Журнал «Если» - «Если», 2009 № 11

• Название: «Если», 2009 № 11
• Автор: Журнал «Если»
• Издательство: Издательский дом «Любимая книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2009
• ISBN: ISSN 1680-645X

Нэнси КРЕСС. НЕКСУС ЭРДМАННА

В августе нынешнего года эта повесть известной американской писательницы получила премию «Хьюго».

Майк РЕЗНИК, Лесли РОБИН. РОДСТВЕННЫЕ ДУШИ

Авторы не впервые ратуют за признание робота как личности, его права на свободное развитие и проявление своих способностей.

Дэвид БАРТЕЛЛ. СПЕЛEOНАВТЫ

Не счесть алмазов в каменных пещерах… Да и не стоят они того.

Карл ФРЕДЕРИК. СКОРОСТЬ ЖИЗНИ

Герой рассказа и жить торопится, и чувствовать спешит. Каковы же плоды такой гонки за успехом?

Александр ГРИГОРОВ. КЛАСС МЛЕКОПИТАЮЩИЕ

Ходят слухи, что в этом музее можно провести не одну ночь…

Наталья РЕЗАНОВА. КРУТЫЕ ПАРНИ ЕЗДЯТ НА ТРАМВАЯХ

На современных городских улицах вершится не только история, но и фантастика. Каковая очень смахивает на реальность.

Джеффри ФОРД. ВИХРЬ СНОВИДЕНИЙ

Любимый город может спать спокойно и видеть сны… Быть может.

Джефф ВАНДЕРМЕЕР. ПОЧИНИТЬ ГАНОВЕРА

Его выбросило на берег однажды утром. Мы бы не назвали это утро добрым.

Аркадий ШУШПАНОВ. СУДЬБА ЧЕЛОВЕЧКА

Цифра «девять» в последнее время чрезвычайно популярна у кинематографистов всех мастей и рангов. Не только фильмы так называют, но и дату премьеры под 09.09.09 подгадывают…

Сергей ЦВЕТКОВ. ПОЛЕТ СВЕТЛЯЧКА

Если вам ничего не говорит имя Джосс Уидон, значит вы плохо следите за кинофантастикой.

ВИДЕОРЕЦЕНЗИИ

Невероятно: режиссер-дебютант (хотя и сын Дэвида Боуи) снимает один из лучших научно-фантастических фильмов года всего за пять миллионов долларов.

Николая ОДИНЦОВ. САВАН ДЛЯ МАУГЛИ

Параллели с Киплингом не случайны. Английский фантаст давно известен своей любовью к классике.

Николай КАЛИНИЧЕНКО. ЗАКЛЯТЫЕ ДРУЗЬЯ

С незапамятных времен писатели не любят критиков. Особенно, когда последние о них не пишут.

РЕЦЕНЗИИ

То и дело слышишь: «Жизнь трудная, не до книг». А вот нашим читателям жизнь без книги — и не жизнь вовсе.

КУРСОР

Финский композитор пишет для венского театра оперу по либретто российского писателя — это ли не пример глобализации в фантастике?

Вл. ГАКОВ. У ЗВЕЗДНЫХ ВРАТ

Этот прозаик, чье 90-летие приходится на ноябрь,по праву заслужил титул патриарха англо-американской НФ.

ПЕРСОНАЛИИ

Рассекреченная информация об авторах номера.

---

Керри вывернула шею, чтобы посмотреть на Джерачи.

Генри тяжело выговорил:

— Возможно. Но я ведь не один такой. Я не был главным источником энергии, которая сбила самолет. Я был всего лишь одной из параллельно подключенных батарей.

Научные аналогии успокаивают Эрдманна, подумал Дибелла, страстно желающий, чтоб нашлось хоть что-то, что бы утешило его самого.

Керри заявила:

— Думаю, в деле с изъятием ожерелья Анны Черновой из сейфа спусковым крючком послужила Эвелин.

Джерачи подтянулся и снова стал напоминать гончую, напавшую на след. Однако вслух произнес:

— Но это же все бессмыслица. Я не могу заходить так далеко!

В запавших глазах Генри появилось жесткое выражение.

