Анна Комнина - Алексиада

• Название: Алексиада
• Автор: Анна Комнина
• Издательство: Наука
• Жанр: История
• Год: 1965

Книга представляет описание истории царствования византийского императора Алексея I Комнина, написанное после его смерти дочерью. Хорошо знакомая с событиями того времени, Анна Комнина сообщает ценнейшие, подчас уникальные сведения о Первом крестовом походе, о войнах Византии с норманнами, печенегами, сельджуками, о многочисленных внутренних смутах и еретических движениях.

Книга по праву считается ценнейшим историческим памятником.

---

Однако даже в этих тяжелых обстоятельствах у Роберта не возникло никаких малодушных или недостойных его отваги мыслей. Напротив, он еще сильнее возгорелся жаждой битв, и его охватили еще большие заботы и волнения. Ведь этот муж был полным хозяином своих намерений и планов и ни {181} в коем случае добровольно не отступал от раз принятого решения; коротко говоря, это был человек бесстрашный, считавший, что не существует ничего такого, чего он не мог бы сразу же добиться. И вот он собрал все силы своего духа, отрешился от малодушия и разослал во все стороны послов, объявляя о новой переправе в Иллирик для борьбы с императором. И тотчас же отовсюду стеклось к нему множество конных и пеших воинов, прекрасно вооруженных и готовых к бою. Гомер сказал бы об этом множестве воинов: «словно пчелиные рои густые»[621]. Много воинов собралось из соседних, но не меньше и из иноземных городов. Роберт хорошо снарядился, для того чтобы отомстить за поражение сына.

Он собрал большое войско и призвал к себе своих сыновей: Рожера и Гвидо[622] (этого последнего император Алексей хотел побудить изменить отцу и с этой целью тайно через послов предложил устроить его брак, обещал оказать высокую честь и щедро одарить деньгами. Гвидо согласился, но пока держал свое решение в тайне[623]). Этим своим сыновьям Роберт передал всю конницу и отправил с приказом быстро овладеть Авлоном. Они переправились и стремительным набегом захватили город. Для охраны его они оставили небольшой отряд, а сами с остальным войском подошли к Бутринто и с ходу овладели им.

Между тем Роберт со всем флотом[624] двинулся вдоль другого берега, напротив Бутринто и прибыл в Бриндизи, намереваясь переправиться в Иллирик. Узнав, однако, что пролив менее широк у Гидрунта, он переправился в Авлон оттуда[625]. Затем со всем своим флотом он прошел вдоль берега от Авлона до Бутринто и соединился с сыновьями. Но так как захваченный ранее Корфу[626] вновь отложился от Роберта, последний оставил сыновей в Бутринто, а сам со своим флотом отплыл на Корфу. Это о Роберте.

Самодержец узнал об этом, но не пал духом, а стал готовиться вновь вступить в войну с Робертом и письмами побуждал венецианцев снарядить большой флот, обещав им щедро возместить расходы[627]. Сам же он снарядил диеры, триеры и разного рода пиратские корабли, погрузил на них опытных в морском бою гоплитов и выслал их против Роберта. Когда Роберт узнал, что вражеские флоты прибыли, он, как всегда, предупреждая противника, снялся с якоря и со всеми кораблями вошел в Кассопскую гавань[628]. Венецианцы в это время вошли в Пасарскую гавань[629] и оставались там некоторое время; узнав же о прибытии Роберта, они тоже быстро вошли в Кассопскую гавань. Завязался жестокий бой, и Роберт был {182} побежден в рукопашной схватке. Но не таков был этот воинственный и жаждущий битв человек, чтобы отступить; напротив, и после этого поражения он опять стал готовиться к новому, более серьезному сражению. Командующие обоими флотами узнали об этом и, ободренные предыдущей победой, через три дня напали на Роберта, одержали блестящую победу и вернулись назад в Пасарскую гавань. Затем они, как это обычно происходит в подобной ситуации, или возгордились одержанными победами, или перестали опасаться поверженного врага, во всяком случае стали вести себя беспечно, будто уже все было кончено, и с пренебрежением отнеслись к Роберту. Отобрав быстроходные корабли, они отправили их в Венецию с сообщением о событиях и с известием о полной победе над Робертом.

Последний, узнав об этом от некоего перебежавшего к нему в это время венецианца по имени Петр Контарини[630], погрузился в еще большее уныние и отчаяние. Однако, подбодрив себя мужественными мыслями, он вновь выступил против венецианцев. Венецианцы были ошеломлены его неожиданным появлением. Около гавани Корфу они быстро связали между собой канатами свои самые большие суда и, образовав так называемую «морскую гавань», ввели внутрь ее маленькие суда. В полном вооружении ожидали они приближения Роберта. Но тот, как только подошел, сразу же завязал с ними битву. Возник жаркий бой, сильнее предыдущего, ибо воины сражались с еще большим рвением, чем раньше. В жестоком сражении ни одна из сторон не показывала другой спину, напротив, противники бились лицом к лицу. Так как венецианцы успели израсходовать свои припасы, то корабли, не имея другого груза, кроме гоплитов, плавали на самой поверхности воды, которая не достигала даже второй полосы. И вот, когда все воины сгрудились у бортов, обращенных к противнику, корабли утонули. Погибших было около тринадцати тысяч. Оставшиеся же корабли вместе с экипажами были захвачены в плен[631].

