Дмитрий Кедрин - Стихотворения и поэмы

• Название: Стихотворения и поэмы
• Автор: Дмитрий Кедрин
• Жанр: Современная проза

В настоящий том, представляющий собой первое научно подготовленное издание произведений поэта, вошли его лучшие стихотворения и поэмы, драма в стихах "Рембрант", а также многочисленные переводы с языков народов СССР и зарубежной поэзии.

Род. на Богодуховском руднике, Донбасс. Ум. в Тарасовке Московской обл. Отец был железнодорожным бухгалтером, мать — секретаршей в коммерческой школе. Кедрин учился в Днепропетровском институте связи (1922–1924). Переехав в Москву, работал в заводской многотиражке и литконсультантом при издательстве "Молодая гвардия". Несмотря на то что сам Горький плакал при чтении кедринского стихотворения "Кукла", первая книга "Свидетели" вышла только в 1940-м. Кедрин был тайным диссидентом в сталинское время. Знание русской истории не позволило ему идеализировать годы "великого перелома". Строки в "Алене Старице" — "Все звери спят. Все люди спят. Одни дьяки людей казнят" — были написаны не когда-нибудь, а в годы террора. В 1938 году Кедрин написал самое свое знаменитое стихотворение "Зодчие", под влиянием которого Андрей Тарковский создал фильм "Андрей Рублев". "Страшная царская милость" — выколотые по приказу Ивана Грозного глаза творцов Василия Блаженною — перекликалась со сталинской милостью — безжалостной расправой со строителями социалистической утопии. Не случайно Кедрин создал портрет вождя гуннов — Аттилы, жертвы своей собственной жестокости и одиночества. (Эта поэма была напечатана только после смерти Сталина.) Поэт с болью писал о трагедии русских гениев, не признанных в собственном Отечестве: "И строил Конь. Кто виллы в Луке покрыл узорами резьбы, в Урбино чьи большие руки собора вывели столбы?" Кедрин прославлял мужество художника быть безжалостным судьей не только своего времени, но и себя самого. "Как плохо нарисован этот бог!" — вот что восклицает кедринский Рембрандт в одноименной драме. Во время войны поэт был военным корреспондентом. Но знание истории помогло ему понять, что победа тоже своего рода храм, чьим строителям могут выколоть глаза. Неизвестными убийцами Кедрин был выброшен из тамбура электрички возле Тарасовки. Но можно предположить, что это не было просто случаем. "Дьяки" вполне могли подослать своих подручных.

---

Баннинг Кук

Не везло.

Слышен стук в дверь.

Саския

Стучится кто-то.

Людвиг

Рубенс, вероятно.

5

Входит Сикс.

Сикс

Привет хозяйке! Баннинг Кук, привет!
Перо на шляпе! Сапоги с раструбом!
И франт же вы!.. А Рубенса всё нет!
Нас долго ждать заставит этот Рубенс!
А между тем скажу вам, господа,
Кабы не слава — он и не по мне бы.
Уж это что за живопись, когда
Кухарками он населяет небо!
За что ему такой высокий сан
Пожалован принцессой…[7]

Рембрандт

Вы сердиты,
Мой желчный друг, бессмертный вкус
нам дан,
Чтоб разглядеть и в прачке Афродиту.
Дар Рубенса слепит, как яркий свет
Средь живописи сумерек ничтожных.
Мне вспомнился один его ответ.
Так мог ответить лишь большой художник.

Сикс

Какой, скажите?

Рембрандт

В Лондоне послом
Был Рубенс, помнится, тогда.

Сикс

И что же?

Рембрандт

И там он встретился с одним ослом.

Баннинг Кук

С ослом! Забавно!

Рембрандт

Виноват, с веpльможей.

Сикс

Тут — разница!

Рембрандт

Невелика! Сей лорд,
Из самых найчиновных и вельможных,
Пришел, когда гравировал офорт
В своем посольстве молодой художник.
«Искусством забавляется посол?» —
Он уронил с тупым самодовольством.
«Нет, ваша светлость, — тот ответ нашел,—
Художник развлекается посольством».

Людвиг

Ответ чего уж лучше! Спору нет!

Баннинг Кук

Такие шутки порождают войны!
Я б ноги вырвал за такой ответ!

Сикс

Ответ остер, но это непристойно.

Саския

Такую грубость, милый друг, поверь,
Вельможе слушать было неприятно.

Рембрандт

Мне чудится, иль снова в нашу дверь
Стучится кто-то?

Сикс

Рубенс, вероятно.

Входит бюргер.

Бюргер

Простите, сударь, что тревожу вас
В приятный час веселости невинной.
Я к вам зашел, чтоб получить заказ —
Портрет моей дражайшей половины.

