Сергей Колбасьев - Река

• Название: Река
• Автор: Сергей Колбасьев
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Дурак! - неожиданно для себя сказал Бахметьев, но на вопросительный взгляд Ярошенки не ответил.

Отвечать ему было неудобно, потому что дураком он обозвал самого командующего Ивана Шадринского. Более бестолковую подготовку операции трудно было себе представить. Канонерские лодки даже не получили указаний на случай встречи с кораблями противника.

- Товарищ командир, сигнал на "Уборевиче"! На канонерской лодке "Уборевич" находился начальник дивизиона Малиничев - такая же шляпа, как Иван.

- Какой сигнал?

Сигнальщик Пушков провел пальцем по столбцам сигнального свода, выпрямился и бросился к борту. Опершись о поручень, долго в бинокль рассматривал закопченные флаги на мачте "Уборевича". Потом повернулся Лицом к командиру и развел руками:

- Рыбий клей. Так по книге выходит,

- Благодарю, - ответил Бахметьев. - Поднять "Ясно вижу" до половины.

По такому ответу на "Уборевиче" должны были догадаться, что флаги перевраны, и вместо них поднять что-нибудь более вразумительное. Однако, спустив свой сигнал, начальник дивизиона нового не поднял.

- Рыбий клей! - пробормотал Бахметьев. - Очень интересно! - и передернул плечами.

Значит, решение нужно было принимать самостоятельно. Снаряды противника все время ложились дальними перелетами. Очевидно, никто его огня не корректировал. Смело можно было идти вперед.

Лес на берегу уже кончился. У самой воды стояла низкая избушка, и перед ней сушились рыбачьи сети. Неужели даже в такие времена люди ловили рыбу?

Дальше шла совершенно пустая песчаная коса, а за ней постепенно открывался широкий плес с островом посредине.

- Сейчас увидим. - И Бахметьев поднял бинокль, Только взглянул - и сразу же отпрянул: - Право на борт!.. Два монитора. Вы не знаете, что такое мониторы, так я вам объясню. Это настоящие боевые корабли с броней и тяжелой артиллерией.

- Откуда? - удивился Ярошенко.

- Из Англии, конечно. А наш штаб даже не подозревал. Артиллерист! Четыре меньше! Управляйте огнем, пожалуйста!

Поворот уже был закончен, и залп обеих пушек слился с резким звуком разрыва. Саженях в тридцати от борта вода взлетела высоким стеклянным столбом и вторым чуть подальше.

- Теперь пойдем домой. - Бахметьев рукой отер лицо, а потом руку вытер о бушлат. - А дома поговорим с начальством.

2

Пол стучал дробным стуком колес, скрипели деревянные стенки вагона, и было совсем темно. Только красный отсвет от печки ложился на высокие сапоги военного моряка Семена Плетнева.

- Паровозы здесь ходят на дровах,- сказал глухой голос в дальнем углу.

- Конечно, - согласился кто-то из сидевших на нижних нарах, и снова наступила тишина. Только откуда-то сверху доносился раскатистый храп, и ему вторил гудевший в печке огонь.

- Паровозы ходят на дровах, - повторил первый голос. - И мы тоже топим печку дровами. - Подумал и добавил: - Однако наш вагон идет последним, так что беды здесь нет.

Этот голос принадлежал, по-видимому, артиллерийскому содержателю Машицкому, высокому и степенному моряку из старых сверхсрочников.

Нужно было бы узнать, почему его беспокоили дрова, но спрашивать Плетневу не хотелось. Голова его гудела, как раскаленная печь, и во всем теле разлилась непобедимая слабость.

- Паровозы... - еще раз пробормотал Машицкий.

- Ну, ходят на дровах, - перебил его чей-то молодой голос. - Уже знаем. А какая от этого беда?

- Искры.

Где-то вплотную к вагону прошумели невидимые деревья. Поезд пошел под уклон и начал набирать скорость. Искры золотой струей летели в черном прямоугольнике окна.

- Одного бездымного пороха в картузах мы везем сорок шесть тонн, - сказал Машицкий.

Конечно, от искры мог загореться какой-нибудь вагон с порохом, а ветром раздуло бы пожар в два счета. Впрочем, об этом нужно было думать раньше. Теперь до очередной остановки делать все равно было нечего. Усилием воли Плетнев заставил себя встать.

- Будем жарить блины. Мука у меня есть.

Он поступил мудро. Никогда не существовало блюда привлекательнее блинов тысяча девятьсот девятнадцатого года. Их жарили на чем угодно: на черном сурепном масле, на техническом бараньем жиру и даже на касторке, но они неизменно получались горячими и поразительно вкусными и поедались с истинным увлечением. Они весело шипели на сковородке и своим шипением отодвигали на задний план все прочие события, в том числе и самые тревожные.