После этой блестящей победы Роберта обуяла жестокость, и он очень сурово обошелся с многими пленными: одним выжег глаза, другим отрезал носы, третьим отрубил руки или ноги, а иногда и руки и ноги. Что же касается остальных, то он через послов сообщил их соплеменникам, чтобы те, кто пожелает выкупить из плена своих близких, явились к нему без страха. Вместе с тем он предлагал им заключить мир. Но они ответили ему на это следующее: «Знай, герцог Роберт, что если бы мы даже видели, как смерть постигает наших жен и детей, то и тогда не отказались бы от договора с самодержцем {183} Алексеем, не перестали бы помогать ему и ревностно за него сражаться».

Вскоре венецианцы снарядили дромоны, триеры, а также другие небольшие быстроходные суда и с еще более крупными силами двинулись против Роберта. Они застали его неподалеку от Бутринто, вступили с ним в бой, одержали полную победу, многих воинов убили, а еще большее число утопили[632]. При этом венецианцы едва не захватили в плен родного сына Роберта — Гвидо и супругу Роберта — Гаиту. Одержав блестящую победу, они обо всем сообщили императору, который вознаградил их многочисленными дарами и титулами, венецианского дожа почтил саном севастократора с рóгой, а патриарха удостоил титула «ипертим»[633] с соответствующей рóгой. Кроме того, он приказал ежегодно выдавать из императорской сокровищницы всем венецианским церквам значительную сумму золотых денег. Он сделал также данниками церкви евангелиста апостола Марка[634] всех амальфитян — владельцев лавок в Константинополе, принес ей в дар все эргастерии, находящиеся между старым Еврейским причалом и так называемой Виглой[635], отдал расположенные на этом пространстве причалы и подарил немало другой недвижимости в царственном городе, в Диррахии и многих иных местах, где бы только венецианцы ни попросили. Более того, он дал им право беспошлинной торговли, где им заблагорассудится, разрешил не вносить в казну ни обола в виде таможенной[636] или какой-либо иной пошлины и вовсе не подчиняться ромейской власти[637].

6. Между тем Роберт (пусть мой рассказ вновь возвратится туда, откуда он отклонился, и развивается последовательно) не успокоился даже после этого поражения. Стремясь захватить город в Кефалинии, он послал туда своего сына[638] с кораблем, затем поставил на якорь у Вондицы корабли, на борту которых находилось его войско, а сам на однопалубной галее[639] отправился в Кефалинию[640]. Роберт не успел еще встретиться с остальным войском и с сыном, как у него, когда он находился у Афера (это мыс Кефалинии), начался тяжелый приступ лихорадки. Изнемогая от лихорадочного жара, он попросил холодной воды. Его спутники в поисках воды разошлись в разные стороны, и один местный житель сказал им: «Вы видите этот остров Итаку. На нем некогда был построен большой город Иерусалим, теперь уже разрушенный временем. В том городе есть источник с холодной питьевой водой». Когда Роберт услышал об этом, его охватил панический страх, ибо названия Афер и Иерусалим знаменовали его близкую смерть. Дело в том, что еще раньше кто-то пророчествовал ему (льстецы {184} обычно в таком духе дают прорицания великим людям), сказав следующее: «Ты покоришь все страны вплоть до самого Афера, а оттуда отправишься в Иерусалим, для того чтобы отдать долг судьбе»[641]. Я не могу точно сказать, постигла ли Роберта лихорадка или легочная болезнь. Умер же он через шесть дней[642]. Когда прибыла жена Роберта Гаита, она застала мужа в агонии, а его сына — уже оплакивающим отца.

О происшедшем несчастии сообщили тому сыну Роберта, которого он еще при жизни назначил своим преемником[643]. Хотя это известие причинило ему невыразимое горе, он нашел в себе мужество, собрал все силы своего духа, призвал всех к себе и, не переставая скорбеть о кончине отца, прежде всего сообщил собравшимся о несчастии, а затем заставил их принести присягу верности. Потом он вместе с ними переправился в Апулию[644]. Во время переправы, несмотря на летнее время, разразилась сильнейшая буря[645], одни корабли утонули, а другие были выброшены на берег и разбились. Корабль, на котором везли тело Роберта, был наполовину разбит, и гроб едва удалось благополучно доставить в Веносу[646]. Роберт был погребен в воздвигнутом в старые времена монастыре Святой троицы, где прежде были похоронены и его братья. Он скончался на двадцать пятом году своей герцогской власти, всего прожив на свете семьдесят лет.