Филлис Уитни - Грозовая обитель

• Название: Грозовая обитель
• Автор: Филлис Уитни
• Издательство: Фантом Пресс Интер В.М.,
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 1996

Красавица Алтея, младшая и самая любимая из трех дочерей преуспевающего бизнесмена, трагически погибла в поместье своего отца с мрачным названием «Грозовая обитель». Десять лет спустя ее дочь, юная Камилла Кинг, став владелицей усадьбы, решила лично расследовать обстоятельства смерти матери. Увы — все оказалось не так просто. Пожилые тетушки Камиллы и приемный сын одной из них — чинят препятствия в расследовании и уговаривают девушку как можно скорее покинуть поместье.

Похоже, кто-то из них не ограничился уговорами и покушается на жизнь Камиллы, пытаясь замаскировать попытку убийства под несчастный случай. Неужели смерть матери была подстроена близкими родственниками, а теперь они хотят избавиться от новой наследницы?

С этими сомнениями Камилла приходит к Россу Грейнджеру, талантливому инженеру, который работал в фирме ее деда и поселился по соседству с «Грозовой обителью». Росс умный и смелый, он поможет… Но можно ли доверять и ему?

---

— Ты не устала? — спросил Бут. — Я не должен тебя утомлять. Посиди и расслабься.

Только тут Камилла ощутила, как ноет се тело, долго пребывавшее в неподвижности. Она обрадовалась возможности отвлечься как от позирования, так и от бесплодных мыслей.

Бут принес кресло, и она устроилась в нем, вытянув ноги. Теперь, когда он продолжат работать, не глядя на нее, у Камиллы появилась редкая возможность понаблюдать за ним. Тонкий, благородный нос Бута, несколько надменный рот и подернутые поволокой глаза выражали глубокую меланхолию, внушавшую Камилле смутное беспокойство. Однако охватившее художника воодушевление смягчало его черты, и лицо Бута выглядело сегодня более мягким, чем обычно; энергичные движения кисти свидетельство том, что работа продвигалась успешно.

Камилла подумала, что такой человек, как Бут, — художник до мозга костей — не должен хоронить себя в глуши, в четырех стенах Грозовой Обители. На что он надеется, чего ждет от будущего? Почему остается в доме, где ничто его не радует? Ей хотелось задать Буту эти вопросы вслух, но что-то ее удерживало.

— Почему бы тебе не поехать в Нью-Йорк прямо сейчас? — предложила Камилла, выбрав наиболее безобидный способ затронуть интересовавшую се тему. — Ты мог бы взять с собой тетю Гортензию: перемена обстановки пойдет ей на пользу.

Бут некоторое время молчал, сосредоточенно вглядываясь в картину. Затем отложил палитру и подошел к Камилле.

— Я вижу, ты сгораешь от нетерпения, желая нас осчастливить, кузина. А мы сопротивляемся, и это приводит тебя в отчаяние. Сомневаюсь, что нам предначертано семейное счастье, так что тебе не стоит так убиваться.

— Но я не могу избавиться от беспокойства, — призналась она. — Никто из вас не звал меня сюда, дедушка уже не может диктовать свою волю. Я знаю, что твоя мать так и не смирилась с моим присутствием в Грозовой Обители. Поэтому мне и хочется сделать для вас то, что могло бы смягчить ее сердце.

— Если это доставит тебе удовольствие, Камилла, я могу устроить ей поездку в Нью-Йорк. В отличие от нас, ты предрасположена к счастью, и ничто не должно тебе помешать его достичь. Кто знает, может быть, поездка и впрямь пойдет ей на пользу.

— И тебе тоже, — добавила Камилла.

Бут усмехнулся.

— С меня довольно моей работы. Если она идет хорошо, мне больше не о чем просить судьбу. Может быть, приступим к ней снова? Попробуй придать своей позе больше живости. Ведь все дело в теле, которое находится под платьем. Складки одежды сами по себе ничего не значат.

И снова его руки касались плеч Камиллы, поворачивая ее в разные стороны. Бут стоял так близко, что его телодвижения походили на объятия, и Камилла поймала себя на желании выскользнуть из них, убежать, пока не поздно, спастись от воздействия темных сил, обуревавших этого человека. Но она оставалась тихой и покорной, позволяя Буту манипулировать своим телом, подчиняясь его воле.

Он отступил назад и угрюмо посмотрел на нее, явно недовольный результатом.

— Нет, — сказал Бут, и в его тоне не осталось никакой мягкости. — Ты не уловила того, что мне надо. Я вижу перед собой просто хорошенькую молодую женщину в амазонке, позирующую в студии. А этого недостаточно.

В его словах прозвучал укор, который заставил Камиллу негодующе вскинуть голову. Бут неожиданно снова подошел к ней, дотронулся пальцами до ее шеи под подбородком. Каким холодным было его прикосновение! Как будто душевный огонь, пылавший в его груди, никогда не пробивался наружу.

— Вот теперь хорошо… так и держи голову. Злись на меня, если хочешь.

В этот миг Камилле показалось, что пальцы Бута слишком сильно сдавливают се горло. Она в смятении отшатнулась, чтобы избежать соприкосновения. Бут мрачно покачал головой.

