Челси Ярбро - Дорога затмения

• Название: Дорога затмения
• Автор: Челси Ярбро
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-699-43958-4

Страны Востока стонут под игом безжалостных воинов Чингисхана. Одна за другой рушатся могущественные некогда империи. Но виновниками их краха часто становятся не только внешние враги, но и внутренние распри, династическая борьба за власть.

В Китае в эту борьбу оказывается втянутым и вампир граф Сен-Жермен. Вынужденный бежать в родную Трансильванию, он скрывается в горах Тибета, а затем попадает в Индию, где едва не становится одной из жертв кровавого культа богини Кали.

---

— Да, — признал Сен-Жермен, вновь ощущая неловкость. — Существуют переживания… не телесного плана. Или не только телесного, — поправился он. — Когда они пробуждаются, я как бы заново обретаю себя.

— А как же кровь? — Мальчик обхватил колени руками и подался вперед.

— Кровь — часть меня. В ней — средоточие жизни. По крайней мере, для мне подобных существ. — Он встал со скамьи и вновь заходил по комнате. — Почему вас это заботит? Вы ведь еще дитя, Сгий Жел-ри. Я же помню строительство Вавилона. Как нам друг друга понять?

Улыбка мальчика оставалась по-прежнему лучезарной.

— Но я понимаю тебя, Сен-Жермен. Я чувствую то же, что ты.

Юный наставник лам помолчал и спросил:

— Будучи мальчиком, ты ведь разделял чувства своего… покровителя?

Сен-Жермен замер на месте.

— Кажется, да. — Произнеся это, он содрогнулся. Слабые отголоски упоительного восторга, пережитого им в раннем возрасте, на какую-то долю мгновения вновь охватили его.

— Но этот восторг — он ведь не вызывался… любовным томлением? — не унимался Сгий Жел-ри.

— Нет, такое приходит позже. Гораздо позже. — Через века, подумал он про себя. — Повзрослев, я пошел по простому пути. Я внушал людям страх, и это мне нравилось. Получать с них дань было очень легко. Пока наконец я не понял, куда это заводит, и не попытался переменить свою жизнь.

Путь насилия чреват умственной и физической деградацией, вот что однажды открылось ему, но говорить об этом сейчас не хотелось. Чтобы отвлечься от тягостных дум, Сен-Жермен заглянул в набитую гравием емкость, где помещался маленький атанор. Он работал, но камешки поглощали тепло, и при страшных температурах внутри алхимической печки стенки содержащего ее ящика даже не нагревались.

— Как совершался обряд? — Сгий Жел-ри явно не собирался сдаваться.

— Хорошо, я расскажу. — Сен-Жермен поглядел на свои ладони. Шрамов там не было, они давно заросли. — Меня, когда наступал мой черед, приводили в темное помещение, освещаемое лишь факелом старейшего из жрецов. Там стоял стул, обычный, только с доской вместо спинки и задних ножек. Я садился и складывал ладони лодочкой, а старший жрец делал на них надрезы — специальным и очень острым ножом. Потом жрецы уходили, я оставался один. — Он осекся, чтобы вздохнуть. — В окнах мерцали звезды. Пока ладони мои наполнялись, я разглядывал их. Затем в темноте что-то происходило, что-то мягкое касалось моих пальцев, а я… я ощущал блаженство — невероятное и… не сравнимое ни с чем, что мне довелось с тех пор пережить. — Сен-Жермен умолк, лицо его было спокойным, но глаза странно поблескивали — как ночная вода под ущербной луной.

— Это блаженство… Оно возникало в тебе или приходило извне? — Голос ребенка был тих, в нем уже не было вызова.

— Не знаю, — пробормотал Сен-Жермен. — И теперь уже нет способа это узнать.

— Есть один способ, — потупясь, сказал Сгий Жел-ри.

— Нет, — выдохнул Сен-Жермен. И, мотнув головой, повторил: — Нет, только не это. — Он сердито нахмурился. — Может быть, с кем-нибудь и когда-нибудь, но не сейчас и не с вами.

— Я еще ничего не сказал…

Резкий взмах руки оборвал возражения.

— Зато я все понял. Вы, я думаю, вознамерились воспроизвести описанный мной обряд. И повторяю вам — нет, ибо не собираюсь тревожить то, что погребено под толщей трех с лишним тысячелетий. Многое изменилось, и никому не дано повернуть время вспять, даже если бы я, утратив рассудок, этого возжелал бы.

Сгий Жел-ри встал со стула. Лицо его стало надменным.

— Ты и так утратил рассудок, ибо не стремишься к тому, чем когда-то владел. — Даже не покосившись на застывшего посреди комнаты человека, мальчик прошествовал к двери. — Ты не хочешь действовать сам и отвергаешь помощь. Спроси себя: почему. — Не дожидаясь ответа, Сгий Жел-ри передернул плечами и вышел.

— Все не так просто, малыш, — сконфуженно хохотнул Сен-Жермен, ощущая сосущее чувство потери.

