Антон Чехов - Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах

• Название: Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах
• Автор: Антон Чехов
• Издательство: Наука
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1976

Полное собрание писем Антона Павловича Чехова в двенадцати томах - первое научное издание литературного наследия великого русского писателя. Оно ставит перед собой задачу дать с исчерпывающей полнотой все, созданное Чеховым. При этом основные тексты произведений сопровождаются публикацией ранних редакций и вариантов. Серия сочинений представлена в восемнадцати томах. Письма Чехова представляют собой одно из самых значительных эпистолярных собраний в литературном наследии русских классиков. Всего сохранилось около 4400 писем, написанных в течение 29 лет - с 1875 по 1904 год. Двенадцать томов серии - это своеобразное документальное повествование Чехова о своей жизни и о своем творчестве. Редакционная коллегия: Н. Ф. Бельчиков, Д. Д. Благой, Л. Д. Опульская и др. В элетронном варианте - даётся только текст писем, без комментариев.

---

{03271}

Очень рад за Ежова, что он печатается в "Новом времени". Кстати: посылает он Вам рассказы без моего ведома; я не читаю их ни в рукописях, ни в печати. Если б я жил в Петербурге, то напросился бы к вам в редакторы беллетристического отдела. Я бы чистил и шлифовал все одобренные Вами и Бурениным рассказы и протежировал бы тем, по-видимому, никуда не годным вещам, из которых путем сокращения наполовину и путем корректуры можно сделать сносные рассказы. А я наловчился корректировать и марать рукописи. Знаете что? Если Вас не пугает расстояние и скука, то пришлите мне заказною бандеролью всё то беллетристическое, что имеется у Вас под руками и Вами забраковано. Пришлите сами, никому не поручая, иначе ничего нс выйдет. Я читаю быстро. Помнится, зимою, ночью, сидя у Вас, я из плохою брошенного рассказа Кони сделал субботник, который на другой день многим понравился. Ваша статья насчет "Власти сердца" очень хороша, мне понравилась, только не следовало упоминать о "Татьяне Репиной" и о тех упреках, которые делал Вам кто-то в пространстве. Жена Цезаря не должна быть подозреваема; так и писатель таких размеров, как Вы, должен быть выше упреков. Да и неосторожно. Раз Вы упомянули вначале о "Т(атьяне) Репиной", Вы тем самым напрашиваетесь на сравнение с "Властью сердца", которую браните. Я написал Щеглову, что очень рад его горю. Так ему и нужно! Ведь пьеса, о которой он плачется, переделка из его романа "Гордиев узел". Значит, это не пьеса, а свинство. Роман хорош, зачем его портить? И что за бедность такая? Точно сюжетов нет. Из-за женщин, конечно, не следует стреляться; не должно, но можно. Любовь не шутка. Если из-за нее стреляются, то, значит, относятся к ней серьезно, а это важно. Я писал Вам не о том, что моя повесть хороша или плоха, а о том, что мнения, которые высказываются действующими лицами, нельзя делать status'ом произведения, ибо не в мнениях вся суть, а в их природе.

{03272}

Черт с ней, с повестью! Она может не стоить ни гроша, не в ней дело. 24 декабря я праздную 10-летний юбилей своей литературной деятельности. Нельзя ли получить камергера? Миша может написать историч (еский) роман для детей. Он хочет жениться. Видел я Верочку Мамышеву. Очень счастлива. Поклонитесь Анне Ивановне. Ваш А. Чехов. Скажите Гею, чтобы он поскорее выздоравливал и приезжайте в Москву.

706. А. С. СУВОРИНУ 28 октября 1889 г. Москва. 28 окт. Опять о делах. Кн. Сумбатов Южин убедительно просит Вас ответить ему на его письмо. Он ставит в свой бенефис "Макбета" и что-то писал Вам насчет постановки, прося указаний и проч. Островский опять был. Он просит Вас поступать с книгой его сестры так, как Вы найдете нужным и лучшим. Он и она на всё согласны, лишь бы имя Островской прогремело но всей Европе. Был у меня В. С. Мамышев, звенигородский Лекок. Он сильно похудел, постарел и как-то согнулся. У него болят и слегка парализованы ноги; по-видимому, что-то скверное творится в спинном мозгу. Вы пишете, что презреннее нашей либеральной оппозиции ничего выдумать нельзя... Ну, а те, которые не составляют оппозиции? Едва ли эти лучше. Мать всех российских зол - это грубое невежество, а оно присуще в одинаковой степени всем партиям и направлениям. А за то, что Вы хвалите немецкую культуру и подчеркиваете всеобщую грамотность, Вы будете в раю, а я Вас за это глубоко уважаю.

