Анна Комнина - Алексиада

• Название: Алексиада
• Автор: Анна Комнина
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 1965

Книга представляет описание истории царствования византийского императора Алексея I Комнина, написанное после его смерти дочерью. Хорошо знакомая с событиями того времени, Анна Комнина сообщает ценнейшие, подчас уникальные сведения о Первом крестовом походе, о войнах Византии с норманнами, печенегами, сельджуками, о многочисленных внутренних смутах и еретических движениях.

Книга по праву считается ценнейшим историческим памятником.

---

Таковы были планы моего отца, которые, однако, не укрылись от Боэмунда. А случилось следующее. То, что император замыслил вечером, утром стало известно кельту. В соответствии с полученными сведениями он искусно изменил свои планы и принял бой, вместо того чтобы самому начать наступление, как это он обычно делал. Предупредив намерение самодержца, он вел бой главным образом на флангах, приказав стоящей по фронту фаланге до поры до времени оставаться на месте. Когда началась рукопашная схватка, ромейские воины обратили тыл и, устрашенные предыдущим поражением, не смели даже оглянуться на латинян. Ромейский строй смешался, несмотря на то что император оставался непоколебимым и всеми силами сопротивлялся врагам, многим из них нанося раны и то и дело получая их сам.

Однако, когда Алексей увидел, что все войско уже бежало и лишь немногие остаются с ним, он решил не подвергать себя опасности, продолжая бессмысленное сопротивление. Ведь глупо идти на явный риск, если после тяжких трудов не имеешь сил противостоять врагам. Хотя правый и левый фланги ромейской фаланги обратились в бегство, император продолжал стойко держаться, храбро сражался с фалангой Боэмунда и принял на себя всю тяжесть боя. Но, видя, что опасность неотвратима, он решил спасаться сам, дабы потом вновь выступить против победителя, стать для него еще более грозным противником и не дать Боэмунду увенчать свою победу. Вот каким он был: терпя поражение и побеждая, спасаясь бегством и преследуя врага, он никогда не терял присутствия духа и не попадал в сети безнадежного отчаяния — ведь Алексей питал великую веру в бога, чье имя постоянно было у него на устах, хотя он решительно воздерживался им клясться[512]. И вот, оставив надежду на победу, он, как говорилось выше, и сам повернул назад, преследуемый Боэмундом и его отборными графами.

Но вот Алексей сказал Гулу (своему старому слуге) и другим спутникам: «Сколько еще бежать?», повернул коня и, выхватив меч из ножен, ударил в лицо первого встретивше-{164}гося преследователя. Видя это, кельты решили, что он уже отчаялся спастись, и, на собственном опыте зная, как трудно одолеть человека, находящегося в таком состоянии, отступили и прекратили преследование. Итак, Алексей избавился от преследователей и избежал опасности. Даже во время бегства император не пал духом; напротив, одних беглецов он призывал вернуться, других высмеивал, хотя многие и делали вид, что не замечают этого. Избавившись таким образом от опасности[513], Алексей явился в царственный город, чтобы вновь собрать войско и выступить против Боэмунда[514].

5. После возвращения Роберта в Лонгивардию Боэмунд, следуя наставлениям отца, вступил в борьбу с самодержцем, постоянно завязывая сражения, Петра же Алифу вместе с Пунтесом[515] он отправил для завоевания различных земель. Петр Алифа немедленно овладел обоими Пологами[516], а упомянутый Пунтес — Скопле. Сам же Боэмунд, по приглашению охридчан, поспешно прибыл в Охрид. Он пробыл там некоторое время, но, так как Ариев[517] охранял крепость, ничего не добился и направился в Остров. Оттуда он также ушел ни с чем и, пройдя через Соск[518] и Сервию, направился в Верию. Он неоднократно нападал на различные области, но, нигде не добившись успеха, через Воден прибыл в Моглены, где восстановил давно разрушенную крепость. Там он оставил с немалыми силами некоего графа по прозвищу Сарацин[519], а сам отправился к Вардару в так называемые Белые Церкви[520].

Он пробыл там три месяца, а в это время был раскрыт заговор трех знатных графов — Пунтеса, Ренальда[521] и некоего Вильгельма[522], собиравшихся перейти на сторону императора. Пунтес, предвидя провал заговора, бежал и явился к самодержцу, двоих других задержали, и, согласно кельтскому закону, они должны были оправдаться в бою[523]. Вильгельм был побежден и повержен наземь, и Боэмунд ослепил его; второго же — Ренальда он отправил к своему отцу Роберту в Лонгивардию. Роберт выколол ему глаза. Затем Боэмунд оставил Белые Церкви и отправился в Касторию. Когда великий доместик узнал об этом, он прибыл в Моглены, схватил и убил Сарацина и до основания разрушил крепость. Тем временем Боэмунд вышел из Кастории и направился в Лариссе с намерением провести там зиму[524].

