Сергей Хольнов - Хольнов С.Ю. - Тоннель в подсознание, или уроки Силы

• Название: Хольнов С.Ю. - Тоннель в подсознание, или уроки Силы
• Автор: Сергей Хольнов
• Жанр: Эзотерика

В отличие от предшествующих книг о сознании данной серии акцент в `Тоннеле` сделан не столько на психических приемах и методах воздействия на окружающих (хотя и в этой книге автор без таковых не обошелся), сколько на особых состояниях сознания, или психических позициях, позволяющих нам успешно выполнять многие психические техники и технологии, опирающиеся на подсознание (в том числе и те, что описаны в `Психодинамике колдовства` и в `Искусстве доминировать`). Кроме того, овладение этими измененными состояниями сознания есть путь личностного развития, различные модификации которого нам, в частности, издавна предлагаются различными религиозными и мистическими традициями. В книге прослежена эта параллель, а также предложены некоторые дополнительные способы использования измененных состояний сознания - в частности, для улучшения здоровья.

Книга написана популярным языком и рассчитана, прежде всего, на сложившийся в последние годы обширный контингент, читателей, стремящихся исследовать и расширить свои психические возможности.

---

Итак, в восьмидесятом году я с двумя спутниками сплавлялся на резиновом плоту по норовистой речке, петляющей по Ловозёрским тундрам Кольского полуострова. Эта речка-змейка со светлыми студёными водами «подкидывала» нам перекаты и пороги различной категории сложности чуть ли не за каждым своим извивом мы ежедневно преодолевали их не менее десятка. По идее, наша троица во время этого сплава была бы должна постоянно находиться в состоянии нервного напряжения, близкого к предельному. С моими спутниками так дело и обстояло. Но не со мною, поскольку я интуитивно умудрился приспособить гурджиевский метод «самовоспоминания» для компенсации психического накала. Входя в состоянии сталкинга, я отстранялся и от всех выкрутасов реки, и от собственных мыслей. В итоге моё умиротворенное сознание как бы отделялось от тела; последнее же самостоятельно реагировало на обстановку и действовало, сообразуясь с нею.

Однажды на очередном перекате наш плот вынесло кормою на камень и прочно «посадило» на него. При этом стремительное течение продолжало нас тянуть, и плот опасно накренился. В тот момент я сидел на корме и неожиданно почувствовал сильный звон в ушах. Дальнейшее я субъективно воспринимал так, будто окружающий мир вдруг замедлился: вода перестала бешено нестись, но лишь плавно струилась, мои спутники застыли, а лодка кренилась медленно-медленно. За кормой я отчётливо видел выступающую из воды верхушку камня, на котором мы застряли, очень небольшую, не более пятнадцати сантиметров в диаметре. Умом я никаких решений не принимал и действий своих не контролировал. Более того, я их почти не помню вплоть до того мгновенья, когда снова оказался на уже освобождённом плоту, и мир для меня вернулся к своему обычному ритму. Потом, уже на стоянке, друзья наперебой доложили мне, что я с нечеловеческим проворством и ловкостью сиганул с плота прямо в буруны — на самом-то деле, вероятно, на замеченный мною кусочек камня, который мои спутники не увидели, и не только сам не утонул, но ещё и выручил всех нас, то есть приподнял корму, спихнул плот, а затем успел на него запрыгнуть. Причём всё это, по их словам, заняло у меня никак не более секунды.

Так я впервые узнал, что в экстремальных ситуациях мы способны спонтанно переходить из состояния умственной тишины в позицию полного внутреннего безмолвия (разумеется, если испытания на прочность мы встречаем именно в этом настрое; толтеки называют такой переход остановкой мира), когда включается «разум» тела, «разум» нервных клеток, а субъективное время замедляется и даже может останавливаться.

Спустя пять лет опять-таки благодаря состоянию умственной тишины я благополучно выпутался из другой запомнившейся мне переделки. К тому времени я уже кое-что соображал в некоторых психических настроях. К числу последних относилась и психическая позиция умственной тишины. В тот раз дело было на южном склоне Кавказского хребта, неподалеку от Кавказского заповедника. Около трёх пополудни седьмого октября мы спускались по отрогам главного хребта с намерением к вечеру того же дня выйти одной горной пасеке, на которой и собирались заночевать. Опять-таки было нас трое: мой давний приятель, вместе с которым мы вдоль и поперёк излазали Северный Урал и не по одному разу бывали в горах Кавказа и Алтая (он замыкал группу), ваш покорный слуга, первым спускавшийся по тропе, и ещё — наша спутница, которой раз и навсегда в этом путешествии было определено место посерёдке между мужчинами. Наш путь по склону пересекал глубокий сухой лог с крутыми бортами. Тропа на этих бортах делала по несколько петель иначе было не спуститься из-за их крутизны. В тот момент, когда я ступил на каменистое дно лога, наша спутница находилась точно за моею спиной, но метра на полтора выше меня, а мой приятель отставал от нас шагов на сто и ещё только подходил к логу. День выдался великолепный. Послеполуденное солнце стояло ещё достаточно высоко — русло лога, загромождённое гигантскими валунами, как бы прорезало в склоне горы щель, наподобие прицела, в котором сиял ослепительный оранжевый диск. Повернув голову направо, я посмотрел туда и увидел... медведя. Он был ещё далеко от нас — метрах в ста или даже более, но нёсся вниз по сухому руслу огромными прыжками прямо на меня. С позиций здравого смысла, эта ситуация была крайне опасной. С одной стороны, медведь явно не собирался куда-либо сворачивать: крутые борта лога направляли его именно к нам. С другой, мне, да и моей спутнице, было некуда отступить. Причём стоило лишь кому-то из нас с испугу побежать от зверя, как он мгновенно на нас напал бы. Таков уж инстинкт хищника: догонять всё, что стремится от него уйти. Нужно ещё добавить, что никакого оружия у нас не было — разве что палка, на которую опиралась женщина.