— А вам и не надо заходить так далеко, как я это сделал, чтобы прийти к таким вот выводам. Вы уж просто поверьте мне на слово. Но я на опыте ощутил… это сознание. Собранные нами данные кажутся дурной шуткой, но они отражают реальность. А распечатки сканирования головного мозга, которые, изучал доктор Дибелла, это уж и вовсе не шутки. Это факты, это достоверные данные, с которыми можно и нужно работать.

Это точно. Результаты сканирования мозгов старцев, которых Дибелла сумел обработать до того, как разъяренный идиот Джемисон не накрыл его за этим занятием и не вышвырнул вон, были грубой версией картины, полученной при томографировании Эвелин Кренчнотид. Почти полная блокада таламуса, этого переключателя и распределителя поступающей в мозг сенсорной информации. То же для определяющих телесные функции задних теменных долей. Сильнейшее возбуждение в тыльной части мозга и особенно на височно-теменных участках, в миндалинах и гиппокампусе. Картинка взрывного впадения в эпилептическое мистическое состояние. И так же отличается от обычной картины при коме, как космический корабль от черепахи.

Дибелла сидел, обхватив лицо ладонями, как будто это могло упорядочить его мысли. Наконец он уронил ладони на колени и размеренно произнес:

— Одиночный нейрон не слишком разумен, это даже не очень впечатляющее живое устройство. Все, что он на самом деле делает, это преобразует одни типы электрических или химических сигналов в другие. Вот и все. Но нейроны, объединенные в общий мозг, могут порождать невероятно сложные состояния. Просто надо взять достаточное их количество, чтобы сделать возможным зарождение сознания.

— Или достаточное количество пожилых людей, чтобы получить коллективный разум? — вставила Керри. — Но почему только пожилые люди?

— Да откуда мне знать? — ответил Дибелла. — Возможно, для этого требуются мозги, накопившие достаточно жизненного опыта, достаточно прожитого времени.

Джерачи внезапно спросил:

— Вы читали Достоевского?

— Нет, — ответил Дибелла сухо. Джерачи ему не нравился. — А вы?

— Да. Достоевский писал, что бывали у него моменты, когда он ощущал «пугающую» ясность и экстаз, и что он мог бы отдать целую жизнь за пять секунд такого состояния и не чувствовал бы, что отдает слишком много… Достоевский был эпилептиком.

— Я это знаю! — отрезал Дибелла.

Керри спросила:

— Генри, а сейчас оно с вами? Это… ощущение?

— Нет.

— Тогда, может, оно убралось прочь?

Генри попытался ей улыбнуться.

— Может быть. Но я так не думаю. Я считаю, что оно идет за нами.

— Что вы имеете в виду — «за нами»? — скептически переспросил Джерачи. — Это же не киллер какой-нибудь.

— Я сам не понимаю, что я имею в виду, — раздраженно отозвался Генри. — Но это придет, и придет скоро. Оно не может позволить себе долго ждать. Смотрите, что мы уже успели натворить… вспомните самолет…

Ладонь Керри легла на пальцы Генри.

— И что оно будет делать, когда заявится сюда?

— Я не знаю. Откуда я могу это знать?

— Генри… — начал было Джейк.

— Меня больше интересует, что мы можем сделать перед тем, как оно появится.

— Включить новостной канал CNN, — бросил Джерачи.

Дибелла спросил подчеркнуто значительно:

— Детектив, может, вам сейчас нужно быть в каком-то другом месте?

— Нет. И уж точно: совершенно безразлично, где находиться, когда — если — это произойдет. Не так ли?

Ответа, разумеется, не последовало.

* * *

В 9:43 вечера в городе, находящемся в двухстах милях от Св. Себастьяна отключилась подача электроэнергии.

— Никаких видимых причин, — говорил диктор CNN, — учитывая ясную погоду, и нет признаков…

— Генри? — позвала Керри.

— Я… со мной все в порядке. Но я его чувствую.

— Но сейчас это случилось далеко от нас, — сказал Джейк. — Если, конечно, это… если это было оно…

— Это было оно, — ответил Генри. Он все так же лежал, растянувшись во всю длину на кушетке, только глаза закрыл. Джерачи уставился на экран телевизора. Все они с утра ничего не ели, но никто не хотел и думать о пище.

