Василий Пропалов - Судьба лейтенанта Погодина

• Название: Судьба лейтенанта Погодина
• Автор: Василий Пропалов
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Детектив
• Год: 1975

Имя Василия Пропалова известно читателям по книгам о работниках милиции «Ход конем» и «Служба такая».

В документальной повести «Судьба лейтенанта Погодина» вновь рассказывается о тех, кто и сегодня ведет наступательную войну, на фронтах которой нет перемирий.

Автор показывает, сколько умения, настойчивости и душевных сил вкладывают сотрудники уголовного розыска в нелегкую, но благородную и ответственную работу.

---

— Да.

— А вы в командировке что сделали?

— Как? — Погодин не понял вопроса.

— Вы все говорите: «Мы с Колокольчиковым, мы с Колокольчиковым». А лично вы какую работу проделали?

— По-моему, ни один сотрудник областного уголовного розыска не должен работать в командировках по конкретным делам в одиночку, без тесной связи с местными работниками.

— Вы учите меня?

— Нет. Но если вас интересует не все, что сделано, а лишь моя работа, то я изложу ее в письменном рапорте.

— Изложите. И запомните: мне нужны проценты раскрываемости преступлений. Они же появляются тогда, когда преступникам доказана вина.

— Мы докажем. Задержим группу Крестова и докажем.

— Когда?

— Точно сказать не могу, но скоро. Ведь должны же они появиться в нашем городе или в училище, и нам об этом сообщат. Кроме того, заготовлена областная ориентировка о их розыске. Может, посмотрите?

— Вечером.

— Я свободен?

Огородников поглядел на Погодина, подумал, буркнул:

— Да.

Погодин ушел в свой кабинет, распахнул окно, закурил. День разгулялся, посветлел. Плотное стадо рыхлых облаков, подгоняемое ветром, утянулось на север. Небо расчистилось, засветилось нежной синевой. На макушках тонких тополей, в мелкой листве-кудряшках, проказничал легкий ветерок, готовый в любую минуту упорхнуть в высь, туда, где ранней весной и поздней осенью усталый, но надежный вожак журавлиной стаи уверенно ведет свой клин к намеченной цели. Таким вожаком Погодин желал видеть своего начальника, потому что для человека, даже устойчиво стоящего на ногах, всегда имеет значение — кто рядом, а для коллектива — кто стоит у руля, кому этот руль доверен.

ЧАСЫ ОСТАНОВИЛИСЬ НОЧЬЮ

Ранним утром резкое дребезжание старой оконной рамы сорвало Погодина с койки. Откинув белую занавеску, он увидел у окна проводника служебно-розыскной собаки старшину Кучерова. В открытую форточку влетело страшное слово:

— Убийство!

— Где?

— В Косых Бродах.

Через три минуты Погодин выскочил на улицу, торопливо натягивая пиджак на широкие плечи. Дверца крытого железом кузова синей машины, подпоясанной красной лентой, была приоткрыта, и Погодин легко вскочил в машину. Сверху, из-под матового стеклянного кругляшка, струился мутноватый свет крохотной лампочки. У ног Кучерова возилась крупная овчарка.

— Эксперт-криминалист в кабине, — сообщил Кучеров. — Можно ехать.

Погодин нажал белую кнопку — сигнал водителю. Мотор взвыл, машина вздрогнула, покатилась по асфальту, набирая скорость, веером распуская сизый хвост.

— Кого убили? Мужчину, женщину? — поинтересовался Погодин, нервно разминая папиросу, не замечая, как мелкий табак сыплется на пол тонкой ниткой, к носкам черных, запыленных туфель с порванными, но аккуратно связанными шнурками.

— Мужика, — сонно ответил Кучеров, не расположенный к разговору.

— На улице? В доме?

— Труп в сенках. На шее резаная рана.

— Личность неизвестна?

— Какой-то Дымов.

— Дымов? — почти выкрикнул Погодин, подброшенный вверх на ухабе. — Это точно?

— Фамилия броская. Не забылась.

— Молодой, пожилой?

— Не знаю.

— Зовут? Как зовут? Не Санька?

— Не знаю. Все данные у эксперта, он записывал у дежурного по управлению.

Обнаружив, что половина табака высыпалась из папиросы, Погодин достал новую, раскурил, сделал две глубоких затяжки, резко, толчками, выдохнул дым, замолчал, уронив хмурый взгляд на овчарку, спокойно лежавшую у ног.

На Погодина нахлынули невеселые думы. Ему чудилось, что погиб именно Санька Дымов, тот честный и открытый парень, чье не по годам серьезное лицо запомнилось надолго. Погодин отгонял мысль об убийстве Саньки на почве мести, зная, что не только в кражах, но и в других, более тяжких преступлениях преступников уличают свидетели, и фактов мести за это в практике не бывает. Ведь преступники не столь уж тупоумны, чтобы не понимать всех последствий за покушение на тех, кто помог установить истину по уголовному делу. У Саньки, конечно, могла возникнуть ссора с пьяным отцом. Но неужели у родного отца, какой бы он ни был, поднимется рука с ножом? Жаль Саньку...

А машина неслась по свободной дороге. В кабине на пружинистом сиденье покачивался полусонный эксперт.

У въезда в Косые Броды она остановилась, из кабины неторопливо шагнул эксперт, легко и бесшумно открыл дверцу кузова, сухо спросил:

— Не знаешь, Николай Иванович, где переулок Осенний?

— Дом тринадцать? Дымовы?

— Садись в кабину, шоферу подскажешь.

— Кто пострадавший? Санька?

— Дымов Федот.