{03273}

"Лешего" я Вам не дам читать из страха, что Вы о нем будете говорить с Григоровичем. Месяц тому назад (или 20 дней - не помню) мне многих усилий стоило, чтобы не писать Вам о своей пьесе, теперь же я совершенно успокоился и со спокойным духом могу не писать о пей. Теперь развелось очень много ноющих, пострадавших за правду драматургов. Они мне так надоели и кажутся такими бабами, что мне даже жаль, что я впутался в их кашу и написал пьесу, которой мог бы совсем не писать. Вы как-то летом писали мне о всеобщей вежливости, которую Вы наблюдали в Тироле. Напишите о ней в газете. Мало Вы писали и о Франции. Шест, который Вы рекомендовали при плавании, вспоминаю я с содроганием. В Ялте меня им чуть не убили. Кланяюсь Вашим. Попросите Жителя не употреблять в фельетонах слово "аппетит". Ваш А. Чехов.

707. Л. С. ЛАЗАРЕВУ (ГРУЗИНСКОМУ) 1 ноября 1889 г. Москва. 1 ноябрь. Добрейший Александр Семенович! Водевиль Ваш получил и моментально прочел. Написан он прекрасно, но архитектура его несносна. Совсем не сценично. Судите сами. Первый монолог Даши совершенно не нужен, ибо он торчит наростом. Он был бы у места, если бы Вы пожелали сделать из Даши не просто выходную роль и если бы он, монолог, много обещающий для зрителя, имел бы какое-нибудь отношение к содержанию или эффектам пьесы. Нельзя ставить на сцене заряженное ружье, если никто не имеет в виду выстрелить из него. Нельзя обещать. Пусть Даша молчит совсем - этак лучше. Горшков говорит много, так много, что Кашалотов 1000 раз успел бы отозвать его в сторону и шепнуть: "Замолчи, старая скотина! Жена здесь!" Но он этого не делает... Откуда такая неосторожность? Черта характера? Если да, то надо бы пояснить... Засим жена,

{03274}

если глядеть на нее как на женскую роль, совсем скудна. Она говорит мало, так мало, что Дашу и ее может исполнять немая актриса. Горшков хорош, только в приеме его воспоминаний чувствуется некоторое однообразие... Нужно побольше увлечения и побольше разнообразия. Так, наприм(ер), об актрисах, за которыми ухаживал Кашалотов, он говорит таким же тоном, как о картах и кутузке, те же переходы, точно арифметическая прогрессия... А мог бы он так говорить: "А какие прежде актрисы были! Взять, к примеру, хоть Лопорелову! Талант, осанка, красота, огонь! Прихожу раз, дай бог память, к тебе в номер - ты тогда с ней жил,- а она роль учит..." И т. д. Тут уж другой прием. Расчетливый человек, давая в пьесе четырех лиц, поступил бы на Вашем месте так: он дал бы одну сильную мужскую роль и одну сильную женскую, а две остальные ввел бы аксессуарно. Сильная мужская у Вас готова - это Горшков. Женскую легко сделать из жены, а мужа и Дашу надо побоку. Я бы так сделал: входит муж и рекомендует жене старого друга, которого встретил в "Ливорно". "Напой его, матушка, кофейком, а я на минутку сбегаю в банк и сейчас вернусь"; остаются на сцене жена и Горшков; последний начинает вспоминать и выбалтывает всё, что нужно; вернувшийся муж застает разбитую посуду и старого друга, спрятавшегося от страха под стол; кончается том, что Горшков с умилением, с восторгом глядит на разъяренную супругу и говорит: "Из Вас, сударыня, вышла бы сильная трагическая актриса! Вот бы кому Медею играть!" Супруги бранятся, а он говорит страшный монолог из "Лира", якобы под бурю... или что-нибудь вроде... дальше уж не мое дело. Таково мое мнение. Буду ждать Вашего письма. Выбирайте любое: или я отдам пьесу в ее настоящем виде - она и так может пойти, ибо она лучше сотни водевилей, или же я вышлю ее Вам обратно для переделки. Спешить незачем, успеете еще с Вашей женой наслушаться аплодисментов. Серьезно у Зингера пропали Ваши деньги? Вы этим не шутите. Рад, что Вы собираетесь писать субботник. Я не доживу до этого, доживут мои внуки -и на том спасибо.

