И. Хо - 666. Рождение зверя

• Название: 666. Рождение зверя
• Автор: И. Хо
• Жанр: Социально-психологическая фантастика
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-072446-8, 978-5-271-33549-5

В этом романе, как в головоломке, причудливым и непостижимым образом переплелись почти все известные литературе жанры. Политический триллер, социальный гротеск, фантастический боевик, философская притча, эротическое наваждение и религиозное откровение смешались в опьяняющем коктейле, который сводит с ума и от которого невозможно оторваться. Однако, выпив эту чашу до дна, приходишь к выводу, что «666» – книга о смысле человеческого существования. То есть, в конечном счете, о любви.

---

А. пристально посмотрел в глаза собеседнику.

– Кстати, хотел спросить: вы-то раньше ничего не слышали про это место?

– Я? Да с чего бы вдруг? – испуганно отвел взгляд Б. – Мне вообще кажется, что все это ерунда. Миф какой-то. Считаю, что надо придерживаться официальной версии событий.

А. выдержал небольшую паузу, затем направил указательный палец на Б. и громко произнес с характерным грузинским акцентом:

– Это очэнь правильная, а главное – отвэтственная гражданская пазыция, товарищ Жюков. Ви лучше их придэрживайте, а то еще оторвут ненароком!

А. и Б. громко расхохотались, чем привлекли пристальное внимание сидевших за соседним столиком дам, которые, не прекращая своего милого щебета, все это время их оценивающе рассматривали. Перекинувшись взглядами, господа решили внести свежую мужскую струю в их девичий коллектив. Б. привстал, чтобы под каким-нибудь пустячным предлогом завязать светскую беседу, но тут уши у всех, кто был на веранде, заложило от страшного треска, сопровождаемого раскатами грома, – точно где-то высоко над землей кто-то пробил скорлупу небесной тверди и сжал ее невидимой гигантской рукой. А. и Б. подскочили к краю накрывавшего веранду тента и уставились в небо. Оно было совершенно безоблачным. А. задумчиво почесал затылок:

– Что называется, гром среди ясного неба.

– А может, это сверхзвуковой военный самолет, новейшая разработка? – предположил Б.

– Вряд ли. Какая бы там ни была разработка, за такие полеты над охраняемой зоной могут на другую зону отправить.

Вдруг они увидели, что прямо посреди неба появилась темная прогалина. Она быстро увеличивалась, превращаясь в огромную набухающую тучу. Вскоре туча закрыла собой весь небосвод.

– Синоптики с прогнозом, как всегда, попали пальцем в жопу, – иронически отметил А. и передразнил погодную теледиву Татьяну Антонову: – «По данным Московского гидрометеобюро, в ближайшую неделю в столице сохранится солнечная безветренная погода, осадков не ожидается».

– Может, уйдем отсюда, – поежился Б. – Предчувствие какое-то нехорошее.

– Да бог с вами, дружище! У природы нет плохой погоды.

– А как же эти пожары? Говорят, опять торфяники занялись.

– На этот случай у нас теперь имеются трубопроводные войска. Прошлогодний кошмар больше не повторится…

Его прервал грохот, напоминающий дробь высыпаемого на жестяной лист мешка гороха, усиленный тысячекратно. Все вокруг сделалось белым: на Плющиху обрушилась лавина градин, каждая была размером с кулак. Тент над верандой мгновенно превратился в решето. А. и Б. вместе со всеми бросились к входу в зал ресторана и успели забежать внутрь. Неожиданно одна из девушек, бежавшая последней, остановилась, будто сраженная пулей снайпера. Ее лицо выражало неземное страдание. С криком: «У меня там „Биркин“! И телефон!» – она побежала обратно к столику.

– Аня! Стой!!! Назад! Ну его на хрен! – заорали ее подруги.

Но было поздно. Аня успела добежать до столика, схватить свою сумочку Pink Birkin, развернуться и пройти два шага обратно. Потом она упала, подкошенная. Две другие нимфы нечеловечески заголосили. Видя эту сцену, господин А. обратился к стоящему рядом официанту:

– Молодой человек, сделайте же что-нибудь, помогите ей!

– Я не в спасательной службе работаю и под артобстрел не полезу, – невозмутимо ответил официант и на всякий случай сложил руки на груди.

– Твою мать! – выругался господин Б. – Мы потом еще разберемся, где ты работаешь.

С этими словами он снял с петель дверь и поднял ее над собой. Прикрываясь этим импровизированным навесом, А. и Б. добежали до Ани. А. схватил ее за руки и поволок в ресторан, оставляя на земле и градинах кровавый след. Девушка находилась в сознании, но в шоке, ее рука крепко сжимала злополучную сумку. Вместо лица было сплошное месиво, словно она только что отстояла несколько раундов без перчаток против Николая Валуева. Посетители и подруги бережно подхватили ее и положили на ближайший стол лицом вверх. И тут девушка, которая придерживала ее голову, дрожащим голосом прошептала:

– Маша, у нее голова мягкая…

– Это называется перелом черепа, деточка, – сказал седоватый господин в очках с золотой оправой. – Я врач, дайте посмотрю. И срочно вызывайте реанимацию.

Все схватили мобильные телефоны и начали звонить. Связь ни у кого не работала.

– Наверное, разрушило передающие станции, – предположил Б.

– Мы положим ее ко мне в машину и отвезем в клинику Бурденко! – закричал А. – У меня машина возле входа стоит!

– Никуда мы никого не повезем, – раздался хриплый голос. – Нету больше машины.

