Артур Конан-Дойль - Необычайный эксперимент в Кайнплатце

• Название: Необычайный эксперимент в Кайнплатце
• Автор: Артур Конан-Дойль
• Жанр: История

---

Шпигель, Мюллер и еще человек шесть веселых собутыльников.

- Здорово, приятели! - заорал он. - Так и знал, что застану вас здесь. Пейте все, кому что охота, заказывайте что угодно, сегодня за все плачу я!

Если бы сам "Зеленый молодчик", изображенный на вывеске этого популярного кабачка, вошел вдруг в зал и потребовал бутылку вина, это изумило бы студентов не столь сильно, как неожиданное появление уважаемого профессора. С минуту они, совершенно ошеломленные, таращили глаза, будучи не в состоянии ответить на это сердечное приветствие.

- Donner und Blitzen! (*7) - сердито гаркнул профессор. - Да что это с вами, черт вас подери? Что это вы таращитесь на меня, как поросята на вертеле? Что тут стряслось?

- Такая неожиданная честь... - забормотал Шпигель, возглавлявший компанию.

- Честь? Ерунда и чушь, - заявил профессор раздраженно. - Думаете, если я показываю гипнотические фокусы кучке старых развалин, так я уж и возгордился, не желаю больше водить дружбу с закадычными приятелями? Ну-ка, Шпигель, дружище, слезай со стула, командовать буду я. Пиво, вино, шнапс - требуйте все, что душе угодно, все за мой счет!

Никогда еще не бывало столь буйного веселья в кабачке "Зеленый молодчик". Пенящиеся кружки с пивом и бутылки с зеленым горлышком, полные рейнвейна, бойко ходили по кругу. Постепенно студенты перестали робеть перед профессором. А он пел, вопил во все горло, балансировал длинной табачной трубкой, положив ее себе на нос, и предлагал каждому по очереди бежать с ним наперегонки на дистанцию в сто ярдов. За дверью удивленно шушукались кельнер и служанка, пораженные поведением высокоуважаемого профессора, возглавляющего кафедру в старинном университете Кайнплатца. У них стало еще больше поводов шушукаться, когда ученый муж стукнул кельнера по макушке, а служанку расцеловал, поймав ее возле двери в кухню.

- Господа! -крикнул профессор, поднявшись Со своего места в конце стола. Он стоял, пошатываясь, и вертел в костлявой руке старомодный винный бокал. - Сейчас я объясню причину сегодняшнего торжества.

- Слушайте! Слушайте! - заорали студенты, стуча о стол пивными кружками. - Речь, речь! Тише вы!

- Дело в том, друзья мои, - сказал профессор, сияя глазами сквозь стекла очков, - что я надеюсь в недалеком будущем сыграть свою свадьбу.

- Как? Сыграть свадьбу? - воскликнул один из студентов побойчее. - А мадам? Разве мадам умерла?

- Какая мадам?

- То есть как это какая? Мадам фон Баумгартен!

- Ха-ха-ха! - засмеялся профессор. - Я вижу, вы в курсе моих прежних маленьких затруднений. Нет, она жива, но, надеюсь, браку моему больше противиться не будет.

- Очень мило с ее стороны, - заметил кто-то из компании.

- Мало того, - продолжал профессор, - я даже рассчитываю, что она посодействует мне заполучить мою невесту. Мы с мадам никогда особенно не ладили, но теперь, я думаю, со всем этим будет покончено. Когда я женюсь, она может остаться с нами, я не возражаю.

- Счастливое семейство! - выкрикнул какой-то шутник.

- Ну да! И, надеюсь, все вы придете ко мне на свадьбу. Имени молодой особы называть не буду, но... Да здравствует моя невеста!

И профессор помахал бокалом.

- Ура! За его невесту! -надрывались буяны, покатываясь со смеху. - За ее здоровье! Soil sie leben - hoch! (*8)

Пирушка становилась шумнее и беспорядочнее по мере того, как студенты один за другим, следуя примеру профессора, пили каждый за даму своего сердца.

Пока в "Зеленом молодчике" шло это веселье, неподалеку разыгрывалась совсем иная сцена. После эксперимента Фриц фон Хартманн все в той же сдержанной манере и храня на лице торжественное выражение, сделал и записал кое-какие вычисления и, дав несколько указаний, вышел на улицу. Медленно двигаясь к дому фон Баумгартена, он увидел идущего впереди фон Альтхауса, профессора анатомии. Ускорив шаг, Фриц догнал его.

- Послушайте, фон Альтхаус, - проговорил он, тронув профессора за рукав. - На днях вы справлялись у меня относительно среднего покрова артерий мозга. Так вот...

- Donnerwetter! (*9) - заорал фон Альтхаус, очень вспыльчивый старик. - Что значит эта дерзость? Я подам на вас жалобу, сударь!

После этой угрозы он круто повернулся и пошел прочь.

Фон Хартманн опешил. "Это из-за провала моего эксперимента", подумал он и уныло продолжал свой путь.