{03275}

Будьте здоровы. Если бы Вы не прислали мне марок, то от этого не пострадали бы ни я, ни литература. Что за рыцарство? Точно я Плюшкин или беден, как Диоген. Не пришлете ли уж кстати почтовой бумаги и конвертов? Читаю Ваши рассказы. Прогресс замечаю огромный. Только бросьте Кузю, имя Семен и обывательски-мещански-титулярный тон Ваших героев. Побольше кружев, опопанакса, сирени, побольше оркестровой музыки, звонких речей... Сиречь, пишите колоритней. Физиономия Ваша уже выработалась, с чем я Вас и поздравляю. Это хорошо, и я рад Вашим успехам. Будьте здоровы. Поклонитесь Вашей жене. Ваш А. Чехов. Когда приедете? Пишите. Город Балаганск есть в Сибири.

708. Л. С. СУВОРИНУ 1 ноября 1889 г. Москва. 1-го ноября. При сем посылаю Вам обратно 2 рассказа г-жи Орловой. Посылаю заказною бандеролью - этак дешевле. Из "Таперши" не мог выжать ничего; что-то вышло, но как бы авторша не обиделась. Из корабля я сделал гвоздь. Из "Наташи" же получилось нечто во вкусе Достоевского, что, как мне думается, можно напечатать, только Вы еще раз прочтите в корректуре. Г-жа Орлова не без наблюдательности, но уж больно груба и издергалась. Ругается, как извозчик, и на жизнь богачей-аристократов смотрит оком прачки. Очень рад служить и впредь. Поздравляю Вас с семейною радостью: а) Курепин женился и b) Ваш сотрудник Ан. Чехов начал родить субботник. Теперь я занят всякой чепухой, так что пришлю его не раньше будущей недели. Начало вышло ничего себе. У меня есть только один экз(емпляр) "Лешего", да и тот валяется у Ленского. Если хотите прочесть, то

{03276}

пошлите Андрея или Василия к своему соседу Лессингу, живущему на М. Итальянской, 37. У него имеется экземпляр, даже два. Сей Лессинг (сиречь Свободин), мудрствуя по обыкновению и роясь глубокомысленно в классиках, нашел пьесу для своего бенефиса: "Студент" Грибоедова. Прочтите моего "Лешего", коли угодно, но не говорите о нем никому ни единого слова, ибо каждое мое слово в Петербурге понимается как просьба, а каждое Ваше как протекция. Ну их к ироду! Выходит какая-то глупая игра в бирюльки: людям хочется сделать мне одолжение, и ждут они, чтоб я попросил, а мне хочется показать, что я ни в грош ставлю свои пьесы, и я упрямо, как скотина, пишу в своих письмах только о погоде, нe заикаясь о пьесе. То же и в Москве. Пьеса "Леший", должно быть, несносна но конструкции. Конца я еще не успел сделать; сделаю когда-нибудь на досуге. Но она лучше "Лучей и туч", которые я видел и которые Вы будете видеть в пятницу. Не будем торопиться. Миша кончил курс. Если б я был министром, то сделал бы его податным инспектором или акцизным. Его тянет к серенькой обывательской жизни, и хочется ему жениться во что бы то ни стало хотя бы на разбитой сковороде, да только бы поскорей. Ах, как много пьес приходится читать мне! Носят, носят, без конца носят, и кончится тем, что я начну стрелять в людей. Завтра вышлю материал для новой книжки. Или подождать? Хорошо, погожу... Если в типографии теперь много работы, то месяц или два подождать можно... Свободин гостил у меня летом. Он, уверяю Вас, очень добрый, не хитрый и нескучный человек. Главное - не давайте ему рассуждать. Актерам нельзя позволять рассуждать. Уж очень скучно слушать. А в остальном народ весьма и весьма сносный. Будьте здоровы. Когда же в Москву? Хочу открыть в Ялте книжный магазин. Возьму место в городском саду и украшу город мавританским павильоном. Торговать буду шибко. Ваш А. Чехов.