Самодержец же, прибыв, как было уже сказано, в столицу, тотчас приступил к делу (ведь он был очень деятелен и вовсе не склонен к праздности) и попросил у султана войско и военачальников, обладающих большим опытом. Султан послал ему семь тысяч воинов[525] во главе с многоопытными воена-{165}чальниками, среди которых находился и сам Камир[526], превосходивший остальных возрастом и опытностью. Пока император занимался всеми этими приготовлениями, Боэмунд выделил часть своего войска (это были все кельты-катафракты) и, отправив их в набег, овладел Пелагонией[527], Трикалами и Касторией. Боэмунд со всем своим войском прибыл в Трикалы и выслал отряд храбрых воинов, который с ходу овладел Цивиском[528]. Затем в день великомученика Георгия[529] он со всеми своими силами подошел к Лариссе, окружил стены и осадил город[530]. Защитник этого города, сын слуги отца самодержца Лев Кефала[531], в течение целых шести месяцев мужественно сопротивлялся осадным машинам Боэмунда. Тогда же он письменно сообщил самодержцу о нападении варвара. Однако император не сразу, хотя и страстно желал этого, выступил против Боэмунда. Он отложил выступление, ибо собирал отовсюду наемное войско. Наконец, хорошо вооружив всех своих воинов, он вышел из Константинополя.

Приблизившись к Лариссе, император перешел через гору Кельи, а затем, оставив справа от себя большую государственную дорогу[532] и гору, которую местные жители называют Киссав, спустился к Эзеве (это валашское[533] местечко вблизи Андронии). Оттуда он прибыл в другое село, обычно называемое Плавицей, которое расположено вблизи реки...[534]. Там он разбил свой лагерь и выкопал большой ров. Оттуда император направился к садам Дельфина[535], а потом в Трикалы[536]. В это время к нему явился посол, доставивший письмо от упомянутого Льва Кефалы. Кефала весьма дерзко писал императору: «Ты знаешь, что я, приложив все свое усердие, доныне сохранил в своих руках крепость. У нас уже нет пищи, дозволенной христианам, и мы едим запретное. Но и запретной пищи больше не осталось. И вот, если ты поторопишься помочь нам и обратишь в бегство осаждающих, слава богу! Если же нет, я выполнил свой долг, и мы подчинимся необходимости (а что можно сделать вопреки природе и ее власти?), сдадим крепость врагам, которые теснят и буквально душат нас. Если же произойдет это несчастье (пусть меня проклянут, но я дерзко выскажу это перед лицом твоей царственности), если ты не поспешишь как можно быстрее избавить от опасности нас, изнемогающих под бременем войны и голода, если ты, наш император, будучи в состоянии помочь, не окажешь помощи, то не уйти тебе от обвинения в предательстве».

Самодержец же решил осилить врага иным способом. Его одолевали мысли и заботы. Моля бога послать ему помощь, Алексей провел целый день, раздумывая, каким образом он {166} должен устроить засады. Он призвал к себе одного старика — жителя Лариссы и стал расспрашивать его о расположении местности. Напрягая взор и указывая пальцем, он подробно выспрашивал, где местность прорезывают овраги и нет ли там к тому же густых зарослей. Об этом расспрашивал он старика из Лариссы, намереваясь устроить засаду и хитростью одолеть латинян. Он отказался от мысли вступить в открытый бой, ибо во многих битвах потерпел поражение и на опыте знал, что такое сражаться с франками.

После захода солнца, утомленный тяжкими дневными трудами, император заснул и ему приснился сон. Алексею привиделось, что он стоит в святом храме великомученика Димитрия[537] и слышит голос: «Не печалься, не стенай, завтра ты победишь». Казалось, что голос доносится до него от одной из висящих в храме икон, на которой был изображен великомученик Димитрий. Он пробудился, радуясь услышанному во сне гласу, сотворил молитву мученику и обещал в случае победы над врагом сразу же отправиться в Фессалонику и за много стадий до города, оставив коня, пешком медленно пойти на поклонение святому.

Призвав к себе стратигов, начальников и всех своих родственников, Алексей открыл совет и стал спрашивать мнение каждого. Затем он изложил им свой план, заключавшийся в том, чтобы передать все отряды родственникам. Главнокомандующими же он назначил Никифора Мелиссина[538] и Василия Куртикия, которого называли также Иоаннаки[539] (это знатный муж, родом из Адрианополя, знаменитый своим мужеством и военным искусством). Алексей передал им не только отряды, но и все императорские знамена[540]. Он приказал построить войска таким строем, какой применял в предыдущих битвах, и велел сначала обстрелять передовые ряды латинян, а затем всему войску с боевым криком броситься на врага. Уже сойдясь щитом к щиту с врагом и вступив в рукопашный бой, они должны были обратить тыл и сделать вид, что стремительно отступают к Ликостомию[541]. В то время как император отдавал эти приказания, неожиданно по всему войску раздалось ржание коней. Изумление охватило всех присутствующих, но император и вообще люди проницательные расценили это как доброе предзнаменование.