Валентин Варенников - Неповторимое. Книга 2

• Название: Неповторимое. Книга 2
• Автор: Валентин Варенников
• Жанр: О войне
• Год: 2001
• ISBN: 5-265-03488-9

Во второй книге воспоминаний известного русского генерала В.И.Варенникова рассказывается о первых послевоенных годах и о службе в Заполярье.

Автор книги, генерал армии Валентин Иванович Варенников, Герой Советского Союза, выдающийся военачальник, лауреат Ленинской премии, в 1942 году получил назначение на Сталинградский фронт и воевал до победного конца. Он был участником исторического Парада Победы, а перед Парадом как начальник почетного караула принял на Центральном аэродроме Знамя Победы. В. И. Варенников пишет в своей книге не только о Великой Отечественной войне, но и о происходящих в нашей стране после распада Советского Союза экономических и политических процессах. Страстно и нелицеприятно он говорит о разрушительных тенденциях, прежде всего, в современной армии. Кадровый военный, отдавший армии больше шестидесяти лет, крупный общественный деятель и патриот, В.И. Варенников, безусловно, заслужил право быть услышанным.

---

— На Сталинградском фронте вы в какой дивизии были? Кто ею командовал?

— В 138-й стрелковой дивизии. Командир дивизии полковник Людников.

— Да, да. Иван Ильич Людников. Мы с ним перед войной работали в Генштабе. Затем он ушел в Житомирское пехотное училище. А далее на каких фронтах вы воевали и в какой дивизии?

— На Юго-Западном, 3-м Украинском и 1-м Белорусском. До конца войны был в 35-й Гвардейской стрелковой дивизии. Это тоже сталинградская дивизия. Ею командовали генерал Кулагин, полковник Григорьев и полковник Смолин. А перед расформированием…

— После войны в каких частях служили?

Мне пришлось перечислять, где я служил, когда эта часть расформировывалась, другие переводы и, наконец, Черкассы.

— Как вы расцениваете присвоение вам очередного воинского звания «майор»?

— С получением этого звания я понял, что принятое решение об оставлении меня в кадрах Вооруженных Сил подкрепляется и практическими действиями — мне открывают перспективу, за что я благодарен.

— Думаю, что вопрос с майором Варенниковым ясен. Есть предложение зачислить товарища майора слушателем Академии. Возражений нет?

Все, кроме моих оппонентов, одобрительно загудели.

— Товарищ майор Варенников! Мандатная комиссия будет рекомендовать вас зачислить слушателем Военной академии им. М. В. Фрунзе. Можете идти!

— Есть!

Я развернулся кругом и на «деревянных» ногах пошел к выходу. Не успел открыть дверь и выйти в коридор, как мимо меня тараном пролетел полковник Шляпников. Ни на кого не обращая внимания, он направился к выходу. Ребята облепили меня со всех сторон и засыпали вопросами. Что было вполне естественным: ведь за то время, что я стоял пред очами суровой комиссии, можно было пропустить десяток человек. Когда все успокоились, мы отошли от двери к окну, и я подробно рассказал о разыгравшейся на заседании комиссии сцене.

Но как бы то ни было, я зачислен!

Через некоторое время нас созвали и подробно разобрали все организационные мероприятия. На следующий день должны были выехать в Москву. Всем, кто просил (в том числе и я), были заказаны в нашей военной гостинице на площади Коммуны места — можно остановиться, оставить свои вещи и действовать по личному плану. Каждый обязан был через сутки явиться к 10. 00 в академию — в 928 аудиторию, которая вмещала всех принятых. Там будут зачитаны структурные списки нашего 1-го курса «А», т. е. разбивка по группам. Через два часа то же будет сделано с курсом «Б», затем — с остальными.

За оставшееся до начала учебы время мы должны были найти себе под съем комнаты у москвичей и привезти семьи.

Жизнь поднялась на новый гребень волны. Устроившись в гостинице, первым делом сообщил домой, что зачислен, и план действий: все ненужное продать, оставшееся собрать и ждать моего приезда; в тот же день (т. е. в день моего приезда) или, в крайнем случае, на второй выезжаем в Москву. Жена все усвоила и была очень рада.

Теперь осталось главное — найти комнату, да поближе к академии. Оказалось, что эта система уже хорошо отработана — все служащие академии были готовы дать рекомендации, и даже с конкретными адресами. Мне предложили проводить поиск в районе Новодевичьего монастыря. Я начал с больших многоэтажных домов. Предложений было много, но все соглашались взять квартиранта-холостяка, в крайнем случае, только с женой, но без детей. В одной из квартир посоветовали посмотреть Учебный переулок, что я и сделал. Это был в свое время небольшой переулок, выходящий со стороны Усачевского рынка прямо на Новодевичий монастырь. Домики были деревянные, бревенчатые, двухэтажные с полуподвалом, где тоже жили. В домах был и свет, и газ, и вода, и канализация, и центральное отопление. Я решил пройти весь переулок до конца, а заходить в дома и спрашивать уже на обратном пути. Всего домов было десять-двенадцать, по пять-шесть штук с каждой стороны переулка. И хоть внешне они были весьма непривлекательные, почерневшие от времени, зато во дворах было много зелени, а внутри и вовсе уютно — все зависело от хозяев. Подойдя к предпоследнему, справа, дому я заметил, что во дворе на скамеечках сидят уже немолодые женщины. Я поздоровался, завязал разговор.

