Йоханнес Зиммель - Пятый угол

• Название: Пятый угол
• Автор: Йоханнес Зиммель
• Издательство: Вече
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9533-3082-4, 978-5-9533-3083-1

«Пятый угол» — знаменитый роман австрийского писателя Йоханнеса Марио Зиммеля, принесший автору международную известность.

Вторая мировая война. Проживающий в Лондоне немецкий банкир Томас Ливен необычайно умен, прекрасно изъясняется на английском, французском и, разумеется, немецком — чем не секретный агент? Однако, убежденный пацифист, он старательно избегает внимания любых спецслужб. Попав в лапы гестапо, он соглашается работать на германскую разведку ради освобождения, а позже — и на британскую за право вернуться в Лондон. Затем, добавив к своему послужному списку должность французского агента, Томас смиряется с судьбой и, пользуясь своим положением, старается спасти как можно больше людей.

---

Томас начал готовить напитки. Симеон продолжал:

— Особенно с предателями вроде вас.

— Вам с содовой или с чистой водой?

— С содовой. С троекратным или даже четырехкратным предателем вроде вас, господин Ливен!

— Многовато воды, да? Не плеснуть ли еще виски? Вот так.

Симеон рассерженно отвернулся. Томас смотрел на него с сочувствием. В принципе этот попрыгунчик и геройствующий придурок не был ему неприятен. Он произнес:

— Мне жаль, полковник.

— Чего?

— Что я испортил ваш театральный выход. Скажите, как дела у милейшей Мими?

— Мне почем знать?

— Вы же отбили ее у меня. Вы же собирались на ней жениться, рожать детей, маленьких французских патриотов… А теперь не знаете, что с ней?

— Мими меня бросила, — глухо сказал полковник. — Еще год назад. Можете представить?

— Несмотря ни на что, выпьем за здоровье Мими. Разве для вас не утешение знать, что малышка бросила и меня?

— Нет.

— Очень мило. А теперь объясните-ка мне, почему это моей игре конец?

— Вы не дали мне перед этим договорить. Я не хотел сказать — конец вашей игре, я хотел сказать — вашей игре конец, если вы не оставите в покое княгиню.

— Какую еще княгиню?

— Вы прекрасно знаете, какую! Сегодня вечером вы были с ней.

— Поверьте, я именно оставил ее в покое!

— Бросьте свои фривольности! В этом деле речь идет о жизни и смерти! Предупреждаю вас, Ливен. У нас на вас громадное досье…

— Бог мой, а какая секретная служба его не имеет?

— В последний раз предупреждаю вас, Ливен. Не ищите для себя спасения в бездушном цинизме. Вам известно, как за это время окрепло Сопротивление во Франции. Любого из вас мы можем прикончить в любой день, если захотим. И вас тоже! Но как только речь заходит о вас, я немножко смягчаюсь…

— Свежо предание…

— Да, представьте себе… Воспоминания… Наше совместное бегство из Парижа… Мими… Тулуза… Полковник Дебра… Жозефина Беккер… Но я не смогу вас больше защищать, если вы и впредь будете увиваться вокруг княгини и вокруг этого господина Лакулайта…

Томас несказанно удивился:

— Хотите меня убедить, что французская секретная служба обеспокоена благополучием жирного нацистского спекулянта?

— Да, хочу убедить.

— Но почему?

— Этого я вам рассказывать не буду, нет, — в этот момент полковник стал ужасно мужественным и решительным. — Я передал вам наше последнее предупреждение, Ливен. Другого не будет. А будет снайперская пуля!

— Прямо сейчас? Или мы можем еще выпить вместе последнюю мировую?

Глава третья

1

— Этот господин Лакулайт, по моему убеждению, одна из самых гнусных свиней, рыскающих по всей Франции, — говорил Томас Ливен, сидя в отеле «Лютеция» в Париже. Его слушателями были полковник Верте и маленький честолюбивый майор Бреннер. Они обменялись значительными взглядами. — Почему вы обмениваетесь значительными взглядами, господа?

— Ах, Ливен, — вздохнул Верте, — Бреннер и я посмотрели друг на друга потому, что уверены: нам знакома движущая сила вашего возмущения. Я скажу только одно слово: очаровательная Вера.

— Княгиня Вера, — подхватил маленький Бреннер и захихикал. — Только не испепеляйте меня взглядом, господин Ливен! С тех пор как СД идет по вашему следу, мы тоже слегка за вами присматриваем…

Томас разозлился:

— Княгиня мне безразлична! Совершенно безразлична!

Бреннер вновь захихикал.

— Перестаньте хихикать! Говорю вам: этот Лакулайт смердит до небес! А княгиня участвует в его спекуляциях! И за обеими следит французская секретная служба!

— Было бы чрезмерно с нашей стороны требовать от вас, чтобы вы назвали, кто именно из французской секретной службы? — спросил Верте. Томас кивнул.

— Вы утверждаете, что господин Лакулайт хочет нелегально переправить в Швейцарию ценности Бормана, Гиммлера и Розенберга. Не пора ли притормозить с разоблачениями, дорогой друг? Или вам не терпится схлестнуться персонально с Адольфом Гитлером?

