Владимир Колин - Онейрос

• Название: Онейрос
• Автор: Владимир Колин
• Жанр: Научная Фантастика

---

- Я начинаю вас понимать, - мрачно заметил молодой человек. - Но я не слышал, чтобы среди самоубийц был хотя бы один бедняк.

- О, социальные идеи! Я этого ждал... Но можно вас спросить, что будут делать ваши бедняки, когда, проснувшись в одно прекрасное утро, они окажутся перед крахом, более жестоким, чем кризис 29 года, когда фабрики, магазины и предприятия закроются одно за другим и когда безработица покажет им настоящее лицо благодетеля, выбрасывающего их на улицу? Я вам отвечу. Они будут один за другим кончать самоубийством так же точно, как и плутократы братья Леви. И их убийцей, действующим в тени, будет тот же человек - вы.

И словно желая поставить точку, председатель административного совета заводов Гар энд Гу хлопнул ладонью по толстому стеклу письменного стола. Фел молча посмотрел на его сухую руку с длинными пальцами и ухоженными ногтями. И, сам того не заметив, вздохнул.

- Вы хорошо говорите, господин председатель, - начал он медленно и неуверенно, словно извлекая слова, одно за другим, из темного угла, где они были свалены в кучу. - Вы хорошо говорите, но не знаю, так же ли хорошо вы мыслите... Видите ли, покидая лабораторию, я становлюсь неловким, как ребенок ... Вы говорите, социальные идеи... Сейчас я впервые пожалел, что никогда ими не занимался.

- Я не говорил, что у вас только одни недостатки, - улыбнулся Гаран.

Фел взглянул на него с трогательной серьезностью.

- Нет, у меня есть не только недостатки, - ответил он после небольшой паузы, во время которой - как понял его собеседник - он серьезно обдумал этот вопрос.-Но боюсь, что мы по-разному оцениваем и достоинства и недостатки ... Я не могу уловить порочт ное зерно ваших рассуждений, хотя и чувствую его за вашими аргументами. Неравенство, может быть, и закон, но неравенство неравенству рознь. Различия умов будут существовать всегда. Но должны ли мы поэтому увековечить и различия состояний? Претензии на благородство кажутся нам сегодня нелепостью, ибо революция положила конец этому ненужному неравенству. Но не сложилось ли подобное же положение и в других областях?

Хубт Гаран закурил сигару, не протягивая коробку Фелу. Молча следя за ним, молодой человек понял, что в его собеседнике происходят какие-то перемены.

- Я считал вас человеком порядка, господин Дунла, и говорил с вами соответственно, - сухо сказал председатель, быстро выдыхая кольца дыма, которые полетели к Фелу вместе с его словами. И молодой инженер вдруг почувствовал, что перед ним уже не человек, а странная говорящая машина, движимая душистыми парами. - В нашем свободном мире реформы призваны постепенно исправлять недостатки социальной организации. Я не собираюсь вставать на почву диверсии и не советую этого делать и вам!

Угроза прозвучала недвусмысленно ... Фел взглянул на застывшее лицо председателя.

- И все это лишь потому, что я хотел дать людям радость!.. - прошептал он. -Как умел... может быть, по-детски... И вдруг - при виде все столь же неподвижного лица своего собеседника, спокойно пускавшего кольца дыма, он вспылил: - В конце концов, чего вы от меня хотите? Собираетесь уничтожить мое открытие? И за это предлагаете мне деньги...

- Вы опять торопитесь, молодой человек, - сказал Гаран, выпуская очередной клуб дыма. - Вы забыли, что я предложил вам зарегистрировать открытие на имя заводов Гар энд Гу.

Фел, пораженный, схватился руками за голову.

- Нет, я сойду с ума, - застонал он. - Я сойду с ума!.. Ведь вы сами сказали ...

- Что вы направили свои усилия по неверному руслу, дорогой. Но я предполагаю, что вы можете создавать и другие сны ...

Их взгляды на минуту скрестились. В кабинете царила мертвая тишина словно он, подобно кабине фуникулёра, был подвешен где-то между небом и землей.

- Другие сны ... - прошептал Фел.

Он представил себе, как, сидя у себя на чердаке, выпускает в ночь сон, придуманный этой машиной с сухими руками и мертвым взглядом. Сон, который заставит потухнуть и увянуть все, что он хотел пробудить в людях ...

- Конечно, - размышлял Гаран вслух, - вам придется изобрести и антидот, что-то вроде эквивалента Синевиса. Нельзя, чтобы эффект снов... как бы это сказать, воспитательных снов . .. воздействовал на всех одинаково ... Это значило бы повторить вашу собственную ошибку. Неравенство, дорогой, неравенство!.. Но можно подумать, что вы меня не слушаете! - вдруг прервал он себя, повышая голос.

