Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №11 (2001)

• Название: Журнал Наш Современник №11 (2001)
• Автор: Журнал Наш Современник
• Жанр: Публицистика

---

Если отслеживать ситуацию по регионам, то в депрессивных регионах уровень самоубийств примерно на треть выше среднероссийского. Так, “пиковый” общероссийский уровень 1999 года — 66 суицидов на 100 тыс. жителей — давно уже превзойден в таких территориях, как Республика Алтай, Читинская область, Еврейская автономная область, Удмуртия, Бурятия, Архангельская, Кировская области, Республики Марий Эл и Башкортостан. Еще в 1994 г. уровень самоубийств в этих региoнах составил 69—85 суицидов на 100 тыс. жителей (“Социс”, № 8/98, с. 71).

Группы риска: солдаты-первогодки дают 70% всех самоубийств среди военнослужащих срочной службы. Офицеров в 1997 г. погибло вследствие суицида более 500 человек, т.е. примерно 100 случаев на 100 тыс. человек.

Более чем за три года до трагической гибели АПЛ “Курск” появилась статья Владимира Ёлкина, посвященная теме самоубийств среди офицеров Северного флота. Приводится предсмертное письмо 24-летнего старшего лейтенанта, служившего в ныне печально известном поселке Видяево. Как считает военный психолог, самоубийство вызвано “обостренным чувством вины перед своей семьей за невозможность обеспечить достойное существование”. В 1996 г. “на Северном флоте совершены 32 попытки самоубийства, по официальным докладам командиров и офицеров-воспитателей. Однако на излечении в военно-морских госпиталях находился 141 человек с диагнозом “суицидная попытка”.

“Фактически же число суицидов не поддается учету, считают военные психиатры... В течение первого полугодия (1997 года. — Е. С. ) рост суицидов на флоте по существующему официальному учету составил 17 процентов. Сколько же случаев остались неучтенными?” (“Известия”, 16.07.97).

Группой повышенного суицидального риска становятся также офицеры в отставке, но специального учета этой категории не ведется и точные цифры неизвестны. Ясно лишь, что планируемое очередное сокращение Вооруженных Сил на 350 — 600 тыс. военнослужащих приведет к вспышке массовых самоубийств среди уволенных в отставку офицеров. Впрочем, для властей предержащих это — наиболее оптимальный вариант. Но когда сотни тысяч вооруженных людей ожидают выброса на социальную свалку, возможны и другие, менее приятные для властей варианты. Вообще-то в таких случаях думать надо прежде, чем делать, варианты просчитывать на несколько ходов вперед. И нести ответственность за свои деяния. Наша властвующая “элита” начисто отучилась думать, советоваться с экспертами, просчитывать варианты и отвечать за собственную дурость. Возможные события, связанные с ущемлением интересов военного сословия, может быть, вправят мозги “элите” или же уберут ее, всем осточертевшую, с глаз долой. Русский бунт, он, знаете ли, “беспощадный”...

Гpyпп риска много. Беженцы, например. Отношение к ним чиновников — скотское; многочисленны посредники, выуживающие у ограбленных еще в местах исхода русских последние гроши за выправление российских документов. Цены такие: получение гражданства РФ — 1250 долл. США, прописка — 1200 долл., регистрация на 6 месяцев — 150—200 долл. “Эту бесстыдную торговлю в упор не замечают МВД, УСБ, ФСБ, миграционные ведомства, правительство и вся остальная “королевская рать”, хотя ясно, что фактически на продажу открыто выставляются услуги подлых коррумпированных чиновников, отвечающих за вашу адаптацию в России... Действительно абсурд — русский человек не может свободно купить дом, прописаться, устроиться на работу в России, в то время как миллионы явных иностранцев это делают без видимых хлопот и усилий... Идет самая настоящая травля сограждан” (“Завтра”, № 44/2000). В этой же газете — письмо Нины Дубровской, беженки из Эстонии. В нем есть такие слова: “Мы, беженцы, находимся в самом худшем положении в России, но на таком положении только одни русские беженцы. Лица азиатско-кавказской национальности в России получают помощь, а мы как изгои на собственной земле. Мы без прав, без помощи — кончаем жизнь самоубийством”.