— Ты должна помочь мне, кузина. Я хочу увидеть в тебе не просто привлекательную девушку, а прекрасную, разгневанную, отважную женщину, пытающуюся обуздать взбесившуюся лошадь.

Слова Бута заставили Камиллу почувствовать себя неуклюжей и ни на что не способной.

— Но ведь сегодня ты не пишешь мое лицо, — оправдывалась она. — Какое значение имеет сейчас его выражение?

— Я хочу, чтобы ты это поняла, — спокойно сказал Бут. — Линии тела отражают мельчайшие изменения в настроении человека. А когда твое тело наполнится жизнью, складки одежды будут свидетельствовать о духе. В конце концов, я хочу написать женщину, моя дорогая. Женщину, которая проявится в тебе, если ты предоставишь ей такую возможность. Посмотрела бы ты на Алтею, когда она позировала для этой картины. Мне тогда исполнился двадцать один год, и она была моей музой, моим вдохновением. Признаюсь, она казалась мне неотразимой.

С каждым его словом Камилла чувствовала себя все менее очаровательной, ее воодушевление окончательно иссякло.

— Я не она, — защищалась Камилла. — Все говорят, какой восхитительной женщиной была моя мать, но я знаю, что не…

Он прервал ее и стал почти грубо трясти, сжал за плечи.

— Не смей так говорить! Ты одарена более богато, чем твоя мать, только не осознаешь этого. Фигура у тебя лучше, черты лица более правильные и в то же время выразительные. И темперамента тебе не занимать, хотя я видел только искры от его вспышек. Но ты держишь себя в узде. В отличие от тебя, Алтея обладала уверенностью в себе. А без этого девушка не может почувствовать себя личностью.

Бут выпустил Камиллу и подошел к рабочему столу.

— На сегодня хватит, — объявил он. — Извини, что расстроил тебя: я этого не хотел. Попробуем вернуться к работе завтра.

Камилла не знала, что сказать, как ответить. Не могла же она в угоду Буту стать тем, кем не была!

Бут, приводивший в порядок кисти, поднял голову и увидел растерянно стоявшую в середине комнаты Камиллу. Внезапная улыбка вспыхнула на его лице.

— Только не сердись. Завтра все будет по-другому. Вот увидишь. Если у нас что-то не получилось, твоей вины тут нет. Если я не сумел объяснить, чего от тебя хочу, если мне не удалось увлечь тебя идеей картины, значит, я сам во всем виноват. Надеюсь, ты простишь меня, кузина, и завтра позволишь наверстать упущенное?

Камилла неуверенно кивнула, обезоруженная его тирадой, затем стремительно вышла из комнаты и стала спускаться по лестнице, чувствуя себя растерянной и смущенной. С ее стороны было большой глупостью полагать, что позировать для картины Бута окажется приятным развлечением. Как ни странно, согласившись исполнять роль натурщицы, она в каком-то смысле позволяла Буту заниматься с ней любовью. В этой косвенной форме любви была своя прелесть, и Камилла спрашивала себя, какой следующий шаг предпримет Бут. И понятия не имела, как на него ответит.

Глава 13

Как и предсказывал Бут, следующие сеансы оказались более успешными. Не оттого, что Камилла поднялась до уровня требований Бута, а просто потому, что художник больше не давил на свою модель, и это позволило ей держаться более раскованно.

Теперь в детскую часто приходила тетя Летти, чтобы понаблюдать за работой Бута. В результате взаимоотношения между Камиллой и кузеном утратили значительную долю интимности, которая проявлялась ныне только в некоторых случайных взглядах и редких прикосновениях Бута.

Он не возражал против присутствия Летти. Тетя обычно садилась у окна и вышивала; Миньонетта, свернувшись, устраивалась у ее ног; Летти почти не разговаривала и не отвлекала племянника от работы. Не реже чем один раз за утро тетя покидала кресло и, стоя за спиной Бута, изучала картину. Только в эти минуты ее присутствие, кажется, несколько смущало художника.

Однажды Камилле показалось, что он вот-вот выразит недовольство, но Бут оставил раздражение при себе. Скоро Летти вернулась на свое место, словно почувствовав его настроение, и после этого несколько дней не подходила к мольберту.

Однажды утром, когда сеанс закончился рано, Летти пригласила Камиллу в свою комнату.

— Если ты не слишком занята, — сказала она, — то я хочу попросить твоей помощи в деле, которое может тебя заинтересовать.

После случая с отравлением Миньонетты Камилла вела себя скованно, встречаясь с тетей Летти. Она упрекала себя за это, считая свою настороженность неоправданной. Ей не хотелось прислушиваться к наветам Гортензии, и все же случившееся мешало ее сближению с тетей Летти. Не было никаких разумных причин избегать общения с ней, и Камилла обрадовалась возможности установить более тесные взаимоотношения между ними. Тогда она сможет задать ей несколько вопросов, которые продолжали ее тревожить.

Впервые оказавшись в комнате Летти, Камилла с интересом осмотрелась. Над одним из углов второго этажа возвышалась башня, основанием которой служила комната Летти с тянувшимися по кругу окошками. Вся поверхность покатых, разделенных на секторы стен была увешана различными картинками, размещенными так тесно, что между ними только кое-где виднелись полоски обоев песочного цвета.