Около входа стоял суровый мужчина в сером дешевом пиджаке и вылинявшем галстуке. Это был водитель господина А.

А. подбежал к двери и убедился, что его служебная «ауди» действительно представляет собой весьма печальное зрелище. Чем-то это напоминало авто президента Ингушетии Юры (Юнус-Бека) Евкурова после того, как в Назрани его попытался подорвать террорист-смертник. Только взрыв на этот раз был не сбоку, а сверху.

– Да и смысла никакого нет, – отозвался врач, который держал руку у Ани на шее, щупая пульс. – Разве только в морг. Она умерла.

Грохот бьющихся о крышу ресторана градин смешался с истерическим воем Аниных подружек. А. подошел к столу, поднял валяющуюся Pink Birkin и положил ее на грудь покойной.

– Какая глупая, дурацкая смерть, – тихо сказал он.

– Может, для нее это было самым важным в жизни, – возразил Б. – Ее и похоронить надо с этой сумкой, как настоящего воина с его оружием.

Внезапно господин А. стал усиленно шмыгать носом:

– Вы ничего не чувствуете? Что-то запах какой-то… Как будто…

– Да, да, я тоже чувствую, – ответил Б., втягивая ноздрями воздух.

– Наверное, градом пробило газовую трубу, – все так же невозмутимо прокомментировал официант. Тот самый, который не хотел быть спасателем.

В зале воцарилась гробовая тишина. Так как этот обмен мнениями услышали все присутствующие, всех в один миг охватило одно и то же желание: немедленно очутиться как можно дальше от этого места. За долю секунды каждый успел взвесить свои шансы первым добежать до двери и вероятность быть убитым градом снаружи по сравнению с вероятностью сгореть заживо внутри. Но им не суждено было в панике передавить друг друга, потому что долю секунды спустя взору посетителей ресторана предстала новая, совершенно завораживающая картина. В открытый проем двери медленно, словно крадучись, влетело нечто вроде шаровой молнии. Она вела себя как исследовательский зонд инопланетного космического корабля: тихо потрескивая и перебирая щупальцами, мерцающий шар оранжевого цвета завис в полуметре от входа и начал снисходительно рассматривать полтора десятка замерших в неестественных позах людей, их перекошенные лица, выражающие страх и ужас.

– Это пиздец, – мрачно произнес господин А. – кажется, единственный, кто сохранял самообладание в этой ситуации.

В следующий миг оглушительный взрыв обратил в прах одно из самых пафосных заведений Москвы вместе со всем его гламурным содержимым.

Часть I

Ева

– Ваш чай, Кирилл Ханович. – Секретарша поставила на стол чашку и блюдечко с завернутыми в фольгу маленькими шоколадками. – Что-нибудь еще желаете?

– Нет, спасибо, Ева, – пробормотал Потемкин, не отрываясь от монитора. – И пригласите ко мне через полчасика этих, как их, Бурунина с Коготковым.

Ева медленно удалилась, цокая шпильками. Этот звук заставил Кирилла перевести взгляд на ее манящие формы. «Вот уж верно говорят – ноги от ушей», – подумал он, скидывая с подчиненной миниюбку и блузку, расстегивая бюстгальтер. Виртуально, разумеется. С младых ногтей Потемкин усвоил золотое правило: «Не сри, где спишь, и не ебись, где работаешь». Эта девочка приехала покорять первопрестольную из Сочи. Сочинские барышни, формально провинциалки, никогда не проходили по разряду урюпинских ложкомоек. Они все же представляли южную столицу государства Российского, где карусель жизни вращалась на тех же оборотах, особенно в летний сезон. Да и статус столицы предстоящей зимней Олимпиады накладывал на обладателей сочинской прописки дополнительный лоск. Впрочем, огни русской Ривьеры светили отраженным светом, и никакие климатические преимущества жизни в субтропиках, равно как и никакие ужасы бытия стоящего в смоге и смраде Третьего Рима, не могли остановить мотыльков, вознамерившихся стать частью светила.

Потемкин прекрасно понимал, что Ева отдалась бы с пол-оборота, – уж больно очевидно сохла по нему эта красавица. Своего начальника она просто боготворила – в ее глазах он был настоящий принц: относительно молодой (все мужчины до сорока относились к этой категории), красивый, образованный и ухоженный столичный фрукт, всегда обращающийся к ней на «вы», то есть к тому же неплохо воспитанный. Что немаловажно, дающий ей средства к существованию – при не очень-то пыльной работе вполне достаточные, чтобы снимать квартиру в Бибиреве, скромно жить и учиться на вечернем в каком-то гуманитарном институте. Вот по этим-то причинам Потемкин даже не помышлял о том, чтобы переводить деловые отношения в интимную плоскость. Точнее, конечно, помышлял, но тут же отгонял эту мысль, как назойливую муху. Ведь стоит только раз сорвать этот цветок и потрахаться, как девочка сразу начнет строить на него планы, что в его планы никоим образом не входило. Ибо цветок тотчас превратится в кактус, который захочется поскорее выкинуть на помойку. А как работник она его устраивала совершенно. То есть можно испортить жизнь и ей, и себе. Поэтому Кирилл поставил между Евой и собой стену принципа, чем в глубине души очень гордился, так как это повышало его самооценку. Возможность обладать порой доставляет большее удовольствие, чем само обладание. И Потемкин чувствовал себя Марком Аврелием, укрощающим низменные помыслы во имя абстрактного общественного блага.