Сергей Марков - Обманутые скитальцы. Книга странствий и приключений

• Название: Обманутые скитальцы. Книга странствий и приключений
• Автор: Сергей Марков
• Издательство: Русский центр «Пересвет», МП «Флоэкс»
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1991
• ISBN: 5-203-01458-2

Моряки и географы, купцы и казаки, крестьяне и священнослужители разных религий — вот герои историко-приключенческих повествований, вошедших в представляемую читателю книгу. Люди, созидавшие мир и обустраивавшие землю столетия назад, предстают перед нами во всем блеске человеческих деяний. Редко встречаются книги, знакомясь с которыми, испытываешь головокружение от крутых поворотов авантюрного сюжета и одновременно проникаешься красотой миропознания.

---

Внутри дома, из которого начал свое странствие в Тибет Гонбожаб Цыбиков, я вижу предметы тибетского искусства, вывезенные Цыбиковым из Лхасы. В углу стоит большой стеклянный ящик, похожий на аквариум, в красной узорчатой раме. В нем светится золоченое изображение основоположника ламаизма Дзонкавы, стоит ступа-субурган из желтой меди, высится изваяние четырехрукого Будды Арьяболо. Эту статую привез из Тибета Дагдан Бадмаев и подарил Лхаме Норбоевне. Здесь же находилась хрустальная тибетская чернильница, табакерка, выточенная из куска кварца, а также изображение покровительницы хозяйки этого дома — тибетской богини Лхамо. Страшная Небесная Дева Лхамо с синим лицом, окруженная пламенем, скачет на алом коне с глазами, помещенными на крупе. В вытянутой руке Лхамо держит скипетр из детского позвоночника. Облачена она в одежду из человеческой кожи. Когда ей приносят жертву, чашу из человеческого черепа наполняют кровью, вином, салом черного козла, тестом и коровьим маслом. Лхамо — страшная защитница веры, охраняющая покой далай-ламы и панчен-ринбочаэ. А рядом со страшной Лхамой в кованом окладе из металла на сине-зеленом троне восседала нежная тонкобровая Цаган-Дара (Белая Тара) в легких одеждах, с лотосом в руке.

— Зачем вам страшная Лхамо? — спросил я у хозяйки. — По-моему, вы больше похожи на Белую Тару.

— Будет вам, Сергей Николаевич, — ответила, покраснев, Лхама Норбоевна и отвернулась, чтобы скрыть смущение.

Там же, где находилась Небесная Дева, была также молитвенная раковина, обломок «священного» сандалового дерева из Гумбума, вокруг которого создано столько легенд! Четки, выточенные из того же дерева, которые Цыбиков носил с собою во время похода. Тут же сверкали павлиньи перья, раскинутые разноцветным ковром, алели изделия из кораллов.

В кладовой лежали две огромные сумы. Каждая из них была сшита из цельной шкуры яка. Это были водонепроницаемые вместилища для древних тибетских рукописей и книг, отпечатанных с резных деревянных досок, вывезенных исследователем на родину.

В числе научных книг, принадлежавших Цыбикову, в Урдо-Аге мы нашли редчайший тибетско-английский словарь Сарат Чандра Даса, изданный в Калькутте.

Бросились в глаза несколько портретов Цыбикова, очень хорошо сохранившихся. С удивлением я увидел здесь же фотографию Д. Янчевецкого. Это тот Д. Янчевецкий, который был в Порт-Артуре редактором газеты и выпустил в 1903 году первую книгу местного издания «У стен недвижного Китая». На портрете была дарственная надпись: «Гонбожабу Цыбиковичу Цыбикову на добрую память от благодарного и желающего всего лучшего, Дим. Янчевецкий, Ревель, 1897 г.». И еще много других фотографий с надписью выдающихся людей.

Пришел учитель местной школы Дарма Жигмитов, советник, переводчик, друг Лхамы Норбоевны. Он великолепно говорит по-русски, очень воспитан и интеллигентен. Это он познакомил Лхаму Норбоевну с моими очерками о Цыбикове, напечатанными в московских газетах и журналах.

Лхама Норбоевна стала угощать нас тибетскими пельменями, которые описаны у Цыбикова. Я спросил: а где же горшок для этих пельменей, описанный Цыбиковым? Его книга стала чуть ли не книгой о полезной еде! Мы посмеялись, а Лхама Норбоевна говорит нам: «Вы покушайте сначала пельмени, а потом будем разговаривать».

…Наступили мгновения, которые бывают единственными и неповторимыми в жизни каждого искателя. Лхама Норбоевна развернула шелковый платок и протянула мне карманную книжку в клеенчатом переплете. Раскрыв ее, я замер. Это был неизвестный исследователям путевой дневник Г. Ц. Цыбикова. В нем — страниц четыреста, если считать, что листы дневника исписаны с обеих сторон. Страницы, исписанные в Лхасе, на берегах Брамапутры, лежали передо мной. С 1899 по 1902 год Гонбожаб Цыбиков носил на груди этот черный клеенчатый томик, постепенно пополняя драгоценными записями и четкими рисунками все четыреста страниц походной книжки.

Я понимал, что на мою долю выпала высокая честь как бы вновь увидеть Тибет глазами самого Цыбикова, почувствовать всю свежесть его восприятия неведомого, почти сказочного тогда мира лилового Тибетского нагорья.

