Антон Чехов - Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах

• Название: Полное собрание сочинений и письма. Письма в 12 томах
• Автор: Антон Чехов
• Издательство: Наука
• Жанр: Классическая проза
• Год: 1976

Полное собрание писем Антона Павловича Чехова в двенадцати томах - первое научное издание литературного наследия великого русского писателя. Оно ставит перед собой задачу дать с исчерпывающей полнотой все, созданное Чеховым. При этом основные тексты произведений сопровождаются публикацией ранних редакций и вариантов. Серия сочинений представлена в восемнадцати томах. Письма Чехова представляют собой одно из самых значительных эпистолярных собраний в литературном наследии русских классиков. Всего сохранилось около 4400 писем, написанных в течение 29 лет - с 1875 по 1904 год. Двенадцать томов серии - это своеобразное документальное повествование Чехова о своей жизни и о своем творчестве. Редакционная коллегия: Н. Ф. Бельчиков, Д. Д. Благой, Л. Д. Опульская и др. В элетронном варианте - даётся только текст писем, без комментариев.

---

{05165}

1278. Ал. П. ЧЕХОВУ 6 февраля 1893 г. Мелихово. 6 февр. Благодарю тебя, Сашечка, за хлопоты. Когда я буду действ(ительным) статским советником, то за теперешние твои старания разрешу тебе обходиться со мною без чинов, т. е. не называть меня вашим превосходительством. Я готов ждать еще месяц, ибо срок моему паспорту - 21 февр(аля), но ждать дольше не намерен. Скажи Рагозину, что если к 1-му марта он не пришлет мне паспорта, то я напишу в Таганрог Вукову. У нас не совсем благополучно. Буду писать по пунктам: 1) Болен отец. У него сильная боль в позвонке и онемение пальцев. Всё это не постоянно, а припадками, на манер грудной жабы. Явления, очевидно, старческие. Нужно лечиться, но "господа кушают" свирепо, отвергая умеренность; днем блины, а за ужином горячее хлебово и всякую закусочную чепуху. Говорит про себя "я параличом разбит", но не слушается. 2) Больна Маша. Неделю лежала в постеле с высокой температурой. Думали, что тиф. Теперь легче. 3) Я болен инфлуэнцей. Бездействую и раздражен. 4) Породистая телушка отморозила себе уши. 5) Гуси отъели петуху гребешок. 6) Часто ездят гости и остаются ночевать. 7) Земская управа требует от меня медицинский отчет. 8) Дом местами осел, и некоторые двери не закрываются. 9) Морозы продолжаются. 10) Воробьи уже совокупляются. Впрочем, последний пункт можешь не считать. Впрочем, сядь за стол и, ковыряя в носу, подумай о безнравственности воробьев. А если не хочешь, то не нада. Фотографии передал по назначению. Но так как у нас в доме все комоды и окна завалены фотографиями, то подарок твой не произвел ровно никакого впечатления. На этом свете я считаю самыми бесполезными два занятия: выпиливание и фотографию. Передай Николаю и Антону следующее. Бабушка и тетя Маша сказали, что если они будут хорошо учиться,

{05166}

учить наизусть молитвы и стихи, и если они не будут обижать Мишу и друг друга, то в Великом посту им будут присланы подарки. В случае же если Наталья Александровна напишет нам, что они ведут себя не так, как подобает детям губернского секретаря, то они получат кукиш с маслом. Грудь у Антона куриная и гимнастика для него необходима. Жить с такою грудью нельзя. От инфлуэнцы у меня в голове и на душе пасмурно. В доме лазаретное настроение. Поклон Наталье Александровне вместе с пожеланием всего хорошего - денег, покоя и здоровья. Детям и Гагаре тоже поклон. Будь здрав. Твой А. Чехов.

