Сергей Чихачев - КУНСТ (не было кино). Роман с приложениями

• Название: КУНСТ (не было кино). Роман с приложениями
• Автор: Сергей Чихачев
• Жанр: Современная проза
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-386-02697-4

Сергей работает в небольшой кинокомпании. Его жизнь заполнена бессмысленной рутиной: бесконечные пробки, редактура рукописей, создание сценариев, рекламная халтура.

Но вдруг в его кабинет с завидным постоянством начинают приходить странные люди и приносить свои сценарии – один другого страшнее. По воле случая Сергей оказывается перед дверями заведения под названием «КУНСТ». Здесь он узнает ответы на многие волновавшие его вопросы. Кроме одного – как вернуться обратно.

Это роман не только о сценариях. Не только о том, что мы видим по телевизору. Не только о пробках. Это роман-калейдоскоп, и в объединении этих частей кроется разгадка – что же такое КУНСТ и где же на самом деле он находится.

---

Реклама это что? Это когда одна часть населения рассказывает другой части населения о том, как живёт третья часть, и призывает жить так же. Притом что этой третьей части не существует.

Ну глянем вокруг. Вот телевизионные ролики возьмём, к примеру. Где вы видели семью, похожую на рекламную? Где непременный папа – миловидный худощавый брюнет с голубыми глазами, где мама – обворожительная блондинка с фигурой, не попорченной родами, и у этих двух сволочей непременно двое детей, причём один непременно мальчик, а другая – наоборот. Я вот решил проверить и вокруг посмотрел. Я не вижу, бляха-муха, ни одного брюнета с голубыми глазами, кроме как на плакатиках, призывающих купить цветные контактные линзы!

А знаете, что забавно? Ролики в стиле «happy family» [2] режиссёров, операторов, монтажёров, звукорежиссёров и сводят больше всего с ума. Они их и сами видеть не могут.

Потому что корпишь целую божью смену, как мудак, над постановочной happy family, а закончив приклеивать их мудацкие улыбки к очередному мудацкому маслу, ты возвращаешься домой, где в трёх небольших комнатках тебя ждут…

1. Тёща.

2. Её мама, которая не ходит и уже ни пса не слышит.

3. Жена (уже родила троих; блондинкой не является; из пищи любит какие-нибудь дешёвые чипсы, сделанные из отходов ветоши, которой протирали ведро из-под раствора для дезактивации изотопов стронция).

4. И дети… Трое. Старшая в свои тринадцать смотрит на тебя козой и не разговаривает. У среднего в его семь развитая близорукость. И самое мелкое одиннадцатимесячное существо, пожирающее девяносто восемь процентов внимания всех дееспособных членов семьи, включая:

– приезжающего иногда дедушку жены, который костыляет от входной двери прямо к столу, заполняя дом своим бухгалтерским социалистическим запахом;

– других родственников жены из Ивановской области. В Ивановской области давным-давно забыли раздать кондомы. Или, может, особо лютые члены местной епархии легли на рельсы и не пропустили поезд с богомерзкими кондомами. И поезд с кондомами ушёл в другую область. А эти суки расплодились! Я лично оформляю себе местную командировку за свой счёт в клоповную подмосковную гостиницу, когда приезжают родственники жены из Ивановской области.

Какая тут на хер хеппи фэмили?! Ау! Более того, я вас уверяю, что эта самая обычная фэмили не способна соргазмировать при одном виде какого-нибудь особого подсолнечного масла. Они столько жрут, что пищу для всех них можно жарить на отработанном «Mobil 1» – они ничего не заметят.

Господи, дай-ка я вникну, на хрен мне родственники? У меня к тебе есть ряд вопросов. Отдаёшь ли ты, в мудрости своей, себе отчёт в том, что…

1. Кроме жены, я этих родственников не выбирал. То есть я им ничем не обязан. Привожу пример: я подобрал на улице слепого одноногого бобра. Значит, я несу за него ответственность. Я вмешался в бобриную карму тем, что засунул его себе за пазуху и решил ухаживать за ним, как за близоруким сыном. Мораль: гореть мне в аду, если назавтра я решу превратить бобра в живое устройство для полировки автомобиля.

2. Я не пользуюсь благами родственников. Ни один из них не укрывал меня от закона; я не ездил на лето к ихним бабушкам; они не в состоянии помочь мне решить какую бы то ни было проблему. Я не живу у них, когда бываю в Иваново. Я не ем у них. Я не желаю их знать. Меня с ними ничего не связывает, кроме фрагментов ДНК жены, которые плавают у них в крови и которые криминалисты, я полагаю, одновременно могут обнаружить на нашей общей с ней простыне.

3. Не знаю, в курсе ли ты, Господи, но у нас тут двадцать первый век. Мы уже какое-то время не живём в пещерах и не тычем убогими копьями в очумевшую дичь. Мы не зависимы от родственников в других пещерах. Или в других деревнях. Деревень больше вообще нет, Господи, ты знаешь? В случае пожара мы не перебираемся всем кагалом в соседнюю деревню христарадничать к этим самым родственникам. Мы идем в страховую компанию – получаем там немного. Потом идём к тем, кого мы сознательно выбирали в друзья (за эту фразу филологический ад гарантирован, но ты, Господи, дослушай, я говорю по существу), и одалживаем у них деньги. А потом начинаем ремонт. К родственникам из Ивановской области идти бесполезно – они ничего не дадут, потому что у них ничего нет.

