Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №8 (2003)

• Название: Журнал Наш Современник №8 (2003)
• Автор: Журнал Наш Современник
• Жанр: Публицистика

---

Исторический парадокс мятежей и революций в том, что среди тех, кто когда-либо сеял смуту в России, всегда действовали две силы — разруши­тельная и созидательная. “Какое же созидание в разрушении?” — запальчиво спросит иной читатель. Точно такое же, как в ремонте прогнивших стен. Кому-то кажется абсурдным и варварским, что мы время от времени играючи крушим свой дом, а потом с великим трудом его восстанавливаем, но на самом деле абсурдно и абсолютно не исторично полагать, что великая держава, великий народ могут в одних и тех же рамках развиваться и сто, и двести, и триста, и тысячу лет кряду. Да, нужны были монголо-татары, чтобы выкристалли­зовалась идея национального единства, и Смута XVII века была нужна, чтобы сам народ соборно сменил одряхлевшую династию Рюриковичей, и большевики появились в нашей истории ко времени — не остановила бы романовская Россия гитлеровский “натиск на Восток”.

В любой революции обязательно участвуют те, кто хотел бы уничтожения данного государства и власти, но сама по себе революция, если она не верхушечный переворот, а массовое народное движение, — это защитная реакция общества, своеобразная антикризисная программа, призванная обновить жизнь и принципы управления обществом. Как звери и птицы неведомым инстинктом ощущают приближение природных катастроф, так и люди смутно чувствуют близость глобальных исторических катаклизмов. В ХХ веке Россия пережила и выдержала такие удары, каких не знала ни одна империя в мировой истории. Но для этого, конечно, ей нужно было то кризисное управление, которое ей дали большевики-патриоты.

Вот с какой точки зрения, на наш взгляд, нужно оценивать и Николая II, и Ленина, и Сталина, и белых генералов… Например, большинство белых боролись против разрушительной силы в революционном движении России. Но они не видели антикризисной роли революции и не верили в нее. Белые застали “большой ремонт” в фазе разрушения стен и отвечали на это так, как подсказывал им опыт уходящей истории. Красные ломали стены с одной стороны, а белые, хочешь, не хочешь, с другой… В огне революции рождался новый патриотизм. Тогда его глашатаем был даже сам Троцкий, во что сейчас трудно поверить! Почитайте его выступления перед красноармейцами в 1918—1920 годах… Вас поразит обилие русской патриотической риторики. Это был, конечно, патриотизм поневоле, вызванный тем бесспорным соображением, что нельзя побеждать под русофобскими лозунгами, имея армию, составленную в основном из русских крестьян. Но патриотизм обладает одним бесценным качеством: его нельзя сначала дать, а потом просто отнять, как, наверное, хотелось Троцкому.

В истории нет напрасных, бессмысленных жертв. Она более сложный процесс, чем это видится ее вершителям. А исторические обиды между патриотами… На этот счет есть прекрасные строчки у нашего коллеги, поэта Юрия Кузнецова. Там, правда, речь идет о Гамлете: “—Отдайте Гамлета славянам! — Кричал прохожий человек”.

 

И приглушенные рыданья

Дошли, как кровь, из-под земли:

— Зачем вам старые преданья,

Когда вы бездну перешли?

 

Не так ли и к нам, сегодняшним (и к автору “Личного дела”, и к его при­страст­ным читателям), взывают души “белых” и “красных” патриотов? И те и другие не раз “переходили бездну”.

 

 

 

Василий Белов • Доброта (Наш современник N8 2003)

Доброта

 

Зарницы. Из неотправленных писем Владимира Десятерика.

Фонд им. И. Д. Сытина. М., 2003.

 

Имя Владимира Ильича Десятерика на слуху многих людей, особенно писателей и журналистов. Знают и ценят его весьма и весьма почтенные граждане. По преимуществу в художественной среде славянских народов. Много лет он достойно, верой и правдой, служил именно этой, то бишь славянской среде! Служил как публицист, как терпеливый издатель и, разумеется, как писатель. Через такую службу он и стал нужен, необходим не одним славянам, но и прочим европейским и неевропейским народам. Не зря в годы горбачёвско-ельцинского предательства, в пору махрового демократического цветения он не растерялся и даже создал книгоиздательский фонд имени И. Д. Сытина.

