Журнал Наш Современник - Журнал Наш Современник №2 (2004)

• Название: Журнал Наш Современник №2 (2004)
• Автор: Журнал Наш Современник
• Жанр: Публицистика

---

Нерусские народы в империи имели самые обширные права. Так, финны обладали собственным парламентом, конституцией, законодательством и множеством привилегий. Сначала все это имели и поляки — лишь их восстания в 1831-м и 1863 году стали причиной ограничений. (Эти восстания, захватив­шие также часть Малороссии и Белоруссии, имели родственный масонскому декабризму революционный характер; в них, впрочем, проявилось и ино­стран­ное, и еврейское вмешательство*; Россия была вынуждена на это реши­тельно реагировать.) Среднеазиатские Хива и Бухара входили в состав империи как самостоятельные во внутреннем управлении. Прочие азиатские, северокавказские и даже малые кочевые народы также имели самоуправ­ление с сохранением традиционных обычаев. Например, на Кавказе оно основывалось на положениях “О кавказском горском управлении” (1856) и “О кавказском военно-народном управлении” (1880); у казахов и киргизов оно регулировалось “Степным уложением” 1891 года, у бурятов, якутов и других сибирских народностей с 1822 года существовали степные “думы”.

Что же касается прибалтийских народов, то они были слишком малочис­ленны и неоднородны для самостоятельной государственности (немецкое влияние долгое время преобладало там в администрации и в системе образо­вания). Уместно поставить вопрос: смогли бы эти народности сформироваться как нации при власти Тевтонского ордена (вспомним судьбу племени пруссов, от которых осталось лишь название...) так же, как позже в составе Российской империи, остановившей тевтонский “натиск на восток”?..

Тем более подобный вопрос можно поставить относительно судьбы армян, грузин и других народов, искавших в составе Российской империи защиты от своих смертельных врагов. Приняв их под свое покровительство, Россия внесла умиротворение в вековые межнациональные конфликты (особенно в Закавказье) и обеспечила спокойное развитие малых народов при неблаго­приятном соседстве. (Именно поэтому, сохранившись и развившись, они теперь, в отличие от американских индейцев, могут требовать суверенитета.)

Таким образом, отличительным признаком Российской империи была не колониальная эксплуатация (как тогда у западноевропейцев), не нивели­рующий интернационализм (как после марксистской большевистской революции), не космополитический “плавильный котел” (как сейчас в США) — а вселенское братство : взаимовыгодное сосуществование равноправных народов, основанное на уважении общих нравственных ценностей.

Разумеется, и вселенское братство не могло быть принудительным, особенно если какие-то народы под влиянием Запада больше не желали быть частью Третьего Рима, а хотели стать “как все”. Логика дальнейших реформ неизбежно вела к предоставлению таким частям империи все большей автономии по примеру Финляндии. В первую очередь Столыпин намеревался сделать это для Польши**. Ведь, по сути дела, католическая Польша была России не нужна как составная административная часть; причиной российского участия в международных разделах Польши (1772, 1793, 1795) было освобож­дение захваченных поляками древних русских земель.

В то же время важно подчеркнуть, что даже у таких народов России сепаратистские настроения были типичны не для широких слоев, а для их интеллигенции. Это объяснялось политическим честолюбием, ибо притеснений в сфере национальной культуры не было. Оно нарастало по мере проник­новения в Российскую империю западных эгоистичных представлений о смысле жизни. И этим честолюбием в годы гражданской войны воспользо­вались как внутренние, так и внешние враги России.

Тогда это эгоистичное поветрие коснулось и отдельных слоев самого русского народа, в котором вскоре нашлись “самостийники” и областного, и даже уездного уровня, провозглашавшие свои “республики”. Этим были также заражены часть казачьих войск и колыбель русского народа — Малороссия с Киевом, “матерью городов русских”.

Подчеркнем, что украинского вопроса до революции вообще не существо­вало как национального — это был вопрос внутрирусский. Малороссы, бело­русы и великороссы считали себя тремя ветвями единого русского народа.

Еврейский вопрос

 

Единственным исключением в смысле неравноправия в царской России было религиозное неравенство, которое распространялось на старообрядцев (исконно русских!), на некоторые секты и на иудеев. После 1905 года ограничения остались только для иудеев — но опять-таки подчеркнем: не по национальному признаку, а по религиозному. В стране, где нормы нравствен­ности и само оправдание самодержавной власти основывались на христиан­стве, трудно было признать равноправной религию антихристианскую и расистскую. Однако переход иудеев в Православие снимал с них все огра­ничения.