1279. Н. А. ЛЕЙКИНУ 7 февраля 1893 г. Мелихово. 7 февр. Добрейший Николай Александрович, спешу ответить на Ваше письмо. Я никого не предупреждал о своем отъезде, иначе бы я до сегодня не уехал из Петербурга. А я очень и очень кстати уехал. Я уже писал Вам о болезни моего отца. У него боль в позвонке и при этом онемение рук; пальцы белеют до цвета мертвечины и совершенно теряют свою чувствительность, а руки немеют и слабеют, да и вообще во всем теле слабость и чувство упадка. Боль бывает не постоянно, а припадками, на манер ангины. Итак, об отце я уже писал Вам. Но ничего, кажется, не писал о сестре. В Москве я застал ее уже больною, а когда вез домой, она уже осипла до полного безголосия, 40 , боль в конечностях и проч. Как Вам сие понравится? Сначала я думал, что это тиф, ибо были предлоги для заражения сыпным тифом; я боялся в не спал ночей, но теперь, слава создателю, температура упала до 38 и я слышу жалобы на одну только головную боль. Настроение в доме не масленичное, а лазаретное. Погода хорошая, но ее почти не чувствуешь. Когда приедете в Москву на второй неделе поста, то наведите обо мне справку у брата Ивана, который

{05168}

живет на Новой Басманной в Петровско-Басманном училище (около части). Ежову известен этот адрес. Брат скажет Вам, где я и как ко мне проехать. Если же в ту пору и я буду в Москве, то поедем в Мелихово вместе. Примечание: каждую пятницу сестра, которая живет у брата, ездит ко мне. Вот бы Вы с ней вместе. По пятницам мои лошади бывают на станции, да и при сестре дома бывает как-то сытнее и веселее. Думаю, что на второй неделе она будет уже здорова. В февр(альской) книжке "Русской мысли" появится моя повесть, если только ее не вырежет цензура. Сейчас сижу и пишу, но не повесть, а медицинский отчет за прошлый год, которого я еще не сдал. Ну, будьте здоровы. С постом Вас честь имею поздравить. Поклон Вашим и той невесте, у которой 80 тысяч. Ваш А. Чехов. Насчет собак напишу Суворину. Получив ответ, напишу Вам.

1280. В. М. ЛАВРОВУ 9 февраля 1893 г. Мелихово. 9 февр. Ваша телеграмма, дорогой Вукол Михайлович, разбудила меня в 3 часа утра. Я думал, думал и ничего не надумал, а уже 9 часов и пора посылать Вам ответ. "Рассказ моего пациента" - не годится безусловно: пахнет больницей. "Лакей" - тоже не годится: не отвечает содержанию и грубо. Что же придумать? 1) В Петербурге. 2) Рассказ моего знакомого. Первое - скучно, а второе - как будто длинно. Можно просто "Рассказ знакомого". Но дальше: 3) В восьмидесятые годы. Это претенциозно. 4) Без заглавия. 5) Повесть без названия. 6) Рассказ неизвестного человека. Последнее, кажется, подходит. Хотите? Если хотите, то ладно. Но что цензура? Я побаиваюсь.

{05169}

Масленица прошла у меня хуже чем невесело. Дома были больные. Теперь лучше. Желаю Вам всего хорошего. Ваш А. Чехов.

1281. И. И. ОСТРОВСКОМУ 11 февраля 1893 г. Мелихово. 11 февр. Ст. Лопасня Моск.-Курск. д. Многоуважаемый Иосиф Исаевич! Вернувшись на днях из Петербурга, я получил Ваше письмо. Оно было прислано мне из Москвы, куда было адресовано и где я уже не живу с весны прошлого года. Стало быть, не я виноват в том, что наша запоздалая медицинская помощь оказалась ненужною. Больная теперь слава богу здорова. У нее был один мой товарищ, отличный человек и такой же врач; я передал ему Ваше поручение, и он исполнил его с большим удовольствием. Сам же я не мог побывать у г-жи Р(аковской), так как живу у себя в имении в Серпуховском уезде; главная же причина - у меня в доме больные, которых я не могу оставить. Вы спрашиваете о моем брате Николае. Увы! Он в 1889 г. умер от чахотки. Это был талантливый и уже популярный художник и подавал солидные надежды. Смерть его - большой минус в моей жизни. О других гимназических товарищах я имею самые ничтожные сведения. Савельев земским врачом где-то на Дону; Зембулатов тоже врачом на Курской дороге; Эйнгорн поет в петербургской опере под фамилией Чернов; Сергеенко живет в Москве и работает в местных газетах - не без успеха; Унанов (но не Онанов, как писали в газетах) умер от холеры. Кукушкин ведет бродячую жизнь опереточного певца. Братья Волкенштейны - адвокаты. Марк Крассо - врач в Ростове. А еще кто? Больше ни о ком не слышал. Зиберов, говорят, умер. Мое curriculum vitae, так сказать, Вам известно в главных чертах. Медицина - моя законная жена, литература незаконная. Обе, конечно, мешают друг другу,