Однако его ждали новые сюрпризы. Его нагнали два студента, и эти юнцы вместо того, чтобы снять свои шапочки или выказать какие-либо другие знаки уважения, завидев его, издали восторженные крики и, кинувшись к нему, подхватили его под руки и потащили с собой.

- Gott in Himmel! (*10)-закричал фон Хартманн. - Что означает эта бесподобная наглость? Куда вы меня тащите?

- Распить с нами бутылочку, - сказал один из студентов. - Ну идем же! От такого приглашения ты никогда не отказывался.

- В жизни не слышал большего бесстыдства! - восклицал фон Хартманн, Отпустите меня немедленно! Я потребую, чтобы вы получили строгое взыскание! Отпустите, я говорю!

Он яростно отбивался от своих мучителей.

- Ну, если ты вздумал упрямиться, сделай милость, отправляйся куда хочешь, - сказали студенты, отпуская его. - И без тебя отлично обойдемся.

- Я вас обоих знаю! Вы мне за это поплатитесь! - кричал фон Хартманн вне себя от гнева. Он вновь направился к своему, как он полагал, дому, очень рассерженный происшедшими с ним по пути эпизодами.

Мадам фон Баумгартен поглядывала в окно, недоумевая, почему муж запаздывает к обеду, и была весьма поражена, завидев шествующего по дороге студента. Как было замечено выше, она питала к нему сильную антипатию, и если молодой человек осмеливался заходить к ним в дом, то лишь с молчаливого согласия и под эгидой профессора. Она удивилась еще больше, когда Фриц вошел в садовую калитку и зашагал дальше с видом хозяина дома. С трудом веря своим глазам, она поспешила к двери материнский инстинкт заставил ее насторожиться. Из окна комнаты наверху прелестная Элиза также наблюдала отважное шествие своего возлюбленного, и сердце ее билось учащенно от гордости и страха.

- Добрый день, сударь, - приветствовала мадам фон Баумгартен незваного гостя у входа, приняв величественную позу.

- День и в самом деле неплохой, - ответил ей Фриц. - Ну что же ты стоишь в позе статуи Юноны? Пошевеливайся, Марта, скорее подавай обед. Я буквально умираю с голоду.

- Марта?! Обед?! -воскликнула пораженная мадам фон Баумгартен, отшатнувшись.

- Ну да, обед, именно обед! - завопил фон Хартманн, раздражаясь все больше. - Что такого особенного в этом требовании, если человек целый день не был дома? Я буду ждать в столовой. Подавай, что есть - все сойдет. Ветчину, сосиски, компот - все, что найдется в доме. Ну вот! А ты все стоишь и смотришь на меня. Послушай, Марта, ты сдвинешься с места или нет?

Это последнее обращение, сопровождаемое настоящим воплем ярости, возымело на почтенную профессоршу столь сильное действие, что она стремглав промчалась через весь коридор, затем через кухню и, бросившись в кладовку, заперлась там и закатила бурную истерику. Фон Хартманн тем временем вошел в столовую и растянулся на диване, пребывая в том же отменно дурном настроении.

- Элиза! - закричал он сердито. - Элиза! Куда девалась эта девчонка? Элиза!

Призванная таким нелюбезным образом, юная фрейлейн робко спустилась в столовую и предстала перед, своим возлюбленным.

- Дорогой! - воскликнула она, обвивая его шею руками. - Я знаю, ты все это сделал ради меня! Это уловка, чтобы меня увидеть!

Вне себя от этой новой напасти фон Хартманн на минуту онемел и только сверкал глазами и сжимал кулаки, барахтаясь в объятиях Элизы. Когда он наконец снова обрел дар речи, Элиза услышала такой взрыв возмущения, что отступила назад и, оцепенев от страха, упала в кресло.

- Сегодня самый ужасный день в моей жизни! - кричал фон Хартманн, топая ногами. - Опыт мой провалился. Фон Альтхаус нанес мне оскорбление. Два студента силой волокли меня по дороге. Жена чуть не падает в обморок, когда я прошу ее подать обед, а дочь бросается на меня и душит, словно медведь.

- Ты болен, дорогой мой! - воскликнула фрейлейн. - У тебя помутился разум. Ты даже ни разу не поцеловал меня...

- Да? И не собираюсь! -ответствовал фон Хартманн решительно. Стыдись! Лучше пойди и принеси мне мои шлепанцы да помоги матери накрыть на стол.

- Ради чего я так страстно любила тебя целых десять месяцев? плакала Элиза, уткнувшись лицом в носовой платок. - Ради чего терпела маменькин гнев? О, ты разбил мне сердце - да, да!

И она истерически зарыдала.

- Нет, больше терпеть это я не желаю! - заорал фон Хартманн, окончательно рассвирепев. - Что это значит, девчонка, черт тебя подери? Что такое я сделал десять месяцев назад, что внушил тебе столь необыкновенную любовь? Если ты действительно так меня любишь, пойди скорее и разыщи ветчину и хлеб, вместо того чтобы болтать тут всякий вздор.

- О дорогой, дорогой мой! - рыдала несчастная девица, бросаясь к тому, кого почитала своим возлюбленным. - Ты просто шутишь, чтобы напугать свою маленькую Элизу!