В 9:51 вечера тело Генри спазматически дернулось, и он вскрикнул. Керри всхлипнула, но в тот же миг Генри произнес:

— Я… в сознании.

Никто не осмелился спросить, какой смысл он вкладывал в эти слова.

Через семь минут по CNN передали сенсационное сообщение: рухнул мост через реку Гудзон, а вместе с ним темные воды поглотили поезд Национальной компании пассажирских железнодорожных сообщений.

В следующие несколько минут лицо Генри являло быструю смену выражений: страх, экстаз, ярость, удивление. Джейк напряженно размышлял, не должен ли он заснять Меняющееся лицо Генри камерой своего мобильника, но почему-то не мог пошевелиться. Керри опустилась на колени рядом с кушеткой и обхватила старика руками, как будто пытаясь удержать, не дать уйти.

— Мы… ничего не можем поделать, — выдавил из себя Генри. — Если кто-то достаточно сильно думает о… Боже!

Свет и телевизор отключились. Слышались тревожные крики, сопровождаемые завыванием сирен. Тонкий луч света опустился на лицо Генри, это Джерачи включил карманный фонарик. Все тело Генри сотрясали спазмы, но он смог открыть глаза. Дибелла с трудом различил его шепот:

— Это выбор.

* * *

Выбор был единственным возможным путем спасения. Корабль не понимал этой необходимости: как же может любая одинокая сущность выбрать что-либо иное, кроме желания стать частью своего же целого? Такого раньше никогда не случалось. Нарождающиеся создания были счастливы соединиться. Направление эволюции есть возрастание сложности. Но выбор — это единственный возможный способ действовать здесь, в этих условиях, чтобы хоть как-то помочь этому незаконнорожденному и неуправляемому созданию. Если оно не выберет слияния…

Разрушение. Чтобы защитить самую суть сознания, что означает самую суть всего.

Четырнадцать

Эвелин, боявшаяся больниц, отказалась отправиться в Мемориал Редборна, чтобы ее там «как следует проверили» после той всеобщей потери сознания. Нечего тут проверять. Просто потеря сознания, так что незачем сдавать кровь на анализ, и вообще…

Она остановилась на полпути между микроволновкой и кухонным столом. Кастрюлька выпала из рук, и овощная запеканка разлетелась по всему полу…

Снова вернулся свет, который окружал женщину в том ее видении. Только это был не свет, и сейчас это было не сонное видение. Это было в ее сознании, и это было ее сознанием, и она была этим… всегда была этим. Как такое возможно? Но присутствие заполняло ее, и Эвелин знала, вне всяких сомнений, что если она к этому присоединится, то больше никогда, никогда не будет одинока. Да что там, ей и раньше не нужны были слова, да и все, что ей надо сделать, — это осуществить выбор, а затем отправиться туда, где она и так уже находилась, где она была в своем доме…

Кто же знал?

И счастливая бывшая Эвелин Кренчнотид стала частью тех, кто ее ждал, а ее тело рухнуло на заляпанный лапшой и овощами пол.

* * *

В хибаре, в трущобах Карачи, человек лежал на куче тряпья. Его беззубые челюсти шевелились, ходили туда-сюда, но он не произносил ни звука. Всю ночь он ожидал прихода смерти, но теперь, похоже, уже дожидался чего-то другого, чего-то большего, чем даже смерть, и очень, очень древнего.

Древнего. Оно искало старых, и только старых, и беззубый мужчина знал почему.

Только старики заслужили это, заплатив единственной монетой, которая по-настоящему чего-то стоит: накопленным за всю жизнь запасом печали.

С облегчением он выскользнул из своего истерзанного болью тела в объятия древнего величия.

* * *

Нет. Он отсюда не двинется, думал Боб. Нечто, вторгшееся в его разум, испугало его, а страх привел в ярость. Пусть они — кто бы ни были — пробуют свои дешевые штучки, они были хуже профсоюзных деятелей. Предлагают пойти на уступки. Пытаются надуть. Он будет тверд, он не желает ни к чему присоединяться и кем-то там становиться. По крайней мере, пока не будет знать, что за сделка намечается и чего хотят эти ублюдки.