Лев Колодный - Москва в улицах и лицах

• Название: Москва в улицах и лицах
• Автор: Лев Колодный
• Жанр: История

---

В московском доме Шувалова на Пречистенке жил поэт Ермил Костров, переводчик Гомера, Вольтера, Апулея. Этот сын крестьянина, яркая личность, получил блестящее образование в Славяно-греко-латинской академии, Московском университете, он дружил с Суворовым, ему покровительствовал Шувалов, что не спасло от нужды. Это его, размышляя о горькой судьбе литераторов, помянул добрым словом юный Пушкин в первом опубликованном произведении "К другу стихотворцу", поставив Кострова в один ряд с великими европейцами:

Не так, любезный друг, писатели богаты;

Судьбой им не даны ни мраморны палаты,

Ни чистым золотом набиты сундуки:

Лачужка под землей, высоки чердаки

Вот пышны их дворцы, великолепны залы.

Поэтов - хвалят все, питают лишь журналы;

Катится мимо них фортуны колесо;

Родился наг и наг ступает в гроб Руссо;

Камоэнс с нищими постелю разделяет;

Костров на чердаке безвестно умирает...

Продолжая традицию, заложенную Ломоносовым, Костров писал о Москве, "матери градов", по случаю образования Московской губернии:

Вещает каждая стихия:

Венчалась ныне вся Россия,

Венчая славою Москву:

Москва, исполнена отрады,

На прочие взирает грады,

Подъяв венчанную главу.

Дом на Покровке Иван Шувалов построил позже "дома-комода" в другом стиле - раннего классицизма, где в плане господствует симметрия. Верхний круглый зал освещался окнами бельведера, ныне исчезнувшего. Нижние окна растесаны под витрины магазина, сбиты с фасада прежние украшения, на месте западного флигеля выстроен доходный дом. Но и после всех унижений дворец на Покровке считается выдающимся памятником архитектуры.

По документам, во второй половине XVIII века "дом-комод" принадлежал графу М. Ф. Апраксину, унаследовавшему титул от Федора Матвеевича Апраксина, генерала-адмирала, побеждавшего во многих морских сражениях. Его брат, Петр Матвеевич Апраксин, проявил себя в боях и на службе гражданской как губернатор Астраханский и Казанский. Искусствоведы, анализируя сохранившиеся планы, лишают нас увлекательной легенды о жизни в этом доме Алексея Разумовского. Но все ли планы дошли до них?

От Апраксиных усадьба перешла к представителю столь же известного рода - князю Дмитрию Юрьевичу Трубецкому. Его дочь Екатерина родила в браке с князем Николаем Волконским дочь Марию, ставшую женой графа Николая Ильича Толстого. Стало быть, Льву Толстому хозяин "дома-комода" приходится прадедом...

В этом здании сговорились о женитьбе Николай Ильич Толстой и Мария Николаевна Волконская, в результате чего родился гениальный русский писатель...

Связана с домом жизнь первого нашего поэта. Трубецкие и Пушкины состояли в родстве, маленького Александра с сестрой Ольгой возили сюда на "уроки танцевания", где они занимались с маленькими княгинями.

"Княжны, ровесницы Пушкина, рссказывали мне, что Пушкин всегда смешил их своими эпиграммами, сбирая их около себя в каком-нибудь уголку", воспоминал историк Михаил Погодин, служивший домашним учителем у молодых князей.

Услышав после долгожданного приезда в Москву, что княжна Александра Трубецкая изменила отношение к Николаю I, поскольку император верул его из ссылки, Пушкин воскликнул: "Ах, душенька, везите меня скорее к ней!"

И поспешил по знакомому с детства адресу.

В "дом-комод" на Покровке на уроки танцев приводили двух братьев, Николая и Федора. Однажды на таком детском балу первый и последний раз в жизни встретились сверстники, два великих поэта, Пушкин и Тютчев, чьи дороги больше никогда не пересеклись.

В ста шагах от Покровки, в Армянском переулке, 11, богатом и гостеприимном доме прошли счастливое детство и юность поэта. Здесь в 11 лет родились первые стихи, посвященные отцу. Он водил детей в близкий к дому Ивановский монастрырь, показывал темницу, где томилась Салтычиха, но не потревожил детские души известием о дальнем родстве с душегубицей. Отсюда Тютчевы уехали в 1812 году и сюда же вернулись в уцелевший дом.

Тютчев считал себя москвичом, любил Москву и выделял ее среди всех, ставил в один ряд с Римом - "градом Петра", считал столицей "русской географии", которая в его понимании простиралась беспредельно.

Москва, и град Петров, и Константинов град

Вот царства русского заветные столицы...

Но где предел ему? и где его границы

На север, на восток, на юг и на закат?

Грядущим временам судьбы их обличат...