Поскольку нет реального учета русских беженцев, нет и статистики суицида среди них. О реальном числе самоубийц, еще недавно прибывших на родину предков, можно только догадываться. Но выводы из всего этого — своего рода приговор самой русской нации. Русские, похоже, утратили чувство национальной идентичности. В первую очередь это касается “коренных” русских. Но и приезжие беженцы, встретив столь “теплый” прием от своих соплеменников, начинают считать себя “другими русскими”, не имеющими ничего общего с той человеческой “популяцией”, которая встретила их “на родной земле”. Ведь весь ужас в том, что крайнюю враждебность к беженцам демонстрируют не только чиновники, но и многие аборигены в тех местах, где пытаются осесть русские мигранты. Русская нация атомизировалась, утратила чувство единства, чувство долга, подвигающее единоплеменников на взаимопомощь. Согласно терминологии Льва Гумилева, это — стадия национальной обскурации, засилья субпассионариев. Свое письмо беженка из Эстонии заканчивает так: “Я настолько нахлебалась дерьма, что готова вступить в террористическую организацию... За их издевательство я хочу мстить в двойном размере. Вот какая теперь у меня мечта”. Мечта русской женщины о мести другим русским, каковых она считает за дерьмо. — Дожили.

Вполне естественно, что русские мигранты пополняют армию бомжей. Их тоже никто не считал, но, по приблизительным прикидкам, “социальное дно” России составляет более 10% ее населения. Это тоже группа риска и тоже — никакой статистики.

Группа риска, растущая в геометрической прогрессии, — наркоманы. И опять же вместо хотя бы приблизительных знаний — одни предположения об их нынешней численности. Согласно же предположениям, их уже 12 миллионов.

Группа риска — заключенные в течение первых трех месяцев и в последние месяцы перед освобождением. Они дают 60% всех самоубийств “на зоне” (“Социс”, № 5/99, с. 82).

Группа риска — ликвидаторы чернобыльской аварии. Ликвидаторы-туляки добровольно работали в самом опасном месте — под взбунтовавшимся реактором строили днище саркофага. Тогда им сулили золотые горы... Марш туляков-”чернобыльцев” на Москву... На Красной площади — милицейские кордоны... Правительственные награды брошены на мостовую. Решив идти до конца и поставить все точки над “i”, ликвидаторы в открытом письме Президенту потребовали от государства эвтаназию (уход из жизни при помощи врачей). Если у Минфина нет денег на ликвидаторов, пусть само государство руками Минздрава убьет ликвидаторов. Так будет честнее.

Статистика, цифры, коэффициенты... Бухгалтерия самоубийства русской нации. Добровольно на тот свет уходили по причинам не только материальным. Кончали с собой и люди неординарные, перед которыми не стоял вопрос о куске хлеба, но нестерпима была душевная рана, нанесенная гибелью Державы, которой они отдали свои жизни. Оказалось, напрасно...

Тимирян Зинатов оставил на стене Брестской крепости надпись “Погибаю, но не сдаюсь!” Тогда он выжил. Погиб в 1992-м. Под новый 1991 год он писал друзьям в Брест: “Некоторые дышло истории хотят повернуть по-своему. Это будет страшнее войны. Это будет смерть всем. Надо бороться, чтобы построенное не было глупцами разрушено...”

Осенью 1992 года 72-летний ветеран поехал из своего сибирского городка Усть-Кут через всю страну в город своей юности и ратной славы и там ночью пошел по шпалам навстречу бешено мчавшемуся поезду... После его гибели в гостинице, где он накануне остановился, была найдена записка: “Извините, что таким образом объявляю протест ельцинско-гайдаровскому правительству. Конечно, это не метод, но другого выбора у меня нет, чтобы бороться с теми, кто нас, ветеранов, поставил на колени. Но я хочу умереть стоя, чем жить на коленях с протянутой рукой...” (“Завтра”, № 22/96).

Не вынеся крушения своей Державы, добровольно ушла из жизни поэтесса Юлия Друнина. Вернувшись с войны, Друнина пришла в литературу со строками, сразу сделавшими ее знаменитой:

Я только раз видала рукопашный.

Раз наяву и тысячу во сне!

Кто говорит, что на войне не страшно,

Тот ничего не знает о войне.

А последние строки ее последнего стихотворения звучали так:

...Как летит под откос Россия,

Не могу, не хочу смотреть.

Крупнейшие ученые-атомщики, академики Легасов и Нечай покончили жизни самоубийством. Вот что пишет о гибели Владимира Нечая один из немногих честных иностранных журналистов, живших в России, итальянец Джульетто Кьеза в своей книге “Прощай, Россия!”: “...Он покончил с собой пулей в висок в своем кабинете в Челябинске-70 в одно серое ноябрьское утро шестого года эры Ельцина.