянно закричала:

– Врача! Срочно врача! Помогите кто-нибудь!

Из ординаторской опрометью примчалась молодая медсестра и, проверив пульс, начала спешно делать массаж сердца. Менее чем через минуту в палату прибежал и врач. Тут же подле Веры началась суета с уколами, с дефибриллятором, с какими-то другими реанимационными манипуляциями. Людмила стояла, глядя на медиков, и ждала, когда же они скажут, что все в порядке, что, слава богу, обошлось… Когда? Когда?! Но шли минуты, а усилия врачей результата не давали. Наконец, выпрямившись, врач устало махнул рукой.

– Все… Вы сами видите – мы сделали все, что могли. Что ж вы не углядели и позволили ей встать? – он укоризненно покачал головой.

– Я просто не успела, – еле смогла выдавить из пересохшего горла Людмила. – Когда эта… женщина пришла сюда и сказала, что ее жених умер, она сразу подхватилась и…

Дрожа всем телом, она безудержно заплакала.

– Что? Козялло опять сюда приходила?! – врач сокрушенно всплеснул руками. – Вот сволочь! Я же ей приказал и близко не подходить к этой палате! Ну, тварь…

Видеть свою дочь, лежащей с лицом, накрытым простыней, Людмила больше не могла и, закрыв глаза руками, выбежала из палаты, наткнувшись на кого-то в коридоре.

– Извините… – всхлипнула она и тут увидела перед собой все ту же склочницу.

– Ах ты, гнусная гадина! – как тигрица вцепившись ей в волосы, Людмила ударила медсестру головой о стену. – Это ты убила мою дочь! Ты! Ты! Ты! – плача навзрыд, громко кричала она.

Та истошно визжала, а она все била и била ее головой о стену, о подлокотник стоявшего рядом кресла, о дверную притолоку… Выбежавшие на шум врачи с трудом оторвали ее от медсестры и оттащили в сторону. Та, достав из кармана платочек, утерла сочащуюся из носа кровь и, промокнув ссадину на лбу, истерически завопила:

– Так тебе и надо, сука! А я тебя теперь еще и по судам затаскаю! Ты у меня в тюрьму сядешь! Я сейчас же вызову милицию!

– Зря вы с ней связались! – отпуская Людмилу, тяжело вздохнул врач. – У нас ее тут меж собой только Ведьмой и зовут. Боюсь, немало она вам доставит неприятностей…

В больницу и в самом деле очень скоро прибыл милицейский наряд. Правда, выяснив, в чем дело, милицейские ограничились составлением протокола и уведомлением Людмилы о том, чтобы та в ближайшее время пределов своего района не покидала, поскольку происшедшее вполне могло подпасть под статью уголовного кодекса, и судебное разбирательство было неизбежно. Несмотря на старания Козялло, которая усердно изображала из себя чуть ли не умирающую, опера забирать с собой ее обидчицу не стали.

Узнав о том, что тело дочери они получат только после патологоанатомической экспертизы, убитая горем Людмила отправилась на автовокзал. Вызывать мужа она не решилась – вдруг, узнав о смерти Веры, он в дороге в расстройстве допустит ошибку, и тогда уж действительно беды им не расхлебать. Взяв билет, она вдруг увидела Ольгу, сидящую в зале ожидания в черном траурном платке. Она подошла к ней, и женщины, обнявшись, сидели так до отбытия своего автобуса.

…Виктора и Веру хоронили в один день и в одной могиле. Провожать их пришел почти весь райцентр. Кое-кто приехал даже из соседних сел. О случившемся с молодой парой в день их помолвки знали все без исключения. После прощальных слов и отпевания, когда под плач близких гробы опустили в могилу, а на ней установили два креста, поднявшийся на табуретку мужчина пенсионного возраста – бывший школьный учитель, человек в Наковальском очень уважаемый, попросил всех на минуту задержаться.

– … Оба они учились у меня – Витя на три года раньше, потом Вера. Они могли бы стать прекрасной, замечательной парой… – Старик смахнул слезы. – Они наши земляки, которых убили какие-то негодяи. Убили цинично, глумливо, бросив этим вызов всем нашим людям. Я уверен, что это дело рук сынков тех, кто поставил себя выше закона и общественного мнения. Поэтому у меня есть опасение, что, как это у нас часто бывает, случившееся «спустят на тормозах». Этого допустить никак нельзя! И поэтому у меня ко всем просьба. Сейчас в столовой нашей третьей школы будет поминальный обед. Понятно, что все на нем присутствовать не смогут. Но я прошу вот о чем. Во дворе школы я буду собирать подписи под заявлением в Генеральную прокуратуру, чтобы это дело было взято под особый контроль. Иначе, если мы этого не сделаем, то, значит, согласимся с тем, что они – всевластные, что они – для нас цари и боги, а мы – безгласное быдло, с которым вольно поступать как заблагорассудится.

– Петр Васильевич! Придем! Все будем! – откликнулись десятки голосов, по большей части молодых.

Непривычная для Наковальского огромная, преимущественно траурно одетая толпа задвигалась, зашевелилась и, разбиваясь на мелкие, живые ручейки, начала покидать поселковое кладбище. К Петру Васильевичу приблизился официозно одетый гражданин с осанкой пингвина и, склонившись к его уху, негромко заговорил:

– Петр Васильевич, всецело уважая вас и чтя скорбь родителей, тем не менее хотел бы спросить: а у вас разрешение соответствующего органа власти на проведение объявленной вами акции есть? Понимаете…

Остановившись и измерив взглядом «законника», старый учитель саркастично улыбнулся.

– Эх, Аркашка, ты, Аркашка! Был Аркашкой, им и остался, хоть и вознесла тебя судьба до замов районного главы, хоть и положено теперь тебя звать Аркадием Геннадьевичем… Вот как в школе ты был безынициативным приспособленцем, чеховским Беликовым, живущим по принципу «кабы чего не вышло», так и сейчас живешь. Да ни у кого ничего я спрашивать не собирался и не собираюсь. Митинга там не будет – не паникуй. Просто люди будут подходить и ставить подписи. Только и всего.