Гулко прогремел железный мост, и вагон закачался на повороте. Плетнев голой рукой схватил сковородку, но ожога почти не почувствовал. Только стало еще темнее в глазах и пришлось снова сесть на деревянный чурбан.

- Товарищ командующий!

- Да, - не сразу отозвался Плетнев. Он все еще не мог привыкнуть к тому, чтобы его так называли.

- Готовы блины. Получайте из первой партии.

Теперь он совсем плохо видел. Даже красный огонь в печной дверце казался ему бледным и расплывчатым пятном. Было нестерпимо жарко, и он вовсе не хотел есть, но должен был, раз сам предложил жарить блины.

- Спасибо.

- Пусти! - прокричал наверху чей-то задыхающийся голос. - Пусти, гадюка!

Верхние нары затрещали, чье-то тяжелое тело метнулось в сторону и гулко ударилось головой о стену.

- Что такое? - с трудом выговорил Плетнев, но сверху никто не ответил. Только сквозь стук колес слышно было тяжелое дыхание. - Кто там кричал?

- Это я, - наконец отозвался голос с верхних нар,- минер Точилин. Это мне приснилось.

- Что ж тебе приснилось? - спросил какой-то молодой моряк, и другой, такой же молодой, ответил:

- Не иначе как жена.

Весь вагон дружно захохотал, но внезапно красное пятно поплыло в глазах, и хохот стал звучать все глуше и глуше. Потом наступила полная тишина, и, раскинув руки, Плетнев упал навзничь.

Большая серая река медленно катила свои воды на север, а на севере были враги, и беспомощный корабль прямо к ним несло течением. Он был командующим флотилией, но остановить этот корабль не мог - у него не было голоса.

И искры летели гудящей струей, и уже загорались надстройки, и вот-вот должен был рвануть весь порох, но команда об этом не подозревала и ела блины из его муки.

Огонь подходил все ближе и ближе. Нечем было дышать, а он не мог сдвинуться с места. Он лежал на дощатой палубе, и доски под ним стучали частым стуком колес по стыкам рельсов.

Кто-то поддерживал его голову и вливал ему в рот непонятное, страшное, горячее пойло,

- Пей! - советовал минер Точилин. - Это чистый спирт пополам с чаем. От простуды.

С Федором Точилиным он когда-то учился в Электроминной школе. Они были погодками - одного призыва, а теперь его назначили командовать флотилией, а Точилина прислали к нему простым старшиной-минером.

Странно получилось.

- Ну пей же! - настаивал Точилин.

Но пить чертову смесь никак не хотелось. К тому же дышать стало легче и все тело покрылось обильной испариной.

- Не надо, Федя, - сказал Плетнев. - Уже прошло.

- Все равно выпей. Это же лекарство.

- Нет. - И Плетнев, откинув шинель, приподнялся на локте. Прямоугольники окон уже были серыми, и вся команда эшелона спала. Неужели он так долго пролежал без сознания? - Который теперь час?

- Пей, тебе говорят! - рассердился Точилин. - Часов у нас нет.

- Не буду пить, - решительно сказал Плетнев и спустил ноги с нар. - Не буду. Отстань от меня. - Попытался спрыгнуть вниз, но в последнюю секунду понял, что не устоит на ногах, и схватился за крюк, торчавший в стене. И уже совсем неуверенным голосом пробормотал:- Станция какая-нибудь... Скоро ли станция будет? Надо вагоны водой полить, чтобы не загорелись... Обязательно надо...

- Обязательно? - Точилин сам отпил глоток своего лекарства, вытер рот рукавом и улыбнулся: - Дурья голова, ты посмотри, что делается!

Действительно, поливать вагоны не стоило. По железной крыше барабанили крупные капли дождя, и водяная пыль летела в открытое окно. Теперь все обстояло превосходно. Можно было не беспокоиться.

- Ну, тогда иди спать.

Но внезапно весь вагон рвануло назад, крюк выскользнул из руки, пол, перевернувшись, стремительно полетел навстречу, и прямо по лбу пришелся оглушительный удар.

Очнулся Плетнев не сразу. В густом дыму метались люди, и печь, оторванная от трубы, лежала на боку. - Сволочи! - неожиданно высоким голосом кричал толстяк Машицкий. - Сволочи!

- Тихо! - во весь голос крикнул Плетнев и, шатаясь, встал на ноги. Нужно было подать какую-нибудь знакомую команду, и вдруг вспомнил! - Стоять по местам!

И хотя никакого боевого расписания и никаких собственных мест у моряков эшелона не существовало, в вагоне сразу наступила тишина,

- Открыть обе двери!

Одну из дверей заело, но другая, скрежеща железным роликом, медленно покатилась в сторону.

- Печь! - скомандовал Плетнев. - За борт ее!

Печь с громом прокатилась по вагону, на мгновение задержалась у порога и тяжело спрыгнула вниз. Теперь следовало подумать о дальнейшем.

- Разобрать оружие! Точилин, расставь охрану по обе стороны состава!