Еще одно имя нельзя забыть, когда пишешь о "доме-комоде". В нем прожил зиму 1848-1849 годов пятнадцатилетний племянник управляющего делами Трубецких, собиравшийся учиться в Санкт-Петербурге. Этим мальчиком был Дмитрий Иванович Менделеев. Ему после долгих раздумий ночью приснилась таблица, которую учат в школе на уроках химии дети во всем мире "Периодический закон химических элементов", один из основных в естествознании.. Менделеев вспоминал, что видел среди гостей князя Николая Гоголя...

В высокую русскую поэзию Покровка попала однажды в "Горе от ума". Старуха Хлестова при своем появлении в доме Фамусова пожаловалась:

Легко ли в шестьдесят пять лет

Тащиться мне к тебе, племянница?.. - Мученье!

Час битый ехала с Покровки, силы нет;

Ночь - светопреставленье!

Как видим, тогда, в первой трети ХIX века, улица казалась отдаленной от центра Москвы. На ней жили не только вельможи. Большая часть владений принадлежала людям не столь родовитым, как Трубецкие. В первых этажах строений теснилось много лавок: овощных, хлебных, мясных.

Фирменным товаром для всего города были кареты.

"Уж вы, Лазарь Елизарыч, купите ту коляску-то, что смотрели у Арбатского", - просила Липочка в комедии Александра Островского "Свои люди - сочтемся".

Популярного каретника поминает в очерках "Среди умеренности и аккуратности" Салтыков-Щедрин, чей родственник жил на Покровке.

Не забыл мастера знаток Москвы Петр Вистенгоф, писавший в 1842 году в "Очерках московской жизни":

"Если вы желаете купить экипаж, адресуйтесь на Покровку к Арбатскому".

Для этого следовало подойти к двухэтажному дому с воротами под номером 9, которым владели купцы Арбатские, очевидно, выходцы с Арбата. Они построили в 1825 году небольшой дом, первый этаж его занимала экипажная мастерская.

...Забегая в ХХ век, скажу, на Покровке, 9, в 1917 году жил Борис Иллиодорович Россинский, "пилот-авиатор". На квартире его стояло два телефона уже тогда. Звонили отовсюду, как популярному артисту, приглашая выступить на собственном аэроплане перед публикой, собиравшейся толпами на ипподромах, чтобы посмотреть полет человека в небе. Плакат 1910 года называл его первым пилотом-москвичом!

Летать москвича научил пионер авиации француз Блерио. На парижском аэродроме молодой Россинский познакомился с эммигрантом Владимиром Ульяновым. Еще одна встреча с ним произошла на Ходынском поле в мае 1918 года, после того как шеф-пилот наркомвоенмора Троцкого благополучно посадил вместе с ним крылатую машину на глазах принимавшего парад Ленина. Троцкий предлагал главе правительства последовать его примеру, побороздить небо. Но жена и сестра удержали его от этого рискованного шага. Так что полетать с Лениным на борту Россинскому не пришлось. Но разговор с вождем состоялся приятный. Ильич вспомнил давнюю встречу во Франции и назвал прилюдно авиатора "дедушкой русской авиации". Таким образом, шутя, дал ему титул, который пилот, склонный к рекламе, не позволил никому забыть. А кроме того дал Ильич авиатору "охранную грамоту" на дом в арбатском переулке, где бывший житель Покровки жил до смерти.

Единственный из пилотов получил Россинский такую привилегию от советской власти, "уплотнявшей" профессоров, инженеров, артистов, даже Федора Шаляпина!

В арбатском доме, напоминавшем музей авиации, я услышал воспоминания о встречах с Лениным, Жуковским, по словам вождя, "отцом русской авиации". Тогда, при нашей встрече, Борис Иллиодорович выглядел вполне "дедушкой русской авиации", напоминавшим старого мушкетера. О Троцком дедушка умолчал, однако службы авиатора у главного "врага народа" не забыли старые большевики. Они писали злобные доносы на престарелого аса, когда в обход всех правил и норм партийной жизни решением ЦК КПСС его приняли в члены партии, без кандидатского стажа. Пришлось авиаконструктору Александру Яковлеву вычеркнуть во втором издании мемуаров воспоминания о Россинском, испытывавшем на Ходынке первые самолеты, сделанные в Москве...

Во второй половине ХIX века роль Покровки, как проезда, резко возросла, она стала путем к вокзалам. На Садовом кольце у Земляного вала открылся в 1860 году Курский вокзал, сюда же переведен был позднее Нижегородский вокзал. Людской поток усилился. В старинных строениях открывались новые гостиницы, меблированные комнаты, магазины, трактиры, лавки. И мужская гимназия.

В самом красивом здании Покровки, "доме-комоде", обосновалась Четвертая гимназия, она переехала сюда из Пашкова дома на Моховой, переданного Румянцевскому музею. Математику в этой гимназии преподавали авторы известного учебника Малинин и Буренин. На этом месте она просуществовала до 1917 года, после чего разделила судьбу всех других московских гимназий. За полвека из ее стен вышли воспитанники, имена которых навсегда вошли в историю русской культуры.