{05170}

но не настолько, чтобы исключать друг друга. Кончил я в университете (Моск.) в 1884 г. В 1888 г. получил Пушкинскую премию. В 1890 г. ездил на Сахалин, о котором хочу выпустить целую книгу. Вот и весь мой послужной список. Впрочем, еще одно: в 1891 г. путешествовал по Европе. Холост. Не богат и живу исключительно заработком. Чем старее становлюсь, тем меньше и ленивее работаю. Старость уже чувствую. Здоровье неважное. Что же касается пантеизма, о котором Вы написали мне несколько хороших слов, то на это я Вам вот что скажу: выше лба глаза не растут, каждый пишет, как умеет. Рад бы в рай, да сил нет. Если бы качество литературной работы вполне зависело лишь от доброй воли автора, то, верьте, мы считали бы хороших писателей десятками и сотнями. Дело не в пантеизме, а в размерах дарования. Я Рахмана Захара (в гимназии звали его Зельманом?) очень хорошо помню. Передайте ему поклон и пожелание успехов. За приглашение приехать к Вам благодарю. Когда буду на Кавказе, воспользуюсь им. А пока позвольте поблагодарить Вас за память обо мне, за добрые чувства, и пожелать всего хорошего. В случае, если Вам опять вздумается дать мне какое-нибудь поручение, то я весь к Вашим услугам. Ваш А. Чехов.

1282. А. С. СУВОРИНУ 13 февраля 1893 г. Мелихово. 13 февр. Вас пугают материалистические идеи Вагнера? Тоже, нашли материалиста! Это баба, кисель, и уж если говорить об его направлении, то скорее всего он ярый спиритуалист и толстовец даже. Я в миллион раз больше материалист, чем он. Впрочем, дело не в этом. Если журнал не по душе, то издавать его не следует. Я вполне сочувствую Вам, хотя не знаю, как Вы отделаетесь от В(агнера). Нельзя же сказать в самом деле: "Пошли вон, дураки!" Надо придумать какую-нибудь причину, хотя бы такую. Свалите всё на меня. "Чехов, мол, обещал быть вице-редактором (или секретарем) журнала,

{05171}

а теперь отказался, без него же я издавать журнал не согласен, ибо сам я по горло занят, чтобы вести внешнюю часть дела... и проч.". Отдайте меня естествоиспытателям на растерзание, и это будет справедливо, так как знакомство с Ваг(нером) началось у меня. У меня нет никаких новостей. Вы про бразильского атташе написали мне, а у нас нет ни атташе, ни даже любовниц. За всё время, пока я тут, был только один скандал: баран избил рогами телку. Вот и всё, что я могу послать Вам в обмен... Вам понравилось "Двенадцать"? Ага, сударь! Но позвольте Вас огорчить и лишить 75 тыс. в год дохода. Журнал сей я нахожу преждевременным, т. е. не журнал сей, а свое редакторство. От редакторства я безусловно отказываюсь. Работать 3 зимних месяца буду в нем, буде пожелаете, но редакторствовать не могу. Жилки нет, да и лень, вероятно. У нас была оттепель и пахло весной, а теперь опять трескучие морозы и пахнет чёрт знает чем. Птица и скоты страдают. Написал в управу медицинский отчет за прошлый год и кроме цифр подпустил несколько великих мыслей. Отчет не полный, так как в прошлом году у меня было больше тысячи больных, а я успел зарегистровать только 600. В среду, когда я принимал на пункте, привезли 3-хлетнего мальчика, который сел в котел с кипящей водой. Ужасное зрелище. Больше всего досталось заднице и половым органам. Спина обварилась всплошь. Сестра повеселела, но у ней все-таки 38 . Стало быть, не инфлуэнца, а брюшной тиф. Наши читают Писемского, взятого у Вас, и находят, что его тяжело читать, что он устарел. Я читаю Тургенева. Прелесть, но куда жиже Толстого! Толстой, я думаю, никогда не постареет. Язык устареет, но он всё будет молод. Впрочем, предоставим судить о сем Венгерову, а сами перейдем к более насущным вопросам. Как Ваше ухо? Квартира в Царском? Когда уезжаете за границу? Лейкин пишет, что у него был посланец от Петровского и взял за наличные 1600 книг. Чертков пишет, что хочет издать мой "Страх" (рожд(ественский) рассказ) и еще штук восемь рассказов. Кн. Урусов телеграфирует,