4. Почему судят за убийство недееспособного бухгалтерского дедушки?

5. Почему ты, тупой равнодушный старик, позволяешь таким же старикам из крови и плоти гнить заживо?

6. Гниёшь ли ты сам, если они по твоему образу и подобию?

7. Если гниёшь, то кто переворачивает тебя, чтобы не появились пролежни? Кто выносит судно? Кто кормит, промахиваясь скользкой ложкой мимо неопрятного небритого рта?

8. Лежишь ли ты в доме престарелых? Кто соседи?

9. Есть ли там телевизор с рекламой?..

Тут двери вагона глухо стукнули, открываясь (правую заедало), и меня вынесло вместе с толпой на перрон. Человек весом менее пятидесяти килограммов вообще может в часы пик передвигаться в метро, не используя собственную мускульную силу. Ему достаточно удачно попасть в толпу и поджать ноги.

Глава 4

В рекламном агентстве я последовательно наткнулся на подозрительный взгляд неграмотного охранника, пустые взоры местных менеджеров, изображавших умственную деятельность, и пылающие ненавистью глаза пятидесятилетней-с-хвостиком бухгалтерши. Она вынуждена была выдать мне несколько купюр, хотя каждый её бухгалтерский атом противился данному действию: последние мои рекламные ролики были приняты почти полгода назад. Получив свою скромную зарплату (коллега-копирайтер удачно называл эти ежемесячные выплаты финансовыми менструациями), я выкатился из здания, стараясь не попасться на глаза девчонке-начальнику. Рано или поздно она всё равно дойдёт до осознания моей абсолютной бесполезности в рекламном деле, и я лишусь нескольких сотен долларов в месяц – этот скорбный момент мне хотелось максимально оттянуть.

К тому же теоретический успех моей принятой полгода назад рекламной серии был обгажен практикой в прямом смысле слова. Серия телевизионных роликов касалась известного йогурта «Д.», чтоб им в аду всех кормили. Креатив заказчиков устроил. Однако для его воплощения на съёмочную площадку пришлось привезти около двухсот упаковок йогурта. Упаковка – это такая йогуртовая группа из четырёх стаканчиков, знаете? На площадке в холодном павильоне «Мосфильма» группу не кормили – так что содержимое фургончика-холодильника с горделивой эмблемой «Д.» на боку распотрошили и самовольно съели. Халявным йогуртом украсились от пуза все – от артистов до охраны.

Странным образом оказалось, что пребиотическое действие каких-то сраных бактерий, запиханных создателями в этот йогурт, не миф. Бактерии воодушевились и массированно наступили на расслабленный рекламный взвод слаженной армией из двухсот упаковок.

На следующий день (это был второй съёмочный из двух запланированных) на работу не вышел никто. Артисты, артистки, осветители, режиссёр, операторы, охранники, гримёры, продюсеры – каждый из них провёл тяжёлую ночь в сортире, и даже наступившее утро не принесло им облегчения. Московская канализация поучаствовала в процессе создания рекламы «Д.», равнодушно приняв капитуляцию жадных рекламщиков. Если бы не её пропускная способность, городу пришёл бы каюк.

Формально я тут был ни при чём. Но, как вы понимаете, известный осадок остался. Когда кишечники трёх десятков человек обрели способность уменьшить интенсивность работы спятившей от йогурта перистальтики и владельцы этих кишечников, пугая друг друга измученными бледными лицами, вновь появились на съёмочной площадке через пару дней, кто-то из них всё-таки озвучил вопрос: «А какой мудак написал сценарий, в котором мы должны жрать этот йогурт?»

В сценарии не было написано, что они должны были сожрать фургончик целиком. Но высказать эту мысль было некому: я в это время сидел в своём закутке и яростно колотил по клавишам, пытаясь уменьшить виртуальное бандитское поголовье, грозящее вылиться в очередную шестнадцатисерийную сагу…

Вернувшись к машине (на этот раз я не читал в вагоне чужую прессу, а слушал чужую музыку, пробивающуюся сквозь кости черепа школоватого вида подростка, к которому меня притиснули на «Соколе»), я обнаружил, что неведомое транспортное средство в моё отсутствие начисто стесало моему несчастному старому джипу левый задний угол. Бампер треснул, фонарь был разбит, а на асфальте лежала жалобная кучка осыпавшейся с днища сухой глины. Я обошёл вокруг машины и посмотрел наверх. Очевидно, меня выбрали главным действующим лицом сегодняшней компьютерной игры Господа Бога «Доведи перса до суицида». Он сидел наверху, жал на кнопки небесной клавиатуры и лыбился. Я же, поняв, что ожидание ГАИ и оформление затянется на века, мысленно плюнул рядом с глиняной россыпью и побежал обратно на работу, рассудив, что формальности я улажу и вечером.