Варлен Стронгин - Любовь Полищук. Безумство храброй

• Название: Любовь Полищук. Безумство храброй
• Автор: Варлен Стронгин
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2009
• ISBN: 978-5-17-059316-3, 978-5-226-01196-2

Почему безумству храбрых мы поем песни? Почему мы считаем храбрость проявлением безумства? Вероятно, потому, что она на фоне общей вялотекущей жизни выглядит своеобразным вызовом людям, случаем из ряда вон выходящим.

Была ли смелой Любовь Полищук? Безусловно. Еще в юношеские годы она решилась перебраться из далекого от центра культуры сибирского города в столицу и стать там артисткой. И это была не блажь смазливой девушки, рассчитывающей на свои внешние данные, а твердое решение выучиться актерскому мастерству.

---

Прав мальчик. Такие ситуации часто возникали в артистических семьях. Мне лично было легче, – я не был обременен семьей и получал за концерт не одну ставку, как артист за номер, а три. Мне было дано право на сольный концерт в двух отделениях, для чего я прошел просмотр Художественного совета Министерства культуры РСФСР. Но само строительство такого концерта было делом нелегким, на него ушли годы, и угодить нравам и вкусам членам художественного совета мне удалось путем создания программы ясного гражданского звучания, в общем тоне которой даже острые сатирические произведения выражали заботу об улучшении жизни людей. Мне разрешалось ввести в свою программу один любой номер: разговорный, музыкальный или акробатический, но по времени не более 15–20 минут, при общей продолжительности концерта не менее 1 час 45 минут. Я работал внештатно, но довольно часто ездил на гастроли. Иногда брал знакомых и хороших артистов, особенно в южные концерты, и приносил столь высокую прибыль, что меня приглашали в Сочи, Ялту, Кисловодск, Севастополь, Геленджик, Туапсе и Лазаревское по нескольку раз в год. Неоднократно со мной ездила обаятельная актриса Люда Кравчук, лауреат премии Всероссийского конкурса артистов эстрады. Она была неплохой разговорницей, исполняла мой «Монолог Моны Лизы», отмеченный на литературном конкурсе в Югославии, а в моем сольном концерте пела бардовские песни и романсы, пела задушевно, мягко и иронично, аккомпанируя себе на гитаре. Она не раз жаловалась мне на свою нелегкую концертную жизнь, на то, что приходится с гитарой в большом футляре мотаться по метро и переполненным автобусам, выстаивать очереди, чтобы купить дочери сосиски и бананы, и усталость от такой жизни накапливается, разрушая здоровье. Она не скрывала от меня, что пытается уехать из страны. Я отговаривал ее и приводил как аргументы удачные и недоступные для многих артистов заветные курортные площадки, съемки на телевидении, а она уже несколько раз показывалась на экране, что при ее способностях рано или поздно неминуемо привело бы к популярности, но она твердо стояла на своем: «Я хочу для своей дочери другую, более обеспеченную жизнь». Она уехала, фиктивно выйдя замуж за иностранца, но я ее не осуждаю, мы отлично работали, никогда не ссорились и добрая память о концертах с Людмилой Кравчук навсегда сохранится в моем сердце. Вскоре после ее отъезда, не помню уже по какому вопросу, позвонила мне Люба, и я тут же предложил ей поездку в Новосибирск.

– На сколько концертов? – поинтересовалась она.

– Двадцать концертов за пять дней.

– Годится! Едем! – без раздумий и с радостью согласилась она.

Я договорился с филармонией, чтобы деньги ей заплатили на месте и не только ставку, но и четвертушку за ведение концерта, которая полагалась мне. Я позвонил Любе домой, трубку взял Алексей, тогда ему было лет пять-шесть, но говорил он серьезно, и мы обусловили с ним, когда я на машине заеду за мамой. Жила она где-то на пути к Домодедовскому аэровокзалу, откуда отлетал самолет в Новосибирск. Репертуар Любы я знал и нашел для нее удобное место в концерте, за 2–3 номера, до конца первого отделения. Концерты предстояли ответственные. По два в день в Концертном зале Новосибирского театра оперы и балета (площадка на 900 мест). Два – в концертном зале Академгородка, остальные – в вузах и научно-исследовательских институтах.

Перед выездом такси я еще раз набрал номер Любы.

– Все в порядке. Едем. Только учти – я после запоя. Но через день приду в себя. Не волнуйся. До встречи.

Ее слова насчет «запоя» немного смутили меня, но я никогда не видел ее даже навеселе, и о срыве ее выступления даже не подумал. Я был знаком потом с Любой свыше сорока лет, немало общался с нею, но никогда не видел ее пьяной, даже выпившей. И мне кажется, что она могла выпить, но всегда в меру и незаметно для окружающих. И легенды о пьянстве распускала о себе она сама, чтобы выглядеть в глазах бывалых, обожающих застолье коллег, «матерой» актрисой, якобы прошедшей огонь и воду. Одна из неосторожностей молодости, к тому же неумная, неверно рассчитанная на то, что актрису-выпивоху маститые актеры быстрее и задушевнее примут в свой круг.