Да-с, господа, В. И. Десятерик не впал в истерику от хронического безденежья, как некоторые… Спокойно перенёс он экономическую разруху, возникшую на фоне безбрежной свободы и эстетического многообразия. Не стал он поклоняться золотому тельцу, а мужественно и даже несколько весело продолжил издательское, то есть писательское, дело…

Приходится обособлять два эти понятия: книгоиздание и писательство. Почему? Ведь вроде и для Владимира Ильича эти понятия неразрывны. Нет, и для него их надо разделить, и для всех нас такое разделение пойдёт на пользу! Такова уж судьба и у него, и у всех нас…

Десятерик остался честным русским деятелем. Не напрасно созданный им сытинский фонд служит и ему самому как талантливому писателю. В доказательство надо упомянуть несколько книжных миниатюр, изданных его фондом, в том числе и его книгу под названием “Зарницы”. Прочитайте её хоть в очках с сильной диоптрией, хоть с лупой, и каждый из вас уловит главное её свойство. Я лично назвал бы это свойство добротой. Очень хорошая книга! На мой взгляд, лермонтовские стихи в эстетическом плане не совсем подходят для такой книги, зато опубликованные новеллы документальны, и письмо в деревню Рудьки, дополняющее эту книгу, тоже документально, без всяких прикрас. Здесь документализм служит писателю как метафора, то есть образу.

И сам жанр книжной миниатюры служит в нашем случае художеству. Мне особенно нравятся такие вещи, как “Пение отца”, “Колодцы кузнеца”, “Бородинский хлеб” и, как говорится, и др.

Автор сделал скромный подзаголовок “Из неотправленных писем”… Побольше бы вообще таких книг!

 

Василий  Белов

 

Сергей Семанов • Исповедь самоупоенного пустослова (Наш современник N8 2003)

Исповедь самоупоенного пустослова

 

Александр Бовин. XX век как жизнь. Воспоминания. М., 2003

 

Существует распространенное поверье, что собаки, обыкновенно, похожи на своих хозяев, и наоборот. Но, оказывается, есть и книги, поразительно похожие на своих авторов, даже по внешнему виду. Пример тому — только что вышедшие толстенные воспоминания вечного Бовина. Потому вечного, что мельтешил на глазах публики несколько десятилетий — и всегда про­цветал: начал (сперва скромно!) при суровом Сталине, выбился наверх при сумас­брод­ном Хрущеве, оказался на самом-самом верху при простоватом Бреж­неве, а главное — стал заплечным советником и доверенным прибли­женным у Андропова, подавал со товарищи ему секретные записочки испод­тишка. Горбачев и Ельцин Бовина к себе очень уж не приближали, но процветание его всегдашнее сохранилось и даже упрочилось.

Книга Бовина, повторяю, очень похожа на своего создателя, даже на взгляд. Толстенная до неудобства (800 страниц!), украшенная к тому же едва ли не сотней фотографий героя — с мамой и папой, с генсеками и прези­дентами, с оленем или каменной африканской бабищей. И в тексте, и на фото какой-то безустанный парад обжорства. И болтовня, болтовня, болтовня. На любые сюжеты, по любому поводу и бесконечно долго, со вниманием ко всем мельчайшим подробностям собственной личности (даже площадь полученной им в Москве комнаты сообщается с точностью до одной сотой метра). Не правда ли, как похоже на выступления неукротимо словоохотливого автора нынешних болтливых мемуаров?

Покупать это весьма дорогостоящее сочинение, даже листать его в библиотеке никому не советуем, даже если возникнет желание выловить из пустопорожних бормотаний какие-либо интересные проговорки и невольные признания. Но они есть, и их немало, потому нам пришлось пропахать эти сотни страниц, выявить нужное и поделиться уловом с читателями.

Начинает свой многословный рассказ Бовин с того, что подробно объясняет, словно отвечая на неслышимые читателю вопросы: он не еврей. В доказательство подробнейше описывает свою родню по отцу и матери, даже соответствующие фотодокументы привлекает с их изображением. Нельзя не признать, все они на евреев вроде бы не похожи, чего никак нельзя сказать о самом воспоминателе — похож, и даже весьма. Ну, всякое в жизни случается... Бовин подробно рассказал о своей первой жене-еврейке (о второй справки по этому поводу не дал), а также о друзьях-евреях, которые окружали его еще со студенческих лет в Ростове-на-Дону (и этой дружбе он остался верен всю жизнь, об этом все восемь сотен страниц книги). Не станем спорить с воспоминателем — русский он, русский...

А теперь остановимся на самом, видимо, серьезном из бесчисленного множества приводимых им сведений. Речь идет о Юрии Андропове, секретаре ЦК, главе КГБ и недолгом генсеке, с кем Бовин оставался весьма близок всю кремлевскую жизнь своего патрона. До сих пор некоторые русские патриоты не без одобрения поминают Юрия Владимировича: он, дескать, хотел навести порядок в стране, да не успел... Другая точка зрения, которая стала ныне в русских кругах преобладающей, совершенно противоположна: именно он тайно подготовил и выдвинул основных деятелей пресловутой “перестройки” — Горба­чева, А. Яковлева, Арбатова и многих иных вплоть до еще юного тогда Гайдара.