— Ищу комнату на три года. Поступил учиться.

— Это, небось, во Фрунзе или в политическую?

— Во Фрунзе.

Я понял, что во все эти вопросы женщины посвящены не хуже нашего. Они дружно заверещали. Затем одна говорит, обращаясь к небольшой, кругленькой бабусе:

— Елизавета Ивановна, так ведь ты хотела тоже сдать?

— Оно, конечно, можно было бы. Я и у дочки поживу. Так ведь малое дите у них. Как соседи-то?

— Да соседи все здесь: баба Маня и Катя. Как вы, баба Маня?

— Да я-то что? Как вот Екатерина. Я-то не против.

Все обратились к Екатерине, долговязой женщине, которая, оказалось, была женой рабочего и сама тоже работала, но в ночную смену.

— Как скажете, баба Маня, так и будет. Вы же одна у нас командир в квартире и дворник на пол-улицы.

Решили, что я мог бы здесь и обосноваться. Елизавета Ивановна пригласила меня в дом. Квартира находилась на первом этаже. Сразу при входе — здоровенная кухня. Здесь стояла общая газовая плита, водопровод с раковиной, каждая хозяйка имела свой стол и кое-что по мелочи. Отсюда двери вели в три отдельные комнаты и туалет. Наша комната была первая справа. Очень удобная: квадратная, с большим окном, хорошо обставленная. Я сразу прикинул, как у нас здесь все может быть устроено. Что ж, вариант хороший. Поинтересовался в отношении тепла зимой, Елизавета Ивановна заверила, что никаких проблем.

— Сколько вы просите?

— Учитывая, что вас трое, комната полностью обставлена, вся мебель и прочее — в вашем распоряжении, я хочу, не торгуясь, 600 рублей. Цена, конечно, большая, но зато есть все, и академия рядом.

Я приуныл: 600 рублей для нашего бюджета — это больше 25 процентов (мое месячное денежное содержание было 2200 рублей). В Черкассах мы платили 200 рублей за комнату и кухоньку, да и сама жизнь там дешевле. В Москве, конечно, будет сложнее. Однако выхода не было — я согласился. Бабка сразу поставила условия — деньги вперед. Я тоже поставил условие — отсчет начнется с 1 сентября. Я еду за семьей, привожу ее к этому времени в Москву и делаю первую оплату. Елизавета Ивановна согласилась. Мы вышли во двор и объявили, что теперь я, хоть и временный, но их сосед.

На следующий день на организационном совещании нам еще раз представили нашего начальника курса генерал-майора Кудрявцева. Он зачитал состав групп и объявил, что старшиной курса у нас является полковник Лукашевич. Им оказался длинный, лет 33–35, верзила, тоже слушатель академии. Затем показал нам двух старшин полукурсов (т. е. курс делится на две части и во главе каждой — старшина полукурса — тоже полковник). Почему-то в лагере все это «начальство» казалось каким-то другим — более близким и демократичным. А теперь у них появился налет официоза, хотя были такими же слушателями, как и все. Нашему курсу достался 7-й этаж. В нашу группу вошли: подполковник Васильев (он был старший группы), подполковник Глазов, подполковник Дыбенко, подполковник Крикотень, майоры — Костин, Бочкарев, Григорьев, Жигулин, Керимов, Козьмин, Ледницкий, Варенников, капитан Кабалия и старший лейтенант Барабадзе. Всего 14 человек.

Забегая вперед, должен отметить, что наиболее яркими фигурами в нашей группе были все три подполковника и майор Григорьев. Последний, кстати, был из войск МВД. Остальные были приблизительно на одинаковом уровне. Что касается Керимова, Кабалии и Барабадзе, то эти офицеры, как сейчас говорят, кавказской национальности, были по распоряжению Берии зачислены в числе других двадцати человек без экзаменов — в целях подготовки национальных кадров Кавказа. На мой взгляд, это было сделано правильно. Другое дело, что не все из них потом проявляли должное усердие и старание в учебе. Что касается нашей тройки кавказцев, то они были на должном уровне — работали очень много и плодотворно, в обращении с другими были деликатны и осмотрительны. Несмотря на свою «кавказскую кровь», за три года у них не было ни одного срыва или случая некорректного поведения, хотя поводы для этого и бывали. Если что-то непонятно, обращались за помощью. Да и все мы, со своей стороны, хотели им всячески помочь, особенно старшему лейтенанту Барабадзе, который по своему положению и опыту, конечно, многого не знал и не понимал.

В то же время среди этих двадцати, зачисленных без экзаменов, были и такие, кто не отличался усердием и особенно не перетруждал себя. На предложения преподавателей организовать дополнительные индивидуальные занятия они реагировали отрицательно. А когда на очередном семинаре или контрольных занятиях кто-то из них получал двойку, то реакция была, как правило, однозначной: «Мне поставили двойку за национальность».