Ранее подобные ограничения для иудеев имелись и в других европейских странах, где еврейство лишь постепенно завоевало равноправие в ходе так называемых “буржуазных” революций и либеральных реформ: во Франции (1791), Англии (1849 и 1857), Дании (1849), Австро-Венгрии (1867), Германии (1869—1871), Италии (1860 и 1870), Швейцарии (1869 и 1874), Болгарии и Сербии (1878—1879)... Православная Россия оказалась в этом отношении лишь наиболее консервативной.

Как в дореволюционной “Еврейской энциклопедии”, так и в работах многих еврейских авторов вполне объективно описана история ограничений для иудеев в России. Оказавшись в составе империи после разделов Польши, сначала “евреи стали равноправными гражданами”, — пишет известный историк Ю. Гессен. Однако “в их руках сосредоточилась торговля”, а поскольку “торгово-промышленному сословию была предоставлена доминирующая роль в городском самоуправлении”, это превратило евреев “в известную общест­венную силу*.

После жалоб на это русских купцов в 1791 году был издан указ о черте оседлости для евреев (она включала в себя огромную территорию: 15 запад­ных губерний и Польшу). Однако в то время все русские податные сословия — крестьяне, мещане, ремесленники и купцы — не имели права свободного передвижения из одной губернии в другую. Поэтому указ 1791 года “не заключал в себе ничего такого, что ставило бы евреев в этом отношении в менее благоприятное положение сравнительно с христианами”**, — констати­рует “Еврейская энциклопедия”. А если сравнивать их положение с положе­нием основной массы русского народа, то до 1861 года “евреи пользовались личной свободой, которой не знало крепостное крестьянство”***.

Одновременно царское правительство пыталось “перевоспитать” евреев, отучив их заниматься винными промыслами (ими жила примерно треть евреев) и ростовщичеством, — и то и другое в России считалось предосуди­тельным, что отражено во многих произведениях русской литературы. Цель была — превратить евреев в подданных “как все”, с нормальными занятиями. При Николае I за переход в Православие выплачивалось вознаграждение, смягчалось наказание при крещении под следствием****.

“Эти усилия, однако, не только не привели к намеченной цели, но вызвали единодушное и сильное сопротивление со стороны еврейского насе­ления”*****, — отмечает израильский проф. Ш. Эттингер. Оно исходило прежде всего от “кагально-раввинского союза”, не желавшего терять контроль над еврейством, — объясняет Ю. Гессен******. Это было “госу­дарство в госу­дарстве”, имевшее собственную цель. За весь XIX век в России удалось обратить в христианство лишь 84 500 евреев, из них в Правосла­вие — 69 400. То есть в среднем соответственно по 845 (в Право­славие — 694) человек в год*******.

Видя безуспешность административных мер по обращению евреев в христианство, следующий Царь отменил их. Еврейский писатель М. Алданов напоминает, что Александр II “был расположен к евреям, особенно в первую половину своего царствования. В законах о судебной реформе, осуществлен­ной в 1864 году, не имеется нигде каких-либо ограничений для евреев. В училища и гимназии евреи тогда принимались на равных правах с другими учащимися. Евреи имели право держать экзамены и получать офицерские чины. Они также могли получать дворянское звание и нередко получали его. Получив чин действительного статского советника, орден св. Владимира или первую степень какого-нибудь другого ордена, еврей тем самым становился дворянином”*.

После убийства Александра II были введены “Временные правила о евреях” (1882), запретившие им селиться вне черты оседлости. Правда, помимо крещеных евреев, получавших полное равноправие, вне черты оседлости могли жить (с семьями) евреи-купцы и промышленники первой гильдии с прислугой, евреи-ремесленники, евреи с высшим образованием, студенты и учащиеся средних учебных заведений.

Решение это было неудачным, ибо побуждало евреев приобретать указанные профессии (они составляли более половины купцов, записавшихся в гильдию**) и получать образование. Процент евреев в вузах стремительно нарастал (14,5% в 1887 году). Поэтому в 1887 году была введена процентная норма для приема некрещеных евреев в высшие учебные заведения: 10% в черте оседлости и 5% вне ее; в Петербурге и Москве — 3%. Однако оставалось много способов обхода запрета: поступление в частные и иностранные учебные заведения, сдача экзаменов экстерном...