Анатолий Аврутин - Журнал «День и ночь» 2009 № 5-6

• Название: Журнал «День и ночь» 2009 № 5-6
• Автор: Анатолий Аврутин
• Издательство: ООО «Редакция литературного журнала для семейного чтения „День и ночь“»
• Жанр: Публицистика
• Год: 2009

---

Старый герб

Выводил за поветь
Вороного коня.
Красовался медведь
На гербе у меня.
На щите, на резьбе
Белокрылых ворот.
И моей худобе
Удивлялся народ:
«Ох, погубит семью!
Ох, лядащий какой!
Что меча — сулею
Не поднимет рукой!»
На щите, на гербе
Отражался сполох.
И дудел на трубе
Мне вослед скоморох:
«Что ты выдумал, князь?
Возвращайся назад!
С шатуном породнясь,
Ты погубишь посад…»
Рассмеялся в глаза
В чистом поле степняк:
«Это что за гроза?
Что за старый сушняк?
Что за дерзкий хвастун?
Что за голь-нищета?»..
Разъярился шатун
И сошёл со щита!
А в обиде медведь
Необуздан и лют…
Да не будут вдоветь
Ни княгиня, ни люд!

ДиН гостиная Евгений Чепурных

Нет у людей ни гвоздей, ни муки.
Кто там играет на флейте?
Кто нас спасает от смертной тоски?
Вы ему больше налейте.

Вся чистота его солнечных глаз
Порождена соучастьем.
Пусть он, сердечный, напьётся хоть раз
До абсолютного счастья.

Как ему трудно во тьме и на дне
Нам отдавать эти звуки.
А ведь и сам на последнем ремне
Носит последние брюки.

Он понимает, что высшая есть
Воля над ним и над нами.
Бог ему даст и попить, и поесть,
И разживиться штанами.

Бог ему высветит к небу пути,
И, сокрушаясь при этом,
Бог ему, мальчику, скажет: — Прости
Ты этих пьяных поэтов.

Вечно они нашумят и наврут,
Как несмышлёные чада.
Но и они не напрасно живут,
А потому, что так надо.

* * *

Не пустая угроза,
Просто очень грущу.
Кроме Деда Мороза,
Никого не пущу.

Я люблю его посох,
И волшебный мешок,
И искрящийся воздух,
Что слетает со щёк.

Хоть и хитрый он парень,
Да не вредный зато.
Как стеклянный боярин,
Он садится за стол.

Смутно в небе самарском
Проплывают в пурге
Ананасы в шампанском,
Шоколадки в фольге.

Дед, не будь сатаною,
На душе холодит.
Вся Россия со мною
На мешок твой глядит.

Не печаль её, парень,
Виду не подавай.
Улыбнись ей, боярин,
Наливай, наливай.

* * *

Один лишь раз в судьбе непышной
Я небеса поцеловал.
Пусть с журавлём промашка вышла,
Зато журавлика поймал.
Он, свыкшись с долей неизбежной,
Живёт в кармане много лет.
Он маленький
и очень нежный,
Ни у кого такого нет.

Он подрасти уже не смеет.
Угрюмым небом позабыт,
Курлыкать вовсе не умеет,
Зато немного говорит…

Пуглив, как чиж, всегда взволнован,
Он — Маугли наоборот.
Он сам не знает, для чего он
На свете, собственно, живёт.

Безгрешна в мире многогрешном,
Кому душа его нужна?..
Я б объяснил ему, конечно,
Да сам не знаю ни хрена.

* * *

Кавказский пир-96

Эта водка, что «Русской» зовут,
Видно, самая горькая в мире.
Прокати нас на танке, Махмуд,
У тебя в гараже их четыре.

Мясо белой овцы на столе
Аппетитною горкою тает.
Всё равно в полупьяном Кремле
Нас никто за людей не считает.

Правда по небу пишет крылом,
Белый день письменами усеян.
Только — чур, не стрелять за столом,
А не то и пожрать не успеем!

Много ты пострелял на веку,
Но и мы повидали немало.
Ты скажи своему кунаку,
Чтоб убрал свою руку с кинжала.

Мы летим на двуглавом орле.
Будто внове. Но это — не внове…
Прав писатель: «Россия во мгле».
А заря не бывает без крови.