Погодин вздохнул, в теле почувствовалась слабость. Он молча нырнул в кабину. Часы показывали ровно шесть. Через десять минут, оставив машину за углом, оперативная группа направилась к дому, где толпились люди. Впереди шел старшина Кучеров, придерживая на коротком поводке овчарку. Увидев ее, толпа зашевелилась, разделилась надвое, образовав свободный коридор, ведущий через калитку во двор. Приехавших встретил начальник районной милиции, низкий, с заметным животом майор Арбузов, следователь прокуратуры Шорохов и сухая молчаливая женщина с уставшим, но миловидным лицом.

— Жена Дымова, — пояснил Арбузов. — Она ездила к сыну, возвратилась в начале четвертого, обнаружила распахнутую дверь и мертвого Федота... В дом, говорит, не заходила. Судя по всему, внутри дома никто не был, исключая убийцу.

Откуда-то из глубины двора появился Колокольчиков, одетый в черный, малоношеный костюм. Погодин отозвал его в сторону, тихо спросил:

— Дымова, значит, убили?

— Похоже. Рана на шее. Говорят, днем ходил по поселку пьяный.

— Кто же мог?

— На почве хулиганства, наверное.

— Пожалуй. У меня тоже нет других соображений. Убийство из-за ограбления, мести, ревности исключено, пожалуй.

— Я так же думаю.

— А группа Крестова не появлялась в училище?

— Нет.

— И не добыто никаких сведений о ее местонахождении, хотя бы предположительно?

— Нет, Николай Иванович. Пока координаты неизвестны. Как под воду спустились и не всплывают.

— Ладно, пойдем. Собачка отдохнула. Пора ей и нам приступать к действиям.

После короткого обмена мнениями было решено: с Бураном, если он возьмет след, уходят Кучеров и Колокольчиков. За ними будет двигаться машина. Следователь Шорохов, с участием эксперта-криминалиста, начальника милиции и понятых, проводит осмотр трупа и место происшествия. Погодин действует по своему усмотрению.

— Можно начинать, — обратился следователь Шорохов к Кучерову. — Только поаккуратнее, следы не деформируйте.

— Знаем, — обронил старшина, ласково поглаживая широкий лоб овчарки, которая, закрыв глаза, преданно жалась к левому бедру хозяина.

— Рядом! — Кучеров выбросил полусогнутую правую руку вверх.

Сидевший смирно, Буран вскочил, напрягся, готовый мгновенно реагировать на малейшее движение своего повелителя.

Люди с интересом наблюдали, как неторопливо и осторожно овчарка перешагнула порог сенок, вместе с Кучеровым скрылась в доме. Прошли считанные секунды, и Буран, захваченный азартом, перемахнув через крыльцо, вылетел во двор, описал круг, возвратился к крыльцу и метнулся к калитке. Толпа шарахнулась в сторону. Выскочив в переулок, Буран свернул вправо, но тут же возвратился и, сделав замысловатую петлю, натянул длинный поводок, повел влево, вдоль переулка, увлекая за собой Кучерова, повторявшего одно и то же: «Хорошо, Буран, хорошо».

Сзади бежали Погодин и Колокольчиков.

Миновав тихий переулок, Буран вывел на широкую улицу, резко свернул вправо, сунулся к забору, вытянув острую морду. Затем повел прямо, прижимаясь к заборам и палисадникам. Солнце уже оторвалось от зубчатых вершин высоких сосен, выкатилось на голубоватый простор, рассыпая еще не яркие лучи. Погодин и Колокольчиков расстегнули пиджаки — бежать было жарко. А Буран все увереннее и азартнее натягивал поводок. Вот он пролетел еще один двор, но тут же рванулся назад, медленно покрутился на месте и вдруг сильным ударом крепких лап распахнул старую калитку, проскочил в ограду. Кучеров, Погодин и Колокольчиков последовали за овчаркой.

...Совещание, проходившее в светлом кабинете Колокольчикова, открыл майор Арбузов в десять тридцать. К этому времени первоначальные следственные и розыскные действия были закончены, участники оперативной группы успели наскоро позавтракать и настроились обменяться мнениями.

— Возражений, думаю, не будет, если мы сперва послушаем уголовный розыск, — мягко сказал Арбузов, не вставая со стула. — Прошу, Николай Иванович.

Погодин встал.

— Давайте говорить сидя, — предложил Арбузов. — Все мы устали. Работники угрозыска особенно. Буран устроил им экзамен по бегу.

Погодин опустился на стул, потер пальцами лоб, не зная, куда девать руки. Заговорил он просто, ровно, раздумчиво.

— Буран привел в дом Корягина. Ему сорок восемь, инвалид третьей группы. Временами работает по найму. Вчера был на свадьбе у племянника. Один. Жена гриппует, с ним не ходила. Корягин, как он утверждает, не помнит, в котором часу ушел со свадьбы, во сколько прибыл домой. Но мы время установили точно. Из гостей он ушел в двадцать три часа двадцать пять минут. Ушел один. Очень пьяный. Перед уходом жених поставил ему в карман пол-литра «Вермута». Дома Корягин появился в начале первого. Без вина. — Погодин помолчал, решая, в каком плане продолжить. — Дымова знает хорошо, не раз бывал у него в доме. Иногда вместе халтурили, после чего всегда пьянствовали. Узнав, что овчарка привела от Дымова, Корягин не удивился. Мог, говорит, по пьянке зайти к нему и ночью. Спросил, не обокрали ли Дымова. Мы выложили ему правду. Вначале оторопел, потом удивился. На подошвах Корягина мы обнаружили бурые пятна, похожие на кровь. Сапоги, конечно, изъяли. Утверждает, что он не мог убить Дымова. Говорит, причины нет такой. Вот, пожалуй, коротко все.