Слава Богу, в тот момент я не думал! В ушах у меня зазвенело, а мир замедлился и словно бы потускнел. Я механически обернулся к женщине: прежде её успокоил, а затем указал на медведя (она ещё не заметила его) и мягко погасил её первый импульс ринуться назад... Потом я снова повернулся к медведю, нимало не сомневаясь, что всё обойдется. Метров за двадцать до меня зверь сделал ложный бросок в нашу сторону: наверное, решил припугнуть на всякий случай. Я не шелохнулся, а спутница закричала во весь голос, но, к счастью, тоже не тронулась с места. (Потом она призналась, что её просто ноги не послушались.) Тогда медведь вернулся на прежний курс и пронёсся мимо в двух-трёх шагах от меня.

Я механически смотрел зверю вслед, когда сзади послышался какой-то звук. Я обернулся: женщина за моею спиной тяжело рухнула на камни ноги больше её не держали. Что же до меня, то я не испытал в тот раз и тени страха я вообще ничего не почувствовал.

Такова мудрость и сила подсознания, которое мгновенно без каких-либо вычислений и выкладок знает всё, что требуется, и действует адекватно ситуации. Я и в дальнейшем неоднократно убеждался в его исключительном могуществе. Правда, чтобы это могущество могло проявиться, совершенно необходимо освободить подсознание от диктата интеллекта. А это, увы, не так-то просто сделать.

В описанных случаях полное внутреннее безмолвие возникало в экстремальных ситуациях из состояния внутренней тишины. Но его могут «включать» и другие «пусковые устройства». Например, сама «масса» состояния тишины, причём безо всяких стрессов, экзальтации и вообще каких-либо отклонений от нормы. Я хочу сказать, что имеется некий критический порог длительности, после которого умственная тишина сама собою переходит в полное внутреннее безмолвие.

Кроме того, это эффективнейшее психическое состояние способно в некоторых случаях и без предварительной фазы умственной тишины внезапно обрушиваться на нас, поглощая всё наше существо. Могу назвать некоторые факторы, которые, если и не пробуждают в нас внутреннее безмолвие непременно, то с большой долей вероятности способствуют его приходу. Это — йогические асаны и дыхательные упражнения, различные тао или ката восточных воинских искусств, динамические системы цигун, наконец, так называемые магические пассы толтеков. Интересно, что глубокое физическое и психическое расслабление в положении лёжа (например, знаменитая сиршасана йогов) не способствует ни умственной тишине, ни полному внутреннему безмолвию. Оно «сдвигает» психику в сторону сна, стимулируя в нас иное состояние сознания, а именно, некую особую психическую позицию полусна-полуяви, или пограничное положение между сном и бодрствованием, которое имеет множество степеней и модификаций (к примеру, то же йогическое состояние тандра, во время которого перед умственным взором очень отчётливо возникают различные образы и картины).

Думается, уже назрела необходимость в одном существенном пояснении. Всё многообразие чистых психотехнологий («чистых» то есть не связанных с использованием психотропных препаратов, инфразвука и т.п.; именно таким методам и посвящена эта книга), можно условно поделить на два больших класса.

К первому относятся те из них, которые основаны на внедрении в подсознание биологических объектов либо через разум, либо непосредственно каких-то новых установок или условий (к примеру, таким образом, что разум их не замечает, и они в итоге усваиваются подсознанием), либо на замещении старых установок новыми, либо на стирании каких-то прежних установок. На этом принципе базируется работа психооператора.

Второй класс психотехник опирается на сканирование, или на подстройку к психике биологического объекта (в том числе и дистанционную), то есть на частичное или полное отождествление с ним. А затем производится изменение его психического состояния (одновременно со своим собственным). Так действует сканер.

Существуют также психотехники, совмещающие оба принципа. Например, суггестор (оператор) может воздействовать на объект через медиума (сканера). (Эта психотехнология подробно описана в «Психодинамике колдовства».)