Фел, казалось, погрузился в печальные размышления. Наконец, он взглянул на Гарана и пожал плечами.

- А если я не соглашусь?

- Я предпочитаю исключить такую возможность.

- А все же, - настаивал Дунла. - Если я не соглашусь?

- О, вы имеете на это полное право, - очень медленно и спокойно ответил председатель, ударяя ладонью по стеклу стола.

Ладонь поднималась и опускалась с упрямой равномерностью, как острие топора или нож гильотины.

Гаран замолчал, но его рука еще раз повторила жест отсечения уверенное отрицание его успокоительных слов. Фел посмотрел на отражение руки, то исчезавшее, то вновь появлявшееся в блеске стекла, и подумал, что настоящая рука и ее отражение в стекле составляют вместе ужасные ножницы.

- Я все понял, - шепнул он расстроенно. - Я подумаю ...

- Но не слишком долго, - предупредил его человек, сидевший за столом. - И, во всяком случае, пока предоставьте миру видеть сны без вашей помощи...

Молодой человек вышел, покусывая губы и забыв попрощаться. Когда за ним захлопнулась дверь, рука Гарана поднялась еще один, последний раз и решительно упала на застывшее озеро стекла.

Вечером того же дня чердак Фела приобрел застывшие черты унылого музейного зала. Перед молодым человеком лежала рукопись, которую он торопливо листал. Задерживался взглядом на какой-нибудь диаграмме, читал наугад какую-нибудь фразу раза два даже механически исправил мелкие опечатки. Потом остановился на последней странице рукописи и с застывшим, неестественно спокойным лицом прочел строки, совсем недавно написанные им в порыве торжествующей радости: Как известно, в основе мозга, в его низшей зоне, называемой "архаической", так как она регламентирует рефлекторные и вегетативные акты, расположена ретикуло-рецепторная система, в которой помещается центр снов со специфической онирической функцией.

Зарегистрированные с помощью энцефаллографа, мозговые волны, излучаемые человеком, которому снится сон, до сих пор не поддавались интерпретации, так как диаграмма была одинаковой в тех случаях, когда человеку снилось, что он гуляет под дождем или, скажем, говорит с возлюбленной. Иными словами единственное, что можно извлечь из современных, энцефаллограмм - это подтверждение того факта, что пациенту снится сон, без уточнения природы этого сна.

Заслуга изобретенного мною онейрографа состоит в том, что он позволяет получать различные диаграммы для разных снов. С другой стороны, большое количество онейрограмм, которыми я располагаю благодаря многочисленным опытам, в результате которых люди, подвергавшиеся испытанию, подробно рассказывали свои сны, позволило мне распознать в знаках диаграмм сначала природу сна, а затем и его составные элементы. Разумеется, как это видно из опытов, описанных на страницах настоящего труда, остается еще невысокий, не более 10, процент неточности, но опыты показали, что его можно игнорировать. К тому же, продолжение исследований его, несомненно, сократит. Важен, однако, тот факт, что я сумел сначала зарегистрировать, а затем и интерпретировать любой сон, поняв его при простом прочтении соответствующей онейрограммы.

Но это была лишь первая фаза задуманной мною работы. Вскоре (поступая так же, как некоторые современные композиторы, искусственно создающие потрясающие голоса несуществующих певцов, благодаря простому воспроизведению графика, подобного тому, какие записаны на звуковых лентах кинофильма), я составил ряд онейрограмм. Это были диаграммы снов, никем не виденных, но которые могли быть увиденными.

Для этого я должен был повторить весь процесс в обратном порядке таким образом, чтобы, отправляясь на этот раз от онейрограммы, зарегистрировать сон на понтийской ретикуло-рецепторной системе пациента. Как можно убедиться по предыдущим страницам, это мне удалось.

Я создал передатчик "Онейрос", действующий, как электронная машина, программа которой записана на онейрограмме. Машина читает диаграмму созданного мною сна и передает его определенным пунктам приема в мозгу. Шум, поднятый вокруг так называемых "всеобщих снов", освобождает меня от комментариев относительно эффективности моей системы.

Опыт показал, что отдельные отклонения всеобщих снов (результат отмеченной выше минимальной неточности) не повредили общей линии. Напротив, они прекрасно вписывались в ансамбль придуманных мною снов, как детали, будто существовавшие там с самого начала. Электронная машина человеческого мозга сумела их освоить и внедрить.