— Господин Ливен, предлагаю подумать… — начал маленький майор Бреннер, однако Томас в бешенстве прервал его:

— Уж вам-то стоило бы особенно остерегаться противоречить мне, Бреннер. В истории с маки вы возражали мне, а в результате — звание майора. К началу истории с кредитными обязательствами рейха вы поумнели, и мы действовали заодно. Теперь, когда вам светят погоны подполковника, вы хотите подставить мне ножку, глупец?

Это подействовало. Красный, как помидор, маленький Бреннер заверил:

— Об этом не может быть и речи, господин Ливен. Я нахожу… нахожу… я поддерживаю ваш план. Гм.

— Только этого мне и не хватало, — простонал полковник Верте, — коррупция в наших рядах, а все вы, Ливен!

Парижский абвер бросил все силы, чтобы прощупать господина Оскара Лакулайта, некогда владельца гаража в Берлине, ныне миллионера, единственного владельца «Интеркоммерсиаль СА» и скупщика транспортных средств для вермахта. Что при этом выяснилось?

Оскар Лакулайт дурно обращался со своей несчастной женой. Не скрываясь, он изменял ей с княгиней Верой фон Ц. Его методы ведения дел были грубыми, манеры поведения в обществе — хамскими, высокомерными, как у типичного нувориша.

— Ну и что из того? — сказал Верте. — За все это нельзя сажать человека за решетку. Иначе пришлось бы арестовать три четверти всех мужчин на свете.

— И все равно в этом типе есть что-то подозрительное, — ожесточенно упорствовал Томас. — В высшей мере подозрительное! Вот только что?

По заказу уполномоченного по транспортным средствам Оскар Лакулайт в течение ряда лет скупал автомобили по всей Франции. Его предприятие платило налоги с миллионных сумм. За его заслуги и для покрытия издержек и всех накладных расходов вермахт выделил ему десять процентов от общей суммы закупок. Бизнес развивался к всеобщему удовольствию. Уполномоченный по транспортным средствам, которого проинтервьюировал Томас, возмущался:

— Добром прошу, оставьте Лакулайта в покое, зондерфюрер! Это наш лучший кадр!

— И все же… — ворчал Томас, сидя вечером 7 апреля 1944 года с майором Бреннером в библиотеке своей небольшой виллы за бутылкой коньяка, — и все же этот Лакулайт преступник… Я еще ни разу не ошибся в людях… — и тут зазвонил телефон. Томас снял трубку:

— Алло?

— Ну, Томми, — произнес знакомый голос, — как поживает злой мальчик?

«Что за дичь, — подумал Томас, — с чего это я покраснел?» Он хрипло ответил:

— Великолепно, уважаемая княгиня. А вы?

— Горю желанием увидеть вас! Не хотите ли прийти ко мне завтра вечером?

— Нет.

— У служанки выходной. Скажем, после ужина?

— Боюсь, действительно не получится.

— У меня есть несколько новых чудесных пластинок. Контрабанда из Португалии. Гершвин и Гленн Миллер. Бенни Гудман и Стен Кентон. Я вам их поставлю… Итак, в девять?

Он услышал ее смех, потом она повесила трубку, не дожидаясь ответа.

— Ну, это уж ни в какие ворота не лезет, — сказал Томас Ливен.

2

Он появился без десяти девять. И принес с собой три орхидеи, упакованные в целлофан, в поиске которых ему пришлось изрядно порыскать. В 1944 году даже в Париже орхидеи постепенно становились редкостью. На княгине были дорогие украшения и короткое черное вечернее платье с глубоким вырезом спереди, сзади и под мышками.

Она поставила Томасу новые пластинки. Потом они немного потанцевали. Потом пили розовое шампанское. Томас нашел, что княгиня потрясающе красива. И сказал ей об этом. Она ответила, что ни один мужчина в мире не волновал ее так. Продолжая в том же духе, они без церемоний около 23 часов очутились на кушетке. Таких поцелуев Томас не получал никогда в жизни. Княгиня мурлыкала:

— Никто еще так не нравился мне…

— Ты мне тоже нравишься, Вера, и очень.

— Если бы ты смог кое-что для меня сделать, ты бы это сделал?

— Смотря что…

— Ты можешь расстегнуть мне молнию?

— С удовольствием…

— Сделаешь для меня еще кое-что?

— От всей души!

— Тогда оставь Лакулайта в покое.

Он взвился. Моментально стал трезвым как стеклышко.

— Что ты сказала?

— Ты должен оставить Лакулайта в покое, — она продолжала лежать на кушетке, настороженно глядя на него. — Ты шпионишь за ним уже несколько недель, мой малыш Томми. Или это не так?

Он не ответил.

— Может, тебе не нравится, что я зову тебя Томми? — спросила принцесса. — Может, тебя больше устроит Жан? Жан Леблан? Или Пьер? Пьер Юнебель?

Он поднялся. У него возникло странное ощущение.

— Так и Юнебель тебе не подходит? Что ж, прекрасно, тогда, возможно, Арман Деекен? Ты еще не забыл, какую крупную спекуляцию с франком ты тогда провернул, Арман? Или как ты водил за нос французских партизан, капитан Роберт Эверетт? — Он судорожно вдохнул. — Или как ты разыгрывал из себя американского дипломата Роберта С. Мерфи перед немецким генералом? Ну стоит ли продолжать, мелкий, милый немецкий агент абвера? Или с тех пор ты уже успел переметнуться к другим?