Чтобы как-нибудь его заглушить, он прошел к своему канцелярскому столику и принялся наводить там порядок, потом передвинулся к полкам, заставленным множеством разнообразных сосудов, и к заваленным всякой всячиной лабораторным столам. Занятие не требовало усилий, зато прогоняло посторонние мысли. Когда наконец все было расставлено, начищено и отсортировано, за окнами стало темно и лаборатория погрузилась во мрак. Несколько масляных плошек почти не давали света, а красные сполохи над ящиком с атанором тоже никак не могли вытеснить из помещения ночь.

Сен-Жермен, правда, мог работать и в темноте, но был рад поводу переменить обстановку. Спускаясь вниз по каменным выщербленным ступеням, он бездумно прислушивался к вечернему пению лам, перекрывавшему как завывание зимнего ветра, так и стук его собственных каблуков.

— Простите меня, господин, — сказал старый монах, вывернувшийся из черноты коридора.

— Просить прощения следует мне, — бросил механически Сен-Жермен, намереваясь обойти старика, но тот преградил ему путь.

— Вам надо бы проследовать в одно место, — поклонился монах, искательно улыбаясь.

Идти Сен-Жермену никуда не хотелось, тем более — к своенравному малолетке, однако отмахнуться от старца он тоже не мог: тот явно топтался тут не по собственной воле.

— Ладно, почтенный. Куда мы пойдем?

— В молельню бодхисатвы Сгроль-ма Дкар-мо.

Сен-Жермен облегченно вздохнул. Покои сверхпроницательного ребенка находились в другой части храма. А бодхисатва Сгроль-ма Дкар-мо играла в местном пантеоне божеств роль искупительницы, из сострадания имевшей обыкновение брать на себя ответственность за дурные проступки людей.

— Что мне там делать в столь поздний час? — справился он для порядка.

— Учитель сказал, что размышления в этой молельне были бы вам полезны.

— Что ж, — кивнул Сен-Жермен. — Учителю видны наши нужды. Я готов следовать за тобой.

Он легко сыскал бы нужную комнатушку и сам, но понимал, что старик все равно потащится следом, а потому приготовился к долгому и неспешному блужданию по закоулкам ламасерии.

— Здесь, — сказал наконец старый лама, открывая узкую дверь.

Сен-Жермен поклонился.

— Пусть не знает зла твоя карма, — вежливо произнес он.

В молельне было абсолютно темно и удивительно тихо. Аромат постоянно курящихся здесь благовоний приятно щекотал ноздри и заставлял забыть о запахах мокрой шерсти и подгоревшего животного жира, господствовавших в коридорах монастыря.

Прошло какое-то время, прежде чем Сен-Жермен понял, что он не один. Что-то происходило на возвышении, где в дни молитв восседал старший лама. Послышались скрипы, вздох, потом металлически звякнул упавший на пол предмет. Сен-Жермен чуть сузил глаза и, освоившись с темнотой, увидел сидящего в позе лотоса мальчика, протягивающего к нему сложенные чашей ладони.

Он задохнулся от жаркой волны благодарности, взметнувшейся из глубин его существа. Порыв к жертвенности и непосредственно жертва — вещи сугубо разные. Первое можно отвергнуть, вторым пренебречь нельзя. Сен-Жермен очень медленно, но ничуть не таясь, двинулся к возвышению. Бывал ли кумир древнего и давно исчезнувшего народа столь же растроган, приближаясь к детишкам, доверчиво его ожидающим, он не знал да и не хотел этого знать. Теплые детские пальчики податливо дрогнули, и вместе с ними, казалось, содрогнулся весь мир.

Он принялся пить. Он втягивал в себя кровь, как животное воду, прислушиваясь к своим ощущениям. Но ничего не происходило. Чувство, пережитое им в детстве, не возвращалось: как видно, ему не дано было прорваться через напластования горестных переживаний, веками копившихся в душе вечного странника, исстрадавшейся от нескончаемой вереницы потерь. И все же мало-помалу скорлупа отчужденности, защищавшая его долгие годы, стала словно бы истончаться, ее размывали волны душевного просветления, все прибывавшие и понемногу заполнявшие оболочку, в которой он пребывал. Наконец оболочка распалась, и одинокий скиталец завис над пылающей бездной, но та почему-то уже не пугала его.

Он поднял голову и вновь опустил ее, покачиваясь на незримых волнах. Душа его отдыхала.

* * *

Обращение ламасерии Рдо-рье-браг к другим обителям ордена Желтых Одежд.

Изъявляя радость по поводу дня рождения нашего повелителя, совпадающего с празднествами весеннего равноденствия, сообщаем, что южные перевалы открыты, ибо трем путникам удалось без помех к нам пройти. Советуем всем, кто вознамерился посетить южные страны, не упустить благоприятное для того время, ибо позже благоухающие ныне долины зальет летний зной.

Мы же в ламасерии Рдо-рье-браг готовы снабдить всех паломников вьючными животными и проводниками. К тому же из Лхасы нам сообщили, что через месяц от нашего монастыря в земли Хинду отбудет десяток весьма уважаемых лам. Желающих присоединиться к этому каравану просим не мешкать и к указанному сроку прибыть в нашу обитель.