2

30 сентября 1955 года я взялся за изучение подлинника тибетского дневника Г.Ц. Цыбикова…

Потратив несколько дней на сличение текста знаменитой книги Цыбикова «Буддист-паломник у святынь Тибета» с рукописным дневником, я был обрадован открытием: в книге Цыбикова отсутствовали многие редкие данные, которые были в его дневнике. Рукописный дневник содержал много подробностей, не вошедших в книгу. Я увидел рисунки Цыбикова, узнал, что он видел далай-ламу в Лхасе не менее трех раз, установил неизвестные до этого маршруты Цыбикова по Тибету. В те дни передо мною как бы раздвинулась таинственная тибетская завеса.

Записи в книжке были начаты исследователем осенью 1899 года, когда он вместе с агинским бурятом Мархаем Санчжиевым выехал из Урги (ныне Улан-Батор) в сторону загадочной Лхасы. Караван не раз ночевал в холодной пустыне.

В январе 1900 года Г. Цыбиков пересек Небесные пески. На пути в Тибет исследователь посетил буддийские монастыри Гумбум и Лавран в горной стране Амдо. Цыбиков узнал, что в Лавране существует община бурятских выходцев из Забайкалья.

Весной Цыбиков покинул заоблачные монастыри-города и направился к озеру Кукунор. Достигнув затем области Цайдам, путник прошел к крутому перевалу Ку-ку-тоно и взял его.

В печатной книге Цыбикова совершенно отсутствуют подробные записи, сделанные им в записной книжке с 25 по 28 апреля 1900 года, но эти записи весьма любопытны. Цыбиков пишет, что еще на пути в Тибет он начал работу над переводом «Лам-пим-по» — классического сочинения Цзонкавы, созданного около 1402 года. Следовательно, рукопись Цзонкавы он везет с собой. Вот он упоминает о встрече с бурятом Шагдуром и двумя русскими подданными: они движутся в сторону Тибета в качестве пилигримов; вот он пишет о страшной песчаной буре, которая настигла его караван на дороге от Цайдама к перевалу Найчжи. Лхама Норбоевна нам рассказала, что Цыбиков пользовался в путешествии картой Пржевальского и карта до последнего времени была, но сейчас ее куда-то задевали и никак не могли найти.

В июле 1900 года он тяжело болел лихорадкой тропического свойства. Страдания его усилились от действия разреженного воздуха на высокогорных перевалах Найчжи, Дан-ла и Го-ла, но он продолжал путешествие.

В ясный день с высоты Го-ла, где дыхание затруднялось от разреженного воздуха, через стекла длинного черного бинокля можно было увидеть сверкающие на солнце золоченые кровли и белые уступы чертога далай-ламы. Хозяйка дома в Урдо-Аге протянула мне этот очень старинный зрительный прибор в медной оправе, который до этого висел на стене, покрытой узорчатым чепраком.

В ступообразные ворота заповедной Лхасы Г. Ц. Цыбиков вошел 3 августа 1900 года. Ученый описал Красный дворец далай-ламы, высящийся на холме Марбори, где стояла ступа из кованого золота высотою более трех саженей. Цыбикову удалось побывать в знаменитых храмах Большого и Малого Чжу; там сверкали золотые светильники и блестели лица статуй, покрытые размолотым червонным золотом.

Первым, кто встретил Цыбикова на улицах столицы Тибета, был агинский бурят Гончок Санжиев. Он повел земляка в Восточный дом — Чжамьян-шаг. Это название переводят и как «Дом искусств», и как «Восточный дом». Здесь, в самом центре Лхасы, жил Данпэл Суходоев, доктор тибетских наук, бурят, тоже уроженец Агинской степи, тучный благодушный старик, умерший около 1937 года в Агинском. Он двадцать лет прожил в Тибете, был близок к далай-ламе. Суходоев устроил Цыбикова у себя в Лхасе и облегчил ему деловые связи.

Потом там же Цыбиков встретил своего родственника — мужа старшей сестры, который приехал в Тибет защищать диссертацию на степень «габжи». Это был Дагдан Бадмаев, который в дальнейшем сопутствовал Цыбикову во всех его поездках по Тибету, был его проводником и переводчиком. Во время появления Цыбикова в Лхасе там свирепствовала эпидемия оспы. От нее не уберегся тогда и сам далай-лама.

Цыбиков пробыл в Лхасе до осени 1900 года. Далай-ламу он видел не один раз, далай-лама его благословил, то есть прикоснулся четками. После этого Цыбиков несколько раз ходил в загородный дворец далай-ламы, где устраивали представления, состязания, скачки. Он видел далай-ламу, который сидел под шитым золотом паланкином. Никто Цыбикову не мешал, он общался с буддийскими монахами и продолжал свою большую научную работу.

В своей записной книжке Цыбиков называет имена Гончока Аюшева, Шри-Бадзара и других бурят, хорошо знавших Тибет. В 1900 году в Лхасе находились сорок семь уроженцев Забайкалья. Они облегчили Цыбикову задачу изучения столицы Тибета.

Русский востоковед посещал рынки Лхасы, осматривая их богатый книжный «развал» и выбирая редкости. Он изучил издательское дело. Печатанием с резных досок занимались казначейство далай-ламы, духовные академии и монастыри.