* * *

В могиле неизвестного поэта,
В которую мы ляжем без имён,
Мерцают рядом свечка и комета,
Сроднившиеся в громе похорон.

Мы не прошли в анналы и в журналы.
Живя в тени, мы не отвергли тень.
Мы ляжем здесь  —
одни провинциалы
Из русских городов и деревень.

Смеясь, плутаем вдаль путей-дорожек
И крошим хлеб печали и страстей.
И, как ни странно,
этих малых крошек
Хватает на прокорм России всей…

* * *

Женщина над человеческой бойней
С красным крестом на груди,
Перекрестись, если это спокойней,
Смилуйся, не уходи.
Очередь справа — фонтанчики пыли.
Жизнь дешевеет в бою.
Выдумай так, чтоб меня не убили,
Спрячь меня в сумку свою.
  — Я за тебя помолюсь и поплачу,
Ангел мой с пулей в крыле.
Я тебя спрячу,
конечно же, спрячу
И в небесах, и в земле.

ДиН гостиная Леонид Сафронов

Виктору Астафьеву посвящается…

Тяга

Как над сёлами космос засвищет,
Так согнувшись от тяжких вериг,
Что-то во поле бродит и ищет
Синим светом обросший старик.

Раз набрёл на лихую ватагу  —
Не народ, а сплошной матерьял.
«Что ты ищешь?» «Небесную тягу
На земле, — говорит, — потерял».

Отвалили ему полковриги;
С голодухи и хлеб — колбаса:
«Ты бы сбросил, — гогочут, — вериги,
Легче станет попасть в небеса!»

Тут такая в них тягость попёрла,
Подхватить не успели кошли,
Всей оравой по самое горло
В ненасытную землю ушли.

И не могут сработать ни шагу
Из неё ни назад, ни вперёд,
Чуют носом небесную тягу,
Да земная за горло берёт.

Человек

В страхе землю озирая
У истоков древних рек,
Бродит изгнанный из рая
Самый первый человек.

Утучняя сладкой пищей
Плоть свою — земную персть,
Бродит он и способ ищет
Двери райские отверсть.

Но не думай, вор, о краже  —
За святой рекой Евфрат
Херувим стоит на страже
У закрытых райских врат.

Он вращает по округе
Огнедышащим мечом.
От меча бежит в испуге
Человек, бренча ключом.

И, споткнувшись, вязнет в дверце
Рыжих пойменных болот
И в тоске срывает сердце  —
С древа жизни райский плод.

* * *

Казаки

Мимо Дона тихого,
Мимо Дон-реки
Ехали угрюмые
С фронта казаки.

Грозный ветер с севера
С воем в спины дул,
На седле под буркою  —
Мёртвый есаул.

Кровь лампасом выцвела
На виске седом…
Краснозвёздным выстрелом
Выбит белый Дон.

* * *

По другому берегу
Мимо Дон-реки
Ехали суровые
С фронта казаки.

Бился под копытами
Мировой пожар…
На руках товарищей
Мёртвый комиссар.

Пуля кровью вышила
На груди кумач…
По-над Доном слышится
Материнский плач.

* * *

Мужики

Тары-бары-шаровары,
Продувные кушаки…
В городском-тверском пивбаре,
Как московские бояре,
Загуляли мужики.

Притаранили тарани
Целый ворох в сто пудов
И шумят, стирая грани,
Грани сёл и городов.

Спорят нервно, но степенно
О шелках да о бобах,
И кипит пивная пена
На прокуренных губах.

Для таких любая кружка,
Как не выкати — мала…
Вьётся пена, словно стружка,
Льётся пиво, как смола.

Раскраснелись, аки раки,
От заморского питья:
Кулаки крепки для драки,
Рожи гожи для битья.

А в сторонке горожане
Из столичных пиджаков
Смотрят, точно парижане,
На российских мужиков.

Мол, сцепитесь ради шутки,
Коли жизнь невесела,
На пятнадцатые сутки
Доберётесь до села…

…Тары-бары-шаровары,
Продувные кушаки…
В городском-тверском пивбаре,
Как московские бояре,
Пили пиво мужики.

* * *

Апокалипсис