Видимо, омская Аня, дочь бывшего губернатора, о жизни которой ей не раз ведала мама, постепенно исчезала из сознания Любы, и она брала пример с тех современных женщин, примадонн, что ныне окружали ее. Но тяга к искусству, верность ему и заложенные от родителей доброта и честность не покидали актрису.

Следует признаться, что я привез в Новосибирск Любовь Полищук, хотя и не обозначенную на афише и не популярную актрису, но сразу узнаваемую зрителями после того, как я объявлял, что в фильме «12 стульев» она, лихо танцуя с Андреем Мироновым, пробивала стеклянную стену магазина. Зал после моих слов сразу оживал, глядя на Любу, как на хорошо знакомую и любимую киноактрису. Фильм прошел совсем недавно, и танец Любы и Андрея запомнился зрителям. В этом танце был и, по-моему, остался никем не объяснимый факт сверхбыстрой популярности Любы. Танцевали известнейший артист и никому неизвестная смазливая актриса. Но… в жестах, в танцевальных движениях они вели себя совершенно на равных. Стоило Миронову, а танец носил полублатной одесский характер, провести рукой по лицу актрисы, как она в ответ демонстративно едва ли не расплющивала его лицо, превращая его в блин и сглаживая на пути своей руки губы, нос и брови кинозвезды. Не уверен, что другая актриса, даже по заданию режиссера, сделала бы это так вызывающе и смачно, как Любовь Полищук. Была ли это смелость Любы, вполне оправданная в этом танце, или неосторожность таланта, кривившая лицо любимейшего народом артиста, в данном случае не играет роли. Жест Любы был смел, неожидан для зрителей и поэтому запомнился им. И то, как они вместе, синхронно двигаясь, проникали через стеклянную витрину, тоже выглядело необычно и было удачной придумкой режиссера. И совершенно неожиданной для них стала концовка танца, когда Миронов разводил руки в стороны, и Полищук камнем выпадала из них. В связи с последующим через много лет заболеванием спины актрисы возникла версия, что именно тогда она получила серьезную травму. Режиссер фильма Марк Анатольевич Захаров назвал эту версию удачной шуткой, актерской байкой, но не более. На месте падения актрисы были предусмотрительно уложены гимнастические маты, смягчающие удар. У меня лично есть сомнения, были ли уложены маты. Ведь снимали не известную актрису, а просто смазливую девицу из массовки, даже не имеющую роль в фильме. Поверим Марку Захарову и приведем мнение сына Любы Полищук об этом инциденте: «Это полный бред, высосанный из пальца дебилами, которые в погоне за тремя рублями пишут так называемые сенсации и за это называют себя журналистами. (Это по поводу того, что некоторые печатные издания писали, что первопричиной болезни Любы Полищук стало то, что она повредила спину на съемках «12 стульев».)

Сделаем скидку на молодость, горячность сына, искренне любящего кино и защищающего имеющуюся там охрану труда. Не будем приводить не единичные примеры, при которых актеры гибли на съемках. Достаточен один – смерть Евгения Урбанского, работающего без дублера при съемках опаснейшего для жизни эпизода. Обратимся к рассказу самой Любови Григорьевны Полищук. В одном из своих последних телеинтервью она четко заявила о том, что этот эпизод повторялся 14 раз (!). Было сделано четырнадцать дублей. Наверное, при особом желании копии их можно разыскать. И, честно говоря, не многовато ли дублей? Четырнадцать?! Для фрагмента танца?! И теперь главное – люди послевоенного времени и более молодые – возраста Полищук – хорошо помнят тогдашние гимнастические маты – грязные, потные от постоянного употребления и набитые сбившимися в комки, представляющие собою спрессованные и промокшие от пота куски ваты, доведенные до крепости камня. Даже легкое падение на один из них было ударом для организма. Приехавшая вскоре после этих съемок фильма «12 стульев» в Новосибирск Люба Полищук редко выходила из номера – побаливала спина. И потом прихватывала, но она никому об этом не говорила. Лишь однажды, корчась от боли перед выходом на сцену, пожаловалась мне на то, что корежит спину. Узнав о том, что произошло с нею на съемках, я написал сатирический рассказ, напечатанный в журнале «Крокодил», рассказ по мотивам произошедшего с нею.

ЭФФЕКТНЫЙ КАДРБиблиотека журнала«Крокодил» № 2

На нашей улице снимали какой-то фильм. Люди окружили место киносъемки. И я остановился. Вижу – переходит улицу красивая актриса с портфелем и в мини-юбке. Видимо, играет студентку. На нее наезжает машина. Не по-настоящему, но очень похоже. Слегка задевает актрису, и та падает. Из машины выскакивает молодой человек, размахивает руками и что-то говорит.

– Уберите руку! – раздается голос человека с трубой. – Повторите эпизод.