Рембрандт

О, ваш заказ окончил я давно
И, признаюсь, работал с интересом.
Но только тут есть маленькое «но»…

Бюргер

Вы мне польстили, дорогой профессор:
Еще вчера заносчивый юнец
Жену мою назвал ошметком старым…
В чем ваше «но», скажите наконец?
Когда стоите вы за гонораром,
То хоть бумажник мой не очень толст…

Рембрандт

(указывая на Людвига)

Вот мой посредник, с ним и обсудите.

Людвиг

Что ж! Наложите золота на холст,
И сколько ляжет — столько и дадите.

Бюргер вынимает кошель, полный золота, и кладет на стол.

Бюргер

Позволите взглянуть на полотно?
Не терпится узреть свою овечку.

Рембрандт

(смущенно)

Пожалуйста.

(Подходит к мольберту и снимает с него полотно.)

Но только тут темно.
Фабрициус! Неси живее свечку.

Фабрициус подносит к мольберту свечу. На полотне изображена старая толстая бюргерша и рядом с ней — обезьяна. Все изумленно смотрят на картину. Бюргер отступает.

Бюргер

Создатель, что за дикая мазня?!
Вы это в шутку, сударь, или спьяну?..
Ужасно!

Баннинг Кук

Что касается меня,
То я предпочитаю обезьяну.

Бюргер

Немыслимо! Так вот в чем ваше «но»!
Фи, сколько мерзости в ее гримасе!

Рембрандт

(смущенно)

А я решил, что это полотно
Облагородила моя Шааси.
Бюргер забирает со стола кошель с золотом и прячет его.

Бюргер

Я этого портрета не возьму.
Задаток мне верните.

Людвиг

(сердито)

Привередник!

Рембрандт

(указывая на Людвига)

Зайдите за флоринами к нему,
Он — мой карман с деньгами, мой посредник.
Бюргер уходит, хлопнув дверью.

7

Людвиг

Чем я платить-то буду? Вот вопрос!

Баннинг Кук

Прекрасно, замечательно, отлично
Мещанишке вы натянули нос!

Сикс

Как это вышло?

Саския

Это неприлично!

Рембрандт

Однажды я в Гольфвегенском порту[8]
Провел в харчевне ночь довольно бурно.
Мой собутыльник с трубкою во рту
Был кривоногий загулявший штурман.
Любил девиц, заблудшая душа,
И в смысле выпить тоже был не квакер,
И наконец, пропившись до гроша,
В харчевне этой встал на мертвый якорь.
Его похмелье мучило. Добряк
Настроен был на диво покаянно.
И за флорин беспутный сей моряк
В тот трудный час мне продал обезьяну.
Она в меня, казалось, влюблена
И превратилась в моего вассала.
Когда я брился — брилась и она,
Когда писал я — и она писала.
И вот он умер, бедный мой зверек,
Моя Шааси, добрая подруга!..

Людвиг

Ты все харчевни вдоль и поперек
Уже прошел. Смотри, сопьешься с круга!

Сикс

Вы, мой Рембрандт, способный человек.
Ваш ум остер и чувство ваше тонко,
Но можно ль оставаться целый век
Таким вот… мягко говоря, ребенком?

Людвиг

Меня ты режешь прямо без ножа,
Я разорюсь с тобою.

Сикс

Ну, на что вы
Волнуете почтенных горожан,
Что в гении вас записать готовы?
Вы молоды, кровь ваша горяча,
Я понимаю вас, я сам — писатель.
Но не рубите вы, чудак, сплеча!

Баннинг Кук

И на ветер заказы не бросайте!

Людвиг

Вот это правда!

Сикс

И поверьте мне:
Пожнет пожар, кто в сено бросит искру,
Мне неудобно из-за вас вдвойне:
Как другу вашему и бургомистру,
Ведь голос общества…

Рембрандт

Что ж голос тот,
Мой друг, нашептывает вам болтливо?

Сикс

Что вы жуир, что вы немножко мот.
И это всё, к несчастью, справедливо.
Закон следит за вами каждый час!
Намедни мне докладывает пристав,
Что он в ночлежках замечает вас,
Муж дочери почтенного юриста,
Муж Саскии ван Эйленбург. Что вы
На Каттенбурге[9] шляетесь, подвыпив,
И, позабыв о голосе молвы,
Рисуете каких-то грязных типов.
Хотите слышать мнение мое?
И вас и Саскию всё это губит.
Скажите мне, вы любите ее —
Супругу вашу?

Саския

Он меня не любит